Наталия Кузнецова - По следу невидимки
— А собака? Была в какой-нибудь из этих тачек собака?
— В «Москвиче» я собаку не разглядел. И в «семерке» тоже… Во, вспомнил! Дак в ней окна непрозрачные были.
— Тонированные, что ли? — сморщив лоб, уточнил Ромка.
— Ну да. Темные.
— А номер этой «Лады» ты, случайно, не запомнил?
— А зачем мне его было запоминать? — Мальчишка крутанул головой. — Хотя нет, одну цифру я помню. Девятку. У меня девятого сентября день рождения.
— Ну, а машину кто вел? Как водитель-то выглядел?
Вопрос оказался не из легких. Мальчишка думал долго, потом махнул рукой.
— А, не знаю я. Он так быстро ехал! Я только кепку его и очки заметил. Кепка темная, а очки сверкали.
— Солнцезащитные, что ли?
Мальчишка подумал снова:
— Не-а, светлые.
— Может, это все-таки была Арина? — понадеялась Лешка и тронула мальчишку за плечо: — А не могла «Ладой» управлять женщина?
— Хто ж ее знает. Ай, нет. То мужик был. Небритый.
— А «семерка» точно к дому Погодиных подъезжала?
— А хто ж ее знает? — ответил пацан. Похоже, отметила Лешка, в этой местности нет других слов. — Хотя да, точно.
Никаких других сведений друзья от белоголового мальчишки не получили.
— Если деревенские люди никого не станут резать, то с голоду умрут. Для них что курица, что поросенок, что собака — все одно скотина, — философски заметил Ромка, когда они вышли на ведущую к автобусу длинную дорогу. — А вы нюни распустили, потому что в городе живете и жизни не знаете.
Венечка тихонько хлюпнул носом:
— Я-то думал, что мы на обратном пути уже с Дожиком будем. А теперь что делать, куда идти?
— И в самом деле? — Лешка тоже была готова заплакать.
Один Ромка был настроен решительно:
— Ясное дело, куда. К Ваське!
Сойдя с электрички, друзья спустились в метро и поехали к знакомой пятиэтажке. Дверь им открыл сын Василия.
— Здравствуй. А как тебя зовут? — вкрадчиво спросил Ромка.
— Максим.
— А скажи нам, Максимчик, где твой папа?
— А его нет. Они с мамой у дяди Гриши на дне рождения.
— А в деревню он сегодня ездил?
— Кажется, ездил. Я точно не знаю, в школе был.
— А собака у вас не появлялась?
— Нет. Откуда?
Поняв, что от мальчишки никакого проку не будет, Ромка позвонил во вторую квартиру. Но там, как всегда, никого не было.
Арины дома не оказалось тоже, а ее мобильник по-прежнему не отвечал.
— Этого и следовало ожидать, — печально вздохнул Венечка. — А как день быстро кончился!
Лешка посмотрела на часы, и лицо ее сморщилось, как от боли.
— А что нам дома будет?! И уроки еще делать.
— Какие уроки? Я перестал их учить, — объявил Венечка, чем вызвал к себе Ромкино уважение: он терпеть не мог отличников, поскольку сам к ним никогда не принадлежал, а его похожий на Знайку друг раздражал его своим педантичным отношением к школьным обязанностям. И он одобрительно потрепал Венечку по плечу:
— Наверстаешь! А пес найдется. Обязательно. Я это тебе обещал? Обещал. Значит, так и будет.
— Рома, а сам-то ты веришь в то, что говоришь? — спросила Лешка, когда они, оставив Венечку в вагоне метро, вышли из него на своей «Рижской».
— Если не верить, то зачем браться? Конечно, верю!
У самого порога их встретила мама, и голос ее не предвещал ничего хорошего:
— Где вас носит который день?
— Мы же звонили!
— Но я не услышала ничего вразумительного!
— Понимаешь, у одного человека пропала собака. А он в больнице и об этом не знает, а если узнает, получит инфаркт. Вот мы и помогаем его дочке ее искать, — объяснила Лешка.
— Ну и как, нашли? — немного смягчившись, спросила мама.
— Нет пока.
В прихожей появился отец:
— Дело это, конечно, благородное, но учиться все-таки надо, а вы всегда находите что-то важнее уроков. То вас от компьютера не оторвешь, то домой с улицы не дозовешься!
— Не волнуйся, мы скоро его завершим, свое дело. И уроки все выучим, честное слово. Вот прямо сейчас я уточню кое-что по физике и примусь за алгебру. — Ромка схватил телефон и позвонил Арине. И снова не дозвонился.
А Лешка уселась за компьютер писать письмо Артему, как она это делала почти каждый день с тех самых пор, как их лучший друг уехал в Англию. Она описала ему все последние события, а потом к ней присоединился брат и отослал свои задачки по физике.
— Пусть решит. Должен понимать, что мне сейчас не до них.
Утром Лешка вскочила рано и разбудила брата.
— Рома, вставай быстрее, а то я никак не могу пропустить уроки.
— А кто заставляет? — пробормотал Ромка, зарываясь в подушку.
— Но должны же мы все выяснить! Предлагаю до школы съездить к Василию и спросить, забирал он из деревни Банга или нет. А вдруг он успел его кому-нибудь сбагрить? От него всего можно ожидать.
Ромка мигом вскочил.
— Омочка! — воскликнул его любимец, желтый волнистый попугайчик, недавно научившийся говорить.
Ромка подошел к клетке и, взяв пачку с кормом, посыпал зерна сквозь верхние прутья клетки.
Лешка тем временем надела на Дика ошейник, приговаривая:
— Тебе тут хорошо, сидишь себе в теплой квартире и ешь, когда хочешь. А Бангу каково?
Тихо-тихо, чтобы не разбудить маму с папой, Лешка выскользнула с псом за дверь. Наблюдая, как весело понесся Дик за брошенным ему камешком, она подумала, что никогда бы не выпустила на прогулку его одного, даже если бы у нее была температура сорок градусов: мало ли что может случиться с собакой на улице. Чтобы так поступить, надо совсем ее не любить. Впрочем, понятно, что этот Георгий никаких чувств к Бангу не испытывал, просто хотел показать Арине, какой он хороший и заботливый.
Так же тихо она привела Дика назад, и они с Ромкой, даже не выпив чаю, отправились к Василию.
— Спит, небось, еще, — сказала Лешка, входя в знакомый подъезд.
— Разбудим! — Ромка со злостью нажал на звонок.
Но Василий не спал и дверь открыл мгновенно. Руки у него были в грязи, а из квартиры доносился запах помойки.
— В чем дело? — спросил он, с недовольством разглядывая незваных гостей. — Что-то вы ко мне зачастили.
— Вы — вор! — с негодованием воскликнул Ромка. — Во второй раз украли чужую собаку. Признавайтесь, куда вы ее дели?
— Ты че? — Мужик покрутил у виска пальцем. — Совсем сбрендил? Зачем мне лишний грех на душу брать, других собак, что ли, мало? Я Георгия обо всем расспросил, понял, что к чему, и вчера, между прочим, хотел хорошее дело сделать: сам за ней в деревню мотался. Так вот, я туда приехал — а пса там нет. Кольки моего дома тоже не оказалось. Завтра он должен ко мне заехать, тогда и скажет, куда его дел. Если отдал кому, я сам его оттуда заберу.
— А позвонить ему нельзя?
— Да у него мобильника отродясь не было.
— Ваш Николай, небось, ничего не знает. Когда он на рынок уезжал, то собака на месте была. Нам его соседка об этом сказала, — сообщила Лешка.
— Да? — удивился Василий. — А я тетю Маню вчера почему-то не видел. Куда ж пес мог подеваться?
— Наверное, его снова украли.
— Украли? В нашей-то деревне, где все на виду? Куда его спрячешь? — хмыкнул мужик. — И кому он там сдался?
Дверь его квартиры открылась шире, и на пороге появилась толстая блондинка с недовольным лицом.
— Картошку не забудь помешать, — обратилась она к мужу и ушла, помахивая кошелкой, в которой что-то звенело.
Поняв, что они приехали зря и она теперь весь день будет зевать от недосыпа, Лешка вдруг жутко разозлилась.
— Если бы не вы, Банг сейчас бы дома жил. И никто бы его на цепи не держал. Вы что, не знаете, что догов на цепь не сажают? — накинулась она на мужика.
— На что ж они тогда нужны, как не дома охранять?
— Для любви. И верности. Да только вам этого не понять.
— Вы его точно никому не продавали? — на всякий случай уточнил Ромка, дабы окончательно убедиться в невиновности Василия. — А то мы и пожаловаться можем.
— Идите! Жалуйтесь! Хоть папе римскому, — озлобился мужик. — Ниже должности мне не дадут, а в тюрьму за собаку не посадят. Что-то я о таком никогда не слыхал!
— И жаль, что не посадят!
Внезапно из кухни потянуло горелым луком. Василий принюхался.
— Ах, что б вас! Картошка! — И, не закрыв дверь, кинулся к плите.
— Рома, я верю, что он не увозил Банга. Ты что, забыл о другой тачке, которая там проезжала? — прошептала Лешка.
— Все я помню! — ответил Ромка и ринулся за Василием. Лешка побежала следом.
Появившись на чужой кухне, Ромка сменил агрессию на миролюбие:
— А у кого есть голубая «семерка»?
— Я почем знаю, у кого, — проворчал мужик, огромным ножом разгребая подгорелую картошку. — У меня точно нет, «Москвич» паршивый только, и тот почти развалился. Бензина сколько вчера потратил! И вообще валите отсюда, видите, из-за вас все сгорело.
