Артем Кораблев - Охота на привидений
При мне впервые назвали Пал Палыча Павликом, и это меня удивило. Но скоро я сообразил, что Петр Максимыч намного старше Светкиного дяди и знавал его наверняка еще мальчишкой. Таким он для него и остался, этот совершенно уже седой полковник.
Однако Максимыч не проявлял никакого желания трогаться с места. В бутылке еще оставалось.
— А бутылку с собой возьми, — смекнул суть дела Пал Палыч. — Это тебе на завтра. — И он ласково похлопал старика по спине.
Гость наш тут же со всем согласился. Он попрощался с нами, накинул на плечи старый тулуп и, сунув бутылку в пространный карман этой удобной одежки, направился к двери. Пал Палыч пошел провожать Максимыча до дома.
Мы опять остались втроем: я, Светка и Вовка.
— Что, понял теперь, нафик, — не утерпел Вовка, — что баба Дуня колдунья? И это еще не все, нафик. У нас тут и колдуньи, и привидения, и оборотни бывают.
— Оборотни-то откуда? — смиренно спросил я.
— Ну, ты ж сам сегодня видел, как баба Дуня козой оборотилась. Ты что, не понял, нафик?
Раз! Вовка клюнул носом в стол после Светкиной затрещины.
— Сам ты козел! — сказала моя подруга, и я был ей ужасно благодарен за солидарность. — Баба Дуня колдует, — продолжила Светка, — но козой она обращаться не будет.
Теперь я огорчился. Значит, Светка только за козу обиделась, а то, что бабушку ведьмой называют, ее не смущает? Все тут чокнутые какие-то в Ворожееве! И у Светки крыша поехала.
— Чо дерешься? — ворчал Куличик. — Как дам! — и он сделал невыразительный жест остреньким локотком, который мог насмешить кого угодно. — Баба Дуня — ведьма. И она в кого хошь превратиться может. И эти, которые рядом с ней живут, тоже оборотни» В таком месте нормальные люди жить не будут. Почему их никто дома не видел? Ты ведь сам говорил, — обратился ко мне Вовка, — что никого в церкви не нашел, хотя они туда залезли. Может, там собаки были? Или коты?
— Да никого там не было, — усмехнулся я. — Две галки только вылетели, когда я в окно лез.
Куличик торжествующе уставился на меня, глядя прямо в глаза. Он молчал, наверное, с полминуты.
— Две галки? — спросил он затем язвительно.
— Да, две, — ответил я.
— Вылетели? — все так же продолжал Куличик.
— Вылетели, — ответил я.
— Так это они и были! — заорал мне прямо в лицо Вовка. — Понял, нафик! Дур-рак! Это приезжие в галок обратились. — Последнюю фразу он произнес уже спокойно.
Я не съездил ему по физии или по затылку, как это сделала Светка, хотя мне очень хотелось это сделать. Я просто встал из– за стола и молча пошел смотреть телевизор в другой комнате. Что связываться со слабосильным деревенским дурачком, который к тому же на два года младше меня.
Вскоре ко мне присоединилась Светка. Куличика она вытурила домой. Но мы так и не успели отдохнуть, потому что вернулся Пал Палыч. Пришлось весь вечер смотреть телевизор.
Спать мы легли рано, часов в десять, и мне не спалось. Я все думал, в какую чушь тут все верят. Даже Пал Палыч, который как лег, так сразу и начал выводить своим полковничьим носом замысловатые музыкальные рулады.
— Св-е-ет, — тихонько позвал я. Но она не ответила, видать, тоже заснула. «Погулять что ли?» — пришло мне в голову. После свежего воздуха лучше спится, а то тут натоплено, форточки закрыты, да еще Пал Палыч с Максимычем накурили. Я тихонько, чтобы не шуметь, поднялся с раскладушки. Хотя она все равно предательски скрипела, однако никто не проснулся. Потихоньку я стал одеваться, и тут во мне шевельнулась еще одна мысль, намного отчаянней первой: «А что, если сходить на кладбище, спрятаться там и просидеть за полночь? Может, удастся высмотреть, кто там хулиганит по склепам?» Тогда ведь я и Куличику нос утру, и Максимычу, если докажу, что дух Куделина — это всего лишь сказка, миф.
Когда я вышел на кухню, мысль эта окончательно овладела мною. Тогда я вернулся в комнату и взял фонарик, а в карман сунул зачехленный охотничий нож, которым Пал Палыч резал хлеб и вскрывал консервы. Мой маленький перочинный надо было искать, а этот лежал в ножнах на стуле. К тому же охотничий нож — настоящее оружие, с ним будет как-то не так страшно.
Выпив еще на дорогу полкружки горячего чая и удостоверясь, что на часах уже начало двенадцатого, я отправился на кладбище.
Глава VIМЕЛКИЙ БЕС
Так поздно я еще не выходил здесь на улицу, разве только когда мы приехали. Но тогда было совсем другое дело, мы были втроем с Пал Палычем и не разгуливали по Ворожееву, а только прошли из машины в дом и все. На сей раз я был совершенно один и идти мне предстояло в другой конец деревни, на старое кладбище.
Однако я решил исполнить задуманное. В конце концов, мужик я или нет. Сжав в кармане рукоятку ножа и не зажигая фонарика, почему-то так мне казалось безопаснее, я двинулся по деревенской улице. Было темно и холодно. Тут я обнаружил, что позабыл на печи перчатки, которые положил туда просушиваться. Я мысленно выругался, но возвращаться в дом не стал. Не потому, что дурная примета, а просто чтобы не потревожить спящих и не сорвать все предприятие.
В одиночку ходить в темноте особенно страшно, это каждый знает, но всем страшно по-разному. Мне всегда кажется, что вот-вот кто-то выскочит и набросится на меня из темноты сзади или сбоку, а Светке мерещится, что появится привидение, упырь или еще какая-нибудь нечисть. Ей еще хуже, против нечисти нож не поможет, у меня же была хоть на него надежда. А самое удивительное, что, если с тобой в ночи кто-то есть, ну хоть годовалый ребенок беспомощный, страх куда-то девается и уже далеко не так жутко, как одному. Но тогда я был один, и мне было по-настоящему страшно.
В деревне все спали. Когда я проходил мимо, ни у Кулешовых, ни у Максимыча света не было. На подходе к церкви я замедлил шаг и пошел совсем крадучись, внимательно вглядываясь в темноту. Черта лысого я там видел! И никакого свечения из окон церкви не струилось, как показалось мне давеча. Тихо прокрался я мимо церкви, не рискуя даже приближаться к ее стенам, и вскоре был уже у кладбищенской ограды. Здесь мне пришлось особенно трудно: в отличие от прошлой, эта ночь была совершенно безлунной, все небо затянуто тучами, глаз выколи — такая темь. Лезть почти в полной темноте через ограду и пробираться между могилами было не так просто, а фонарик я пока зажигать не хотел, вдруг те, кого я ищу, где-то рядом и я могу их спугнуть. Страшно мне было ужасно, но я завелся и остановиться уже не мог. Долго я блуждал среди могильных оградок и крестов, спотыкаясь о надгробные плиты, и все никак не мог найти дорогу к склепу Куделина, а именно он меня и интересовал. Не знаю, сколько прошло времени, в темноте его течение не проследишь. Мне приходилось передвигаться согнувшись, ощупывая руками пространство под ногами, чтобы не спотыкаться, но я все равно то и дело падал. Синяков и царапин заполучил несметное количество. Наконец, понял, что совсем заблудился. Тогда я встал в полный рост, уже не боясь себя выдать, и все равно ничего не увидел. Темь вокруг и только. Немного подумав, я принял единственное, на мой взгляд, правильное решение — невзирая на препятствия, двигаться в одном направлении, чтобы покинуть проклятое кладбище. Все равно ведь, куда ни пойди, я должен упереться в ограду. И вновь я шел согнувшись, ощупывая руками оградки, перешагивая через них и натыкаясь на кресты, а кое-где полз на карачках. Про фонарик к тому времени я просто забыл.
Так я полз, полз и уткнулся в какой-то заснеженный холм, довольно высокий. Решив следовать и тут своему плану, я начал карабкаться по склону, недоумевая, откуда здесь такая возвышенность. Однако очень скоро склон кончился, и я оказался на плоской вершине, где решил выпрямиться и осмотреться по сторонам с высоты. И только встал, сразу увидел впереди себя, шагах в двадцати наверное, темную массу куделинского склепа, и крест на его макушке тоже просматривался на фоне стелющейся за кладбищем покрытой снегом и потому более светлой равнины. Обрадовавшись, я сделал два шага вперед по противоположному склону холмика, поскользнулся и… полетел в бездну…
Треск и какое-то змеиное шипение сопровождали мое приземление после неожиданно долгого полета. На десяток секунд я потерял возможность что-нибудь соображать и только корчился среди каких-то досок и рогаток, упиравшихся отовсюду мне в бока. Ударился сильно — локтем, коленкой, ребрами… Потирая ушибленные места, я все время задевал локтями о какие-то стены с обеих сторон. Ощущение реальности постепенно стало возвращаться: я понял, что упал в узкую яму, и тут же осознал, что в яме этой я не один. Совсем рядом кто-то непрерывно свирепо урчал на низких утробных нотах, хоть и не очень громко. Ужас сковал меня, и я замер, в одну секунду забыв о боли. Тут же зато я вспомнил о фонарике и ноже. Потихоньку сунул руки в карманы — фонарик на месте, а вот ножа нет — потерял. Глухое утробное ворчание не прекращалось. Так же аккуратно и тихо я вытащил руку с фонариком из кармана, потом резко сел и включил его, направив в ту сторону, откуда доносились зловещие звуки.
