Улисс Мур - Властелин молний
Томмазо освободился.
Вдали сверкала лагуна, и он со всех ног побежал к ней.
Завернув за ангар, остановился, прислонившись к стене.
Небо почему-то потемнело и казалось совсем не утренним.
Томмазо осторожно пошёл вдоль стены. И всякий раз, когда казалось, слышит голос Эко, замирал. Увидев огненную вспышку, тоже останавливался и пытался сообразить, что же всё-таки с ним происходит.
Пламя из зонта-огнемёта?
Обезьяны в Венеции?
Оглядываясь, не видит ли кто-нибудь его, Томмазо прошёл мимо двух ангаров, не очень даже соображая, что делает. Он не знал, действительно ли это такое заброшенное место, каким казалось, или, может быть, за ним следят другие Поджигатели.
Тут он услышал шорох, как будто кто-то царапал чем-то по кирпичам, потом рядом появилась какая-то тень и остановилась недалеко от него.
Это оказалась ещё одна обезьяна.
Глава 10
А ДАЛЬШЕ ЧТО?
Томмазо никак не мог успокоиться.
Ну откуда в Венеции обезьяны?
Тут есть крылатый лев на площади Святого Марка. Кони на фасаде собора. Дракон под ногами Святого Теодора, похожий на аллигатора.
Лев. Конь. Волк. Дракон.
Но никаких обезьян тут никогда и духу не было!
Кроме разве той, которую Морис Моро изобразил на фреске в Разрисованном доме.
А другая теперь стояла перед ним, насторожившись, уставившись на него янтарного цвета глазами и оскалив мелкие острые зубы.
Томмазо двинулся было влево. И обезьяна повторила его движение, не давая ему пройти. Он шагнул вправо. Обезьяна опять преградила ему дорогу.
«Ничего не поделаешь, — словно говорила она ему, — отсюда нет выхода!»
— Морис, — произнёс тогда Томмазо, тыча пальцем себе в грудь. — Я друг Мориса. Мориса Моро.
Обезьяна ещё более оскалила зубы и произнесла:
— Ффффшшшш! Скрии! Скрии!
— Друг! Я — друг!
— Мриис! — прокричала обезьяна.
— Да, да! — обрадовался мальчик, решив, что расслышал в крике животного имя художника.
— Мррииис!
«Просто невероятно, — подумал Томмазо. — Это же дикая обезьяна, обитающая в пустующих ангарах Арсенала. Это не может быть обезьяна Мориса Моро! Сколько лет уже как он умер! Пятьдесят? Шестьдесят? А другие обезьяны… Откуда они тут взялись? И почему никто никогда не видел их прежде?»
Тысячи вопросов и ни одного ответа, как он ни ломал голову.
И тут щёлкнул зонт-огнемёт Эко.
— Морис! — в отчаянии закричал Томмазо, оборачиваясь. Ему показалось, будто горячий воздух пахнул в лицо. Он шагнул вперёд, к обезьяне. — Отведи меня к Морису!
Животное переступало с лапы на лапу, словно раздумывая, как быть. По крышам ангаров Арсенала прыгали другие обезьяны.
И вдруг та, что стояла перед Томмазо, сорвалась с места и побежала на четырёх лапах прочь, но вскоре остановилась и обернулась к нему.
«Наверное, зовёт меня», — с волнением подумал Томмазо.
И поспешил за ней следом.
Обезьяна выгнула спину и побежала к лагуне, видневшейся вдали.
Томмазо решил, что нет смысла задаваться другими вопросами, и последовал за животным.
Миновав длинный ряд ангаров и пустых дворов, они оказались возле дока и стали двигаться вдоль него. Их фигуры отражались в недвижной воде. Впереди бежала обезьяна, за ней Томмазо с плащом и маской графа Ченере под мышкой. По ту сторону лагуны виднелся остров Сан-Микеле — венецианское кладбище.
Остров мёртвых.
Обезьяна бежала быстро, словно хорошо знала дорогу. Через равные промежутки вдоль дока стояли столбы для швартовки, но нигде ни одной лодки.
Мутная вода лениво плескалась о камни, оставляя на них водоросли и липкую слизь.
Док заканчивался зданием со старой крышей, поддерживаемой тонкими колоннами. На земле лежали толстые морские канаты и сети с застрявшими в них ракушками. В доке виднелись лодки, накрытые плёнкой, и стоял почти нестерпимый запах рыбы и водорослей. В тени вода чёрная, как чернила. Силуэты других обезьян вырисовывались на фоне неба.
«Они тут живут, — подумал Томмазо, глядя на лодки под плёнкой, — прячутся здесь, на воде».
Обезьяна, за которой он следовал, остановилась возле лодки, похожей на гондолу, накрытой каким-то ветхим полотнищем и привязанной верёвкой, которая казалась тонкой, как паутина.
— Мррррииис! Мррррииис! — опять завизжала обезьяна, прыгая по камням. Казалось, она хочет ему сказать, чтобы он сел в гондолу.
Томмазо положил на землю плащ и маску графа Ченере и, наклонившись к чёрной воде, поймал край полотнища, накрывавшего лодку. Оно с шумом оторвалось от неё и соскользнуло в воду, распластавшись на ней большим листом, и потом утонуло.
— А дальше что?
— Мррррииис! — На этот раз обезьяна завизжала так громко, что у Томмазо мурашки побежали по коже.
Он опустился на колено и взялся за тонкую верёвку, державшую лодку. Обезьяна внимательно смотрела на него, склонив голову сначала в одну сторону, потом в другую.
Томмазо коснулся лакированного корпуса лодки и вдруг заметил на носу позолоченные буквы — «П» и «Д» — и сразу же понял, что они означают.
Обезьяна соскочила в лодку, что-то прокричала, потом прыгнула в соседнюю гондолу и исчезла.
И почти тотчас скрылись десятки глаз других обезьян, наблюдавших за ним, словно их никогда и не было, будто растворились в таинственных закоулках волшебного города.
Томмазо остался один, с плащом и маской графа Ченере в руках, возле гондолы Питера Дедалуса, построенной в Венеции XVIII века — вне времени.
Он медленно крутил педали, предоставляя лодке самой выбирать направление. Прекрасный механизм, построенный часовщиком из Килморской бухты более трёх веков назад, работал замечательно, как будто его только что смазали. Передвигаться в этой лодке оказалось так же легко, как на водном велосипеде.
Словно во сне, миновал Томмазо городской район Кастелло. Время в это странное утро неслось стремительно. И вдруг мальчик понял, что не испытывает больше никакого страха, не боится, что его схватят Поджигатели, а родители отругают за то, что не пошёл в школу.
Он хотел достать из кармана мобильник, но вспомнил, что его отнял Эко, и теперь он не может связаться с Анитой.
Продолжая крутить педали, он доплыл до площади Нищих, свернул в один канал, потом в другой и неожиданно оказался на Большом канале, воды которого отражали солнце, и направился по нему на юг к району Дорсодуро.
Томмазо не хотелось ни идти в школу, ни возвращаться домой. Нет. Не сегодня утром.
Он не вернётся домой.
Он уже понял это. Он уже стал персонажем истории Улисса Мура. А значит, имелось только одно место, куда он должен направиться. Вернее, два. Первое — это Разрисованный дом, где всё началось. Он должен добраться туда, прежде чем там окажутся Эко и Поджигатели. Он должен оставить там послание для мамы Аниты.
И ещё потому, что ему пришла в голову одна идея.
А второе место существовало только вне времени, а не на карте Венеции.
Томмазо быстро крутил педали. Он понимал, что нужно спешить. Сначала в Разрисованный дом. Потом на канал Дружбы.
Туда, где, как пишет Улисс Мур, находится Дверь времени Питера Дедалуса.
Глава 11
СЛЕДИТЕ ЗА ЭТОЙ ДЕВОЧКОЙ!
Бледный свет лондонского утра как бы случайно проник в кабинет Маляриуса Войнича с его затхлым воздухом.
Самый жестокий литературный критик в Лондоне, человек, который одним росчерком пера решал судьбы десятков и десятков писателей, сидел в парикмахерском кресле, которое позволяло ему подняться до уровня письменного стола.
Маляриус Войнич был очень низкого роста.
Самые различные дипломы и самые престижные свидетельства развешаны по стенам кабинета в качестве доказательства былых успехов барона. Позолоченные рамки, с которых годами не вытиралась пыль, темнели в спёртом воздухе. В углу грудой свалены книги, которые предстояло прочитать: казалось, их выгрузили туда из тележки, словно отбросы. Когда-нибудь, возможно, Маляриус Войнич и поднимет ради любопытства какую-нибудь из них, посмотрит на обложку, прочтёт имя автора, просмотрит первые страницы в поисках непременных стилистических огрехов и тут же, недолго думая, уничтожит.
Или же восхитится как небольшим шедевром. Не состоявшимся шедевром. Почитать можно. Так, небольшая мыслишка есть. Пустячок, который всё же можно просмотреть.
Да, пожалуй, он может поступить и так. В зависимости от настроения.
В это утро настроение у него оказалось лучше обычного. Он чувствовал себя почти что… взбудораженным. Не из-за ночного пожара, который уничтожил блестящую идею «Шкатулки приключений», а скорее из-за разговора, который у него только что состоялся с этим великолепным мальчишкой — Джейсоном.
Он добавил его имя в список, лежавший перед ним.
