Ульф Старк - Мой друг Перси, Буффало Билл и я
Дедушка подкинул монетку и сразу поймал ее.
— Я ее не продам и за тысячу крон, — добавил он. — Это память. Я потом спросил Буффало Билла, хочет ли он получить ее назад. «No, по, — ответил он. — Just keep it»[2]
— Так ты с ним взаправду разговаривал? — спросил я.
— Конечно, — кивнул дедушка. — И руку ему жал. У него были такие белые перчатки с крагами. «Nice to meet you», — сказал он мне. Это значит: рад был познакомиться.
Вспомнив это, дед улыбнулся. И убрал монетку в стол.
— У меня и фотография его осталась. Там он в ковбойской шляпе сидит на лошади и улыбается. Я попросил его подписать карточку для бабушки, и он написал: «То Erika Stark with love, yours Buffalo Bill»[3]. He знаю, сохранила ли она ее. Но мне, по крайней мере, она призналась, что никого шикарнее в жизни не видела.
— Почему же ты, дедушка, никогда мне об этом не рассказывал? — спросил я.
Это несправедливо! Стоило Перси приехать да раздразнить его, и пожалуйста — дедушка поведал ему все свои тайны.
— Не знаю. Всё как-то не складывалось.
— Вот именно! — упрекнул я.
— Я бы мог почитать вам отрывки из его мемуаров, — предложил дедушка. — Это самая интересная книга на свете. Вот только глаза у меня теперь никуда не годятся. Может, ты почитаешь нам вслух, Перси?
— Ладно, — согласился тот.
Дедушка достал мемуары Уильяма Ф. Коди, и Перси начал читать.
В школе он вечно запинался и путался, когда читал вслух. А вот теперь у него получалось складно, как у какого-нибудь диктора на радио. Перси читал о том, как отец Буффало Билла, когда тот был еще маленьким, перебрался с семьей в Канзас. И там так досаждал рабовладельцам, что однажды получил страшный удар в спину.
— «Я решил, что отец ранен смертельно, — читал Перси. — Нож задел почку, рана была жуткая. Но он не умер — в тот раз. Мы его долго выхаживали, и если бы рабовладельцы его больше не трогали, он наверняка бы поправился. Но это было только начало».
Когда Перси дочитал до этого места, дедушка захрапел. Храп его был похож на топот стада бизонов. Перси сунул книгу под голову и вытянулся поудобнее на надувном матрасе.
— Здорово ты читал, — похвалил я. — Ну, до завтра.
— Веселый у тебя дедушка!
— Думаешь?
— Ага. Веселый и злющий.
— Верно, в нем всего намешано понемногу. Спокойной ночи!
Я проскользнул в нашу дамскую каюту и вскарабкался на верхнюю койку.
— Твой приятель долго там не протянет, — прошептал брат. — Дедушка скоро его своим пуканьем доконает.
— Ничего, он выдержит, — отвечал я. — Заткнись, я спать хочу.
Мне хотелось поскорее заснуть, чтобы увидеть во сне — догадайтесь, кого?
За ночь я дважды просыпался от кашля учителя, что жил по соседству. Проснувшись, я попытался вспомнить сладковато-кислый запах Пии.
Но ничего не получалось: как такое вспомнишь? Особенно если твоя комната рядом с дедушкиной.
Глава 8
Мы подсматриваем за нудистами и добываем еще одного жука
Когда я проснулся на следующее утро, Перси в доме не было.
Он перебрался спать на улицу. Устроился в цветастом гамаке перед домом: лежал, завернувшись в старое бабушкино пальто, похожий на куколку бабочки-капустницы. Вместо подушки он позаимствовал бабушкину меховую муфту, а на голову натянул ее белую фетровую шляпу.
Перси лежал на спине, смотрел в небо, улыбался и слушал, как учитель музицирует с утра пораньше.
— Привет, Уффе, — сказал Перси, не повернув головы в мою сторону. — Выспался?
— Чего это ты тут разлегся? — спросил я. — Не смог с дедом и одну ночь выдержать?
— Почему не смог? Просто захотелось полежать здесь и полюбоваться на все эти звезды. Тут у вас небо совершенно не такое, как в городе. Черное-пречерное. И кажется, всё видно до самого космоса. Ну, чем займемся?
Ему постоянно надо было чем-то заниматься. Он уже успел наколоть дров и принести воду.
— Хочешь, сплаваем на лодке, — сказал я. — Это обычное занятие, если живешь летом на острове. Только сперва надо позавтракать.
— А может, в море и перекусим? — предложил Перси. — Так будет быстрее.
— Ладно, — согласился я.
Мы взяли бутылку с питьем и тигровый кекс, который Перси привез из дома. А еще дедов морской бинокль. И припустили вниз к морю. Перси обвязал вокруг пуза пробковый пояс, он ведь обещал своей маме, что не утонет.
— Я же у нее единственный ребенок, — объяснил он. — А где мы лодку возьмем?
Лодку мы взяли на берегу — Эстерманов ялик: всё равно он больше на нем не ходит. «Только бы никто из моих приятелей нас не засек», — думал я. И нам повезло: когда мы садились в лодку, поблизости никого не было. На самом деле я немножко волновался, как ребята примут Перси. Конечно, он отличный друг, лучше и представить нельзя. Но с ним бывает непросто.
— Если нам кто повстречается, лучше помалкивай, — предупредил я.
— Почему? — удивился Перси.
— Ну, здесь так принято. У местных.
Мы отдали концы и отправились в море. Но далеко не уплыли, потому что Перси вызвался грести. Он как сумасшедший молотил веслами по воде, так что ялик всё крутился и крутился на одном месте.
— Классно получается! — вопил Перси, сияя от счастья и натуги. — А когда ты научился так здорово грести?
— В пять лет. Следи-ка за веслами.
Ну и, конечно, вскоре на берегу появилась Пия. Вышла прогулять своего красноглазого кокер-спаниеля. Она остановилась, наблюдая за нами, а пес тем временем принялся хлебать морскую воду.
— Как твоя голова? — крикнула она. — И кто это с тобой в лодке?
Я притворился, что не слышу.
Но Перси поднялся в полный рост и помахал ей веслом.
— Это Я! — заорал он. — Меня зовут Перси.
Тут я приналег на весла и постарался побыстрее отплыть подальше. Пия осталась стоять на берегу. Она, как индеец, смотрела нам вслед, прикрыв рукой глаза от солнца. Мне показалось, что они с псом смеются над нами.
— Кто эта девчонка? — спросил Перси.
— Пия, — ответил я. — Так, ничего особенного.
— А по-моему, симпатичная. Ладно, наплевать. Давай перекусим.
Мы улеглись на дно, позволив лодке дрейфовать, куда ей заблагорассудится. Над нами плыли веселые белые облака. Кекс немного подсох, но всё равно был вкусный. Мы по очереди отхлебывали из водочной бутылки, в которую налили молоко.
— Эх, и здоровское у нас будет лето! — радовался Перси.
— Поживем — увидим.
— Я хочу всё перепробовать. Чем занимаются летом на острове?
— Да много чем.
— А какое у тебя было любимое занятие, когда ты был маленьким?
Я надолго задумался. Попробовал вспомнить, чем занимался все эти годы: плавал на самодельном плоту, который чуть не снесло в море, мастерил воздушных змеев, взлетавших высоко в небеса, к самому солнцу. А еще вспомнил, как сосало под ложечкой, когда я прыгал с сеновала у Самуэльсона, и как здорово было темными вечерами пугать до полусмерти соседку-акушерку.
— Ну, например, играть в индейцев, — сказал я наконец. — Следить за людьми и всё такое.
— Отлично, этим и займемся!
— Да с тех пор уже тыща лет прошла! Я тогда еще совсем маленьким был.
— А я никогда не играл в индейцев, когда был маленьким.
Ну что на это скажешь? Мы пристали к острову и нашли себе отличные перья — гаги и чайки.
— Я буду Счастливое Облако, раз я так счастлив, — заявил Перси и воткнул перо за ухо. А ты кто?
— Большая Задница, — буркнул я, чтобы до него дошло, как нелепо всё это звучит.
Но всё же сунул перо за ухо. А что, неплохо. Я вспомнил, как мы играли в индейцев. Как подожгли папин матрас, набитый конским волосом, как при помощи старого одеяла пускали дымовые сигналы и досигналились до того, что прикатила местная добровольная пожарная бригада. И как охотились на Эриксонову корову, пытаясь накинуть лассо ей на рога. А дрались мы так, что кетчуп летел во все стороны!
Отличные были времена! Уже два года с тех пор прошло.
— Ну, кого будем выслеживать? — спросил Перси. Что ж, я знал кого.
Я старался грести как можно тише.
— Теперь — ни гугу, — предупредил я шепотом Перси, когда лодка скользнула в заросли камыша у самого берега.
— А на что здесь смотреть?
— Вот на что!
Я протянул ему дедов бинокль и указал на облупившийся коричневый дом примерно в двадцати пяти метрах от нас. Там жила парочка нудистов, они вечно разгуливали в чем мать родила. Дядька сидел в плетеном кресле и читал книгу, а тетка развешивала выстиранные простыни. На голову она повязала платок, но ниже была совершенно голая. Она повернулась к нам своей круглой попой.
Перси поднес бинокль к глазам и присвистнул. В бинокль можно было разглядеть даже крохотные волоски на коже.
— Ну и бинокль — сила! — похвалил Перси.
