Валерий Приемыхов - Двое с лицами малолетних преступников
— Мы ему припомним, — сказал лейтенант с юмором.
— Вы слушайте, он ведь клад нашел. Вон, откуда у него всего полно. Поняли?
Следователь рассмеялся, как детсадовец, которому показали палец. Взрослые всегда смеются над всем, стоящим внимания. Наверно, так же оборжали Архимеда, когда он притащил свой закон о вытеснении воды. Единственные, кто его слушал, были наверняка соседские ребята. Что из этого вышло? Архимед вошел в историю.
— Вы из какого класса?
— Из пятого.
— А Шильников — профессор, — говорит лейтенант. — Он клады не ищет, он ворует. Счастливо, любители русского языка…
Ох, он и пожалел потом, что нас не слушал! Мы ведь предупреждали. Не прошло и двух дней, мы ему позарез нужны стали.
Он искал нас по всем школам, а потом среди всех пятых классов. Запомнил, что мы пятиклассники.
Наши никогда не видели Лину Романовну такой не в себе, взволнованной. Вошла она в класс, следом человек — в костюме, галстуке. Все думали, проверяющий — нас часто проверяют. Класс подтянулся перед незнакомым человеком, поздоровался лихо. Лина Романовна говорит не своим голосом:
— Любят у нас русский язык… Симакин, Бесстужева… Вставайте, кого вызываю…
Я на урок не пошел: не придумал названия Кукуевке. Винт сидел в классе, но боялся, как бы Лина при постороннем человеке не начала спрашивать, поэтому не очень высовывался.
— Не волнуйтесь, — говорит ей незнакомец.
— Как «не волнуйтесь»? — сказала она. — При чем здесь русский язык и милиция?.. Фуртичева… Я только начала преподавать…
Тут Винт узнал лейтенанта, когда про милицию пошел разговор. И тот узнал его.
— Привет, любитель русского языка! — обрадовался. — А где твой дружок?
Не надо было ему при Лине Романовне такое говорить.
— Вот уж он никакого отношения к русскому языку не имеет, — говорит она. — А его дружка я даже к занятиям не допускаю. Сейчас покажу их отметки.
— Я его заберу, — говорит лейтенант, — и его товарища тоже.
— Пожалуйста, — не спорит Лина Романовна. — Может, их хоть милиция чему-нибудь научит?..
Винт разыскал меня в туалете. Мы там с одним восьмиклассником от скуки играли в «орел-орешек». Я с радостью побежал в класс забрать портфель. Захожу, все на меня смотрят, как на покойника, — то ли с восхищением, то ли с ужасом.
— Можно портфель взять? — говорю я. — Милиция ждет… — Взял портфель. — До свидания, Лина Романовна!
— До свидания, до свидания, Кухтин. Иди, иди, — замахала она руками. Боялась, наверно, что я останусь.
На школьном дворе стояла новенькая разноцветная с мигалками машина. Мы с Винтом оглянулись на школу, смотрим — весь наш класс к окнам прилип. Переживают, чудаки. А мы вместо занятий сели в машину, и понеслась она по улицам нашего города.
— Почему вы решили, что Шильников нашел клад? — спросил лейтенант.
— Вы подсчитайте: «мерседес», дом…
— А ведь кормиться надо, — говорит Винт, — сейчас все дорого…
Водитель, тот самый Охримчук, засмеялся:
— Ну, мальцы, значит, и директор торга клад нашел…
— Охримчук, — одернул его лейтенант.
— Прошу прощения. — Охримчук замолчал.
— Как вы докажете, что он клад нашел? — подначивает нас лейтенант.
— Молча, — говорю я. — Есть такая книжка, где про клад князя, а он взял да и странички оттуда вырвал… За это тоже судить надо…
— Может, другой человек вырвал? — сомневается лейтенант.
Я полез в портфель, достал формуляр из библиотеки, протянул лейтенанту. Он понял: здесь не болтовня, а серьезно, — впился глазами в этот формуляр.
— Фантастика, — качает головой, — действительно, его фамилия…
Тут нас ждала неожиданность. Лейтенант вытащил из своей папки желтые листки с книжными строчками, дает нам:
— Эти листки вырваны?
Мы с Винтом схватились. Видим знакомое: «Волкохищная Собака из младших княжат Смоленских».
— Эти, конечно, — говорю я. — А как нашли?
— При обыске у Шильникова. Лежали в книжке между страницами. Фантастика! — опять сказал лейтенант и потер лоб.
В милиции, в своем кабинете, он сказал в переговорный ящичек на столе:
— Шильникова ко мне. — Посмотрел на нас, усмехнулся и говорит: — Сейчас я его буду допрашивать, а вы сидите тихонько и слушайте.
Пришел Шильников, увидел нас, удивился слегка, сел.
Лейтенант положил перед ним книгу:
— Вам знакома эта книжица?
— Ну, шпана! — зыркнул на нас Шильников. — Достали вы меня!
— Повторяю для дураков, Шильников. Вы брали в Центральной городской библиотеке имени Бонч-Бруевича книгу «Наши древности»?
Наверное, это была самая искренняя минута в Шильниковой жизни. Он встал, перекрестился:
— Век свободы не видать! Никогда!
— Креститься надо на другую сторону, — сказал лейтенант.
— Мамой клянусь!
Не скажу про Винта, но я ему поверил.
— Тормози, Шильников. — Лейтенант положил на книгу формуляр. — Чья фамилия?
Шильников прочитал фамилию, не поверил. Взял формуляр в руки, вертел его так и сяк, поднес к глазам, потом, наоборот, отставил подальше.
— Моя фамилия, — сказал не своим голосом.
— Значит, все-таки брали?
Шильников зажмурился, замотал головой: «Нет!»
— Однофамилец! — Глаза у него открылись и зажили осмысленно. — Конечно! Как я сразу не догадался?!
Лейтенант не торопился. Взял вырезанные странички, потасовал их. Шильников смотрел на него, как вратарь на пробивающего пенальти игрока. Лейтенант пробил:
— Вот эти страницы вырезаны отсюда. — Он постучал по обложке книги.
— А я при чем?
— Страницы обнаружены у вас при обыске…
— Подбросили! — прошептал Шильников. — Ни одной книги после школы не прочел! Могу свидетелей привести!
— Мальчики говорят, вы клад нашли, — сказал лейтенант.
— Они дураки, — расстроился Шильников, — хулиганы, но вы-то взрослый. Над вами смеяться будут, гражданин начальник!
— Переживу, — говорит лейтенант.
Открыл он большой железный шкаф, сейф называется, достал оттуда завернутый в красную материю предмет, положил перед собой на стол. Развернул тряпку — иконы. Небольшие, отделанные темным серебром. В серебре камни сверкают, может быть, даже драгоценные.
— Прабабкины, — вздыхает Шильников, — верующая была. Я их на чердаке держал.
— Мы их там и нашли.
— Я не считал, что они ценные.
— А сейчас считаете?
— Не разбираюсь я в этом. Только не подмените случайно. Прабабкино наследство.
— А машина чья?
— Материна.
— А дом на какие деньги вы построили?
— Бабка со стороны жены.
— Какая у вас семья хорошая! — говорит лейтенант. — Все в дом.
— Да, мы такие, — кивает Шильников. — Дружная семья.
Лейтенант хмыкнул:
— А племянник вам ничего не дарил?
— Какой племянник?
Лейтенант посмотрел в бумаги:
— Морозов Владимир Владимирович, который в Москве.
— А как же! Посылал переводы, подарки из-за границы — он часто за границу ездит. Археолог. Племянник мне многим обязан, жил у меня, кормился, пока его мать болела, учил я его.
— Говорят, за границей иконы дорого стоят, — говорит лейтенант.
— Не знаю, не был. Может, и стоят. Вот племянник-археолог говорил, что иконы — национальное достояние. Так бы я их выбросил, а так — храню. Может, в музей когда сдам.
— Вы поумнее ваших товарищей, — говорит лейтенант со вздохом. — У одних мы деньги нашли, у других — счета в банке, третьи драгоценностей накупили, а у вас ничего… кроме прабабкиных икон…
— Это их дело, — не смущается Шильников. — Пусть они за себя отвечают.
Увели Шильникова. Мы сидим. Лейтенант взял иконы, аккуратно завернул их в материю, понес к сейфу.
— Стойте! — подпрыгивает Винт. — Кухня, помнишь, этот материальчик?
— Эти иконы ему не бабушка дала, а другой человек! — закричал я. — Мы вот эту красную тряпочку уже один раз видели.
— Какой человек? — вцепился в нас лейтенант.
Мы наперебой начали описывать того пугливого дядечку с чемоданом, и как мы в окно видели что-то, завернутое в похожую тряпку.
Лейтенант опять нажал на кнопку на столе и сказал кому-то:
— Всех по делу о злоупотреблениях в системе городской торговли. — Потом подсел к нам и говорит: — Мальчишки, сейчас зайдут люди, смотрите на них внимательно. Нужен человек, который приходил в дом к Шильникову. Вот этот любитель древностей. Понятно?
— Если узнаем, что делать? — спросил я.
— Ничего. Покажите на него пальцем.
— А он не обидится?
— Нет, — говорит лейтенант. — Они люди необидчивые.
Вошли необидчивые люди по делу о злоупотреблениях. Сели в ряд напротив и уставились на нас с ужасом. Так и сидим: они на нас смотрят, мы — на них. Никакого шильниковского гостя среди них быть не могло. Тот был худой, а эти, как на подбор, — толстые, румяные.
