Николай Носов - Том 1. Рассказы, сказки, повести
— Готово!
Я посмотрел… Батюшки! У него там ошибок целая куча! Вместо «гора» он написал «гара», вместо «весёлый» написал «висёлый», вместо «тяжёлый» — «тижёлый».
— Ну-ну! — говорю.— Наработал же ты тут!
— Что, очень много ошибок сделал?
— Да не так чтоб уж очень много, а, если сказать по правде, порядочно.
— Ну вот! Я так и знал! Мне никогда удачи не будет! — расстроился Костя.
— Здесь не в удаче дело,— говорю я.— Надо знать, как писать. Ты ведь учил правило?
— Учил.
— Ну, скажи: что в правиле говорится?
— В правиле? Да я уж и не помню.
— Как же ты учил, если не помнишь?
Я заставил его снова прочитать правило, в котором говорится о том, что безударные гласные проверяются ударением, и сказал:
— Вот ты написал «тижёлый». Почему ты так написал?
— Наверно, «тежёлый» надо писать?
— А ты не гадай. Знаешь правило — пользуйся правилом. Измени слово так, чтоб на первом слоге было ударение.
Шишкин стал изменять слово «тяжёлый» и нашёл слово «тяжесть».
— А! — обрадовался он.— Значит, надо писать не «тижёлый» и не «тежёлый», а «тяжёлый».
— Верно,— говорю я.— Вот возьми и сделай упражнение снова, потому что ты делал его и не пользовался правилом, а от этого никакой пользы не может быть. Всегда надо думать, какую букву писать.
— Ну ладно, в другой раз я буду думать, а сейчас пусть так останется.
— Э, братец,— говорю,— так не годится! Уж если ты обещал слушаться меня, слушайся.
Шишкин со вздохом принялся делать упражнение снова. На этот раз он очень спешил. Буквы у него лепились в тетрадке и вкривь и вкось, валились набок, подскакивали кверху и заезжали вниз. Видно было, что ему уже надоело заниматься. Тут к нам пришёл Юра. Он увидел, что мы занимаемся, и сказал:
— А, занимаетесь! Вот это хорошо! Что вы тут делаете?
— Упражнение,— говорю.— Ему Ольга Николаевна задала.
Юра заглянул в тетрадь.
— Что же ты тут пишешь? Надо писать «зуб», а ты написал «зуп».
— А какое тут правило?— спрашивает Шишкин.— У меня правило на безударные гласные, а это разве безударная гласная?
— Тут,— говорю,— такое правило, что надо внимательно списывать. Смотри, что в книжке написано? «Зуб»!
— Тут тоже есть правило,— сказал Юра.— Надо изменить слово так, чтобы после согласной, которая слышится неясно, стояла гласная буква. Вот измени слово.
— Как же его изменить? «Зуб» так он и будет «зуб».
— А ты подумай. Что у тебя во рту?
— У меня во рту зубы, и язык ещё есть.
— Про язык тебя никто не спрашивает. Вот ты изменил слово: было «зуб», стало «зубы». Что слышится: «б» или «п»?
— Конечно, «б»!
— Значит, и писать надо «зуб».
В это время пришёл Ваня. Он увидел, что мы занимаемся, и тоже сказал:
— А, занимаетесь!
— Занимаемся,— говорим.
— Молодцы! За это вам весь класс скажет спасибо.
— Ещё чего не хватало! — ответил Шишкин.— Каждый ученик обязан хорошо учиться, так что спасибо тут не за что говорить.
— Ну, это я так просто сказал. Весь класс хочет, чтоб все хорошо учились, а раз вы учитесь, значит, всё будет хорошо.
Тут опять отворилась дверь, и вошёл Вася Ерохин.
— А, занимаетесь! — говорит.
— Что это такое? — говорю я.— Каждый приходит и говорит: «А, занимаетесь», будто мы первый раз в жизни занимаемся, а до этого и не учились вовсе!
— Да я не про тебя говорю, я про Шишкина,— ответил Вася.
— А Шишкин что? Будто он совсем не учился? У него по всем предметам не такие уж плохие отметки, только по русскому…
— Ну, не сердись, я так просто сказал. Я думал, что он не занимается, а он занимается, вот я и сказал.
— Мог бы хоть что-нибудь другое сказать. Будто других слов нет на свете!
— Откуда же я знал, что это вас так обидит? По-моему, ничего тут обидного нет.
Тут снова отворилась дверь, и на пороге появился Алик Сорокин.
— Сейчас тоже, наверно, скажет: «А, занимаетесь!» — прошептал Шишкин.
— А, занимаетесь! — улыбнулся Алик Сорокин.
Мы все чуть от смеха не лопнули.
— Чего вы смеётесь? Что я такого смешного сказал? — смутился Алик.
— Да ничего. Мы не над тобой смеёмся,— ответил я.— А ты чего пришёл?
— Так просто. Думал, может, моя помощь понадобится.
— Может быть, и шахматы с собой захватил? — спросил я.
— Ах я растяпа! Забыл шахматы захватить! Вот бы мы и сыграли тут!
— Нет, ты уж с шахматами лучше уходи отсюда подальше,— сказал Юра.— Пойдёмте домой, ребята, не будем им мешать заниматься.
Ребята ушли.
— Это они приходили проверить, учимся мы или пет,— сказал Костя.
— Ну и что же? — говорю я.— Ничего тут обидного нет.
— Что же тут обидного? Я и не говорю. Ребята хорошие, заботливые.
— А Ольга Николаевна сказала маме, что ты не ходил в школу? — спросил я Костю.
— Сказала. И маме сказала, и тёте Зине сказала! Знаешь, какая мне за это была головомойка! Ох и стыдили меня — век помнить буду! Но ничего! Я и то рад, что всё теперь кончилось. Я так мучился, пока не ходил в школу. Чего я только не передумал за эти дни! Все ребята как ребята: утром встанут — в школу идут, а я как бездомный щенок таскаюсь по всему городу, а в голове мысли разные. И маму жалко! Разве мне хочется её обманывать? А вот обманываю и обманываю и остановиться уже не могу. Другие матери гордятся своими детьми, а я такой, что и гордиться мною нельзя. И не видно было конца моим мучениям: чем дальше, тем хуже!
— Что-то я не заметил, чтоб ты так мучился,— говорю я.
— Да что ты! Конечно, мучился! Это я только так, делал вид, будто мне всё нипочём, а у самого на душе кошки скребут!
— Зачем же ты делал вид?
— Да так. Ты придёшь, начнёшь укорять меня, а мне, понимаешь, стыдно, вот я и делаю вид, что всё хорошо, будто всё так, как надо. Ну, теперь конец этому, больше уже не повторится. Как будто буря надо мной пронеслась, а теперь всё тихо, спокойно. Мне только надо стараться учиться получше.
— Вот и старайся,— сказал я.
— Я и то уже начал стараться.
Глава восемнадцатя
На следующий день Ольга Николаевна проверила упражнение, которое задала Косте на дом, и нашла у него ошибки, каких даже я не заметил. Пропущенные буквы в словах он написал в конце концов правильно, потому что я за этим следил, а ошибок наделал просто при списывании. То букву пропустит, то не допишет слово, то вместо одной буквы другую напишет. Вместо «кастрюля» у него получилась «ка-рюля», вместо «опилки» — «окилки».
— Это у тебя от невнимательности,— сказала Ольга Николаевна.— А невнимательность оттого, что ещё нет, наверно, охоты заниматься как следует. Сразу видно, что ты очень торопишься. Спешишь, как бы поскорей отделаться от уроков.
— Да нет, я не очень спешу,— сказал Костя.
— Как же не спешишь? А почему у тебя буквы такие некрасивые? Посмотри: и косые и кривые, так и валятся на стороны. Если б ты старался, то и писал бы лучше. Если ученик делает урок прилежно, с усердием, то обращает внимание не только на ошибки, но и на то, чтобы было аккуратно, красиво написано. Вот и сознайся, что охоты у тебя ещё нет.
— У меня есть охота, только вот не хватает силы воли, чтоб заставить себя усидчиво заниматься. Мне всё хочется сделать поскорей почему-то. Сам не знаю почему!
— А потому, что ты ещё не понял, что всё достигается лишь упорным трудом. Без упорного труда не будет у тебя и силы воли и недостатков своих не исправишь,— сказала Ольга Николаевна.
С тех пор по Костиной тетрадке можно было наблюдать, как он боролся со своей слабой волей. Иногда упражнение у него начиналось красивыми, ровными буквами, на которые просто приятно было смотреть. Это значило, что вначале воля у него была сильная и он садился за уроки с большим желанием начать учиться как следует, но понемногу воля его слабела, буквы начинали приплясывать, налезать друг на дружку, валиться из стороны в сторону и постепенно превращались в какие-то непонятные кривульки, даже трудно было разобрать, что написано. Иногда получалось наоборот: упражнение начиналось кривульками. Сразу было видно, что Косте хотелось как можно скорее покончить с этим неинтересным делом, но, по мере того как он писал, воля его крепла, буквы становились стройнее, и кончалось упражнение с такой сильной волей, что казалось, будто начал писать один человек, а кончил совсем другой. Но всё это было полбеды. Главная беда была — это ошибки. Он по-прежнему делал много ошибок, и, когда был диктант в классе, он опять получил двойку.
Все ребята надеялись, что Костя на этот раз получит хоть тройку, так как все знали, что он взялся за учёбу серьёзно, и поэтому все были очень огорчены.
— Ну-ка, расскажи, Витя, как вы занимаетесь с Костей,— сказал Юра на перемене.
— Как занимаемся? Мы хорошо занимаемся.
