Светлана Лубенец - Дневник первой любви
– Может, перестанут?
– Может, и перестанут.
Все дорогу до Солнечного мы с Игорем вот так непринужденно болтали, будто и не было между нами разговора про предупреждения его мамаши насчет меня и дискотечных «нравится – не нравится».
Лагерь «Сосновая поляна», в который мы приехали, действительно оказался весь в соснах. Так красиво! Под ногами красноватый утрамбованный песок, весь усыпанный рыжими прошлогодними сосновыми иглами. Даже ноги скользят. И еще под ногами много шишек. Я подняла одну и поднесла к носу. Такой запах! Лучше всяких туалетных вод! А рядом залив. Летом здесь, наверное, прикольно, а сейчас, несмотря на окружающую красоту, все-таки не очень. Залив серый, пенистый и недобрый. С него дует очень холодный, пронизывающий до костей ветер. Но в даче тепло. Она вообще очень красивая – дача. Вся деревянная, резная. Под потолком и вокруг окон – прямо настоящие кружева. На второй этаж ведет винтовая лестница, как в каком-нибудь старинном замке. Перила гладкие, приятные на ощупь. После того как проведешь по ним ладонью, она долго пахнет лаком. Дача, наверное, недавно построена, потому что во всех помещениях очень вкусно пахнет деревом. Это плюс.
Как только мы приехали, нас сразу накормили. Вкусно. Каким-то необыкновенным супом, а на второе – жареной курицей с удивительной хрустящей корочкой. А булочки! Какие были булочки! Еще один плюс лагерю.
Собственно говоря, самый главный плюс – это, конечно, Игорь Александров. Целую неделю мы будем рядом, в одном отряде. Без Шевченко, Наташки и прочих девчонок, от которых меня тошнит. Жаль, конечно, что нет Машки. Я к ней уже как-то привыкла.
Парней поселили на первом этаже, а второй этаж целиком отдан девочкам. Как шутит наша воспитательница Юлия Васильевна, это сделано для того, чтобы мальчишки внизу пели бы серенады под нашими окнами, а мы сверху бросали бы им из окон розы. Хотя какие сейчас розы… Одни сосновые ветки.
Наша комната под самой крышей, и потолок у нас со скатом. Тоже лакированный, сливочно-желтый и отделанный деревянным кружевом. Так здорово! Мы даже на стул вставали, чтобы потрогать и убедиться, что кружево действительно деревянное. Убедились. Еще у нас широкое окно с видом на залив. Летом тут еще лучше было бы, но и сейчас ничего.
Вместе со мной в комнате еще две девчонки. Мы сразу перезнакомились. Одна, Рита, тоже из Петербурга, с проспекта Обуховской Обороны. А вторая, Зоя, из пригорода – из Соколова Ручья. Вроде бы неплохие девчонки. Первую ночь мы вообще не спали: рассказывали друг другу о себе, о школе и вообще… говорили о жизни. В общем, о том, о чем не поговоришь с родителями… Я еще никогда так много не рассказывала о себе, о том, что мне нравится, что нет, какие люди мне интересны, а каких я ненавижу. Меня никогда еще так внимательно не слушали. Я рада, что сюда приехала.
Как я уже написала, комнаты парней на первом этаже. Игорь сказал, что вместе с ним живут тоже отличные ребята. Оба из Пскова. Уже звали его приехать летом в гости.
В первый же день вечером нам устроили дискотеку под девизом «Давайте познакомимся!». Сначала, правда, была не дискотека, а целая куча веселых конкурсов, где приходилось отгадывать улицы и проспекты Питера, на которых живут приехавшие в лагерь. Про другие города тоже были загадки. И еще много всего интересного и забавного было. В общем, мы много смеялись и веселились, абсолютно все перезнакомились, но все-таки ждали не новых конкурсов и загадок, а дискотеку. В конце концов выключили свет и зажгли такие удивительные светильники, что мы все прямо ахнули. Они вращались и отбрасывали на зал разноцветные всполохи, которые скрещивались, пересекались и закручивались винтом. Получилось движущееся, колышущееся, дышащее и живое пространство. Лица окружающих делались то красными, то зелеными, то синими, то фиолетовыми, то абсолютно белыми. Мы хохотали, глядя друг на друга, и без всякого стеснения отплясывали быстрые танцы в папуасском стиле.
Как только зазвучала медленная мелодия, ко мне подошел Игорь. Это и понятно. Других девчонок он еще мало знал, тем более что по бесконечно меняющим цвет лицам очень трудно разобрать, кто и что собой представляет.
– Ты смешная, когда зеленая, – сказал Игорь и рассмеялся.
– Думаешь, ты не смешной?! И зеленый, и фиолетовый!
Мы танцевали и опять говорили о всякой ерунде, и я была счастлива. Весь вечер Игорь был возле меня, будто бы он был моим молодым человеком, а я – его девушкой. Я, конечно, понимала, что так не будет всю неделю. Просто он остальных еще плохо знает, а как познакомится поближе, так и все… Вот, например, Рита из моей комнаты – очень красивая девчонка. Это сейчас, когда она то зеленая, то оранжевая, ничего не понятно, а уже завтра Игорь во всем разберется, когда как следует разглядит ее при свете дня.
Плохо, что он считает меня просто своей знакомой и ни о каком другом моем качестве даже не помышляет. На всех лагерных девчонок он поглядывает заинтересованно, а на меня – примерно так же, как на своих новых друзей из Пскова. Будто бы я тоже мужского рода или вовсе среднего. Он даже расспрашивал меня про Риту с Зоей и абсолютно не чувствовал, что при этом делалось у меня в душе. «В конце концов ты не сможешь пройти мимо…» – помнится, писала ему я. Какая глупость! Он запросто пройдет и не обернется! Но… Неужели он такой бесчувственный? Мне кажется, я источаю любовь. Вокруг меня сильнейшее по воздействию эмоциональное поле. А Игорь его не чувствует. Совсем. Он еще попросит меня передать какую-нибудь записку Зое или Рите или вызвать кого-нибудь из них на свидание. Скорее всего, Риту.
4 ноября
Я была права – Рита нравится всем. Она и не может не нравиться. Она высокая, длинноногая, с копной блестящих темных кудрей, завитых в спиральки. При этом она ничего из себя не изображает, как наша Настька Шевченко. Рита очень естественна, приветлива и, мне пока так кажется, добра. Серенад парни под окнами не поют, но все как один вьются возле нашей комнаты. То им кассету, то им диск, то лист чистой бумаги, то ручку, то детектив почитать. Все бы ничего, если бы среди этих парней не было Игоря. Но и он тут как тут. Как все. Он почему-то в Ритином поле, а не в моем.
Сразу после первой же дискотеки знакомств Рита меня спросила:
– А этот парень, с которым ты все время танцевала, он кто?
– Одноклассник, – ответила я.
– У вас любовь?
– Нет, – не смогла соврать я, хотя мне очень хотелось.
– Значит, ты не будешь в обиде, если я с ним…
Она не договорила, но и так все было ясно. Игорь тоже нравился всем, как и Рита. Как и в школе, у меня не было никаких шансов.
Когда мы ходили гулять на залив, как всегда, дул сильный ветер, и Игорь набросил на плечи Рите свою куртку, хотя на ней и так была своя. Все сразу это заметили. Игорь умеет совершать поступки. То Долгушину спас от биологички, а потом не постеснялся при всех погладить ее по жалкому хвосту, то теперь Риту спасает – от ветра. А для меня при этом сразу померк свет дня. Я душой и кожей почувствовала холод осени и ледяное дыхание залива. Тягаться с Ритой мне бесполезно. Мне не остановить хода событий, как не остановить неизбежный приход зимы. Мое эмоциональное поле никому не интересно. К тому же оно, очевидно, нейтрализуется полем Риты. Я – серая мышь, Рита – королевна, принцесса, красавица.
– Слушай, Кать, – прямо на заливе обратилась ко мне Зоя, та, что из Соколова Ручья, с которой я живу в одной комнате, – не могла бы ты поговорить со своим одноклассником?
– О чем? – сразу испугалась я.
– Ну… В общем, мне Игорь тоже нравится. Ритка уверена, что все парни здесь ее. А это несправедливо. Я тут… – Зоя порылась в кармане куртки и достала сложенный вчетверо листок. – Я написала ему записку…
– Это зря, – сразу сказала я.
– Почему? – удивилась она.
– Потому что записки он ненавидит. Рвет их и выбрасывает.
– Может, мою не выбросит?
– Может, и не выбросит. Только я передавать ничего не буду.
– Почему? Что тебе, трудно?
– Не трудно. Но не буду, и все!
– Да? – Зоя внимательно на меня посмотрела, и ее взгляд означал конец нашей с ней дружбы. – Если так, то это может означать только одно.
– Что?
– Что ты сама в него влюблена, вот что!
Я не смогла возразить. Просто отошла от нее, взобралась на большой валун и стала смотреть на залив. Он по-прежнему был серый и недобрый. Волны накатывались на берег с угрожающим шорохом и оставляли на песке какие-то разбухшие палочки. Я спрыгнула с валуна и взяла одну в руки. Она казались невесомой и разломилась в руке, как подмоченное печенье-соломка. Парни из этих палочек вперемежку с сосновыми шишками начали выкладывать на песке женское имя. Разумеется, не мое. Маргарита…
Порадовало только то, что Игорь в этом не участвовал. Он расспрашивал воспитателей о кораблях, которые стояли далеко-далеко на заливе и казались с берега черными силуэтами, как мишени в тире. Я обернулась к берегу. Молодая сосенка, сильно скривившись, одна стояла на береговом уступе, как я на валуне. Неужели и меня так скрючит неразделенная любовь? Мне и в самом деле хочется согнуться и сжаться в комок, чтобы не так сильно болело в груди.
