Николай Носов - Том 1. Рассказы, сказки, повести
Мне не хотелось идти к нему, потому что уже было поздно, но он сказал:
— Понимаешь, меня дома станут ругать за то, что я так долго играл, а если ты придёшь, меня не так будут ругать.
— Меня ведь тоже будут ругать,— говорю я.
— Ничего. Если хочешь, зайдём сначала ко мне, а потом вместе зайдём к тебе, вот и тебя не будут ругать и меня тоже.
— Ну хорошо,— согласился я.
Мы вошли в парадное, поднялись по скрипучей деревянной лестнице с щербатыми перилами, и Шишкин постучал в дверь, обитую чёрной клеёнкой, из-под которой в некоторых местах виднелись клочья рыжего войлока.
— Что же это такое, Костя! Где ты пропадаешь так поздно? — спросила его мать, открывая нам дверь.
— Вот познакомься, мама, это мой школьный товарищ, Малеев. Мы с ним за одной партой сидим.
— Ну заходите, заходите,— сказала мать уже не таким строгим голосом.
Мы вошли в коридор.
— Батюшки! Где же вы извозились так? Вы только на себя посмотрите!
Я посмотрел на Шишкина. Лицо у него было всё красное. По щекам и по лбу шли какие-то грязные разводы. Кончик носа был чёрный. Наверно, и я был не лучше, потому что мне попало мячом в лицо. Шишкин толкнул меня локтем:
— Пойдём умоемся, а то тебе достанется, если ты в таком виде домой явишься.
Мы вошли в комнату, и он познакомил меня со своей тётей:
— Тётя Зина, вот это мой школьный товарищ, Малеев. Мы в одном классе учимся.
Тётя Зина была совсем молодая, и я сначала даже принял её за старшую сестру Шишкина, но она оказалась не сестра вовсе, а тётя. Она смотрела на меня с усмешкой. Наверно, я очень смешной был, потому что грязный. Шишкин толкнул меня в бок. Мы пошли к умывальнику и принялись умываться.
— Ты зверей любишь? — спрашивал меня Шишкин, пока я намыливал лицо мылом.
— Смотря каких,— говорю я.— Если таких, как тигры или крокодилы, то не люблю. Они кусаются.
— Да я не про таких зверей спрашиваю. Мышей любишь?
— Мышей,— говорю,— тоже не люблю. Они портят вещи: грызут всё, что ни попадётся.
— И ничего они не грызут. Что ты выдумываешь?
— Как — не грызут? Один раз они у меня даже книжку на полке изгрызли.
— Так ты, наверно, не кормил их?
— Вот ещё! Стану я мышей кормить!
— А как же! Я каждый день их кормлю: Даже дом им выстроил.
— С ума,— говорю,— сошёл! Кто же мышам дома строит?
— Надо же им где-нибудь жить. Вот пойдём посмотрим мышиный дом.
Мы кончили умываться и пошли на кухню. Там под столом стоял домик, склеенный из пустых спичечных коробков, со множеством окон и дверей. Какие-то маленькие белые зверушки то и дело вылезали из окон и дверей, ловко карабкались по стенам и снова залезали обратно в домик. На крыше домика была труба, а из трубы выглядывала точно такая же белая зверушка. Я удивился.
— Что это за зверушки? — спрашиваю.
— Ну, мыши.
— Так мыши ведь серые, а эти какие-то белые.
— Ну, это и есть белые мыши. Что ты, никогда белых мышей не видел?
Шишкин поймал мышонка и дал мне подержать.
Мышонок был белый-пребелый, как молоко, только хвост у него был длинный и розовый, как будто облезлый. Он спокойно сидел у меня на ладони и шевелил своим розовым носиком, как будто нюхал, чем пахнет воздух, а глаза у него были красные, точно коралловые бусинки.
— У нас в доме белые мыши не водятся, у нас только серые,— сказал я.
— Да они ведь в домах не водятся,— засмеялся Шишкин.— Их покупать надо. Я купил в зоомагазине четыре штуки, а теперь видишь, сколько их расплодилось. Хочешь, подарю тебе парочку?
— А чем их кормить?
— Да они всё едят. Крупой можно, хлебом, молоком.
— Ну ладно,— согласился я.
Шишкин разыскал где-то картонную коробочку, посадил в неё двух мышей и сунул коробку в карман.
— Я их сам понесу, а то ты, по неопытности, раздавишь,— сказал он.
Мы стали натягивать куртки, чтоб идти ко мне.
— Куда это ты снова собираешься? — спросила Костю мама.
— Я сейчас вернусь, только на минутку зайду к Вите, я обещал ему.
Мы вышли на улицу и через минуту уже были у меня. Мама увидела, что я не один пришёл, и не стала бранить меня за то, что я поздно вернулся.
— Это мой школьный товарищ, Костя,— сказал я ей.
— Ты новичок, Костя? — спросила мама.
— Да, я только в этом году поступил.
— А до этого где учился?
— В Нальчике. Мы жили там, а потом тётя Зина окончила десятилетку и захотела поступить в театральное училище, тогда мы переехали сюда, потому что в Нальчике театрального училища нет.
— А где тебе больше нравится: здесь или в Нальчике?
— В Нальчике лучше, а здесь тоже хорошо. И ещё мы жили в Краснозаводске, там тоже было хорошо.
— Значит, у тебя хороший характер, раз тебе везде хорошо.
— Нет, у меня плохой характер. Мама говорит, что я слабохарактерный и ничего не добьюсь в жизни.
— Почему же мама так говорит?
— Потому что я никогда вовремя уроков не делаю.
— Значит, ты такой, как наш Витя. Он тоже не любит делать вовремя уроки. Вам надо взяться вместе и переделать свой характер.
В это время пришла Лика, и я сказал:
— А это вот, познакомься, моя сестра Лика.
— Здравствуйте!— сказал Шишкин.
— Здравствуйте! — ответила Лика и стала разглядывать его, будто он был не простой мальчишка, а какая-нибудь картина на выставке.
— А у меня сестры нет,— сказал Шишкин.— И брата у меня нет. Никого у меня нет, я совсем одинокий.
— А вы хотели бы, чтоб у вас была сестра или брат? — спросила Лика.
— Хотел бы. Я делал бы для них игрушки, дарил бы им зверей, заботился бы о них. Мама говорит, что я беззаботный. А почему я беззаботный? Потому что мне не о ком заботиться.
— А вы о маме заботьтесь.
— Как же о ней заботиться? Она как уедет на работу, так её ждёшь, ждёшь — вечером придёт, а потом вдруг и вечером уедет.
— А кем ваша мама работает?
— Моя мама шофёр, на автомобиле ездит.
— Ну, вы о себе заботьтесь, вашей маме было бы легче.
— Это я знаю,— ответил Шишкин.
— А вы свою куртку нашли? — спросила Лика.
— Какую куртку? Ах да! Нашёл, конечно, нашёл. Она так и лежала на футбольном поле, где я оставил.
— Вы так когда-нибудь простудитесь,— сказала Лика.
— Нет, что вы!
— Конечно, простудитесь. Забудете зимой где-нибудь шапку или пальто.
— Нет, пальто я не забуду… Вы мышей любите?
— Мышей… м-м-м,— замялась Лика.
— Хотите, подарю вам парочку?
— Нет, что вы!
— Они очень хорошие,— сказал Шишкин и вынул из кармана коробку с белыми мышами.
— Ой, какие хорошенькие! — завизжала Лика.
— Что ж ты ей моих мышей даришь? — испугался я.— Сначала подарил мне, а теперь ей!
— Да я ей только показываю этих, а подарю других, у меня ведь ещё есть,— сказал Шишкин.— Или, если хочешь, подарю ей этих, а тебе других подарю.
— Нет, нет,— сказала Лика,— пусть эти Витины будут.
— Ну хорошо, я вам завтра других принесу, а этих вы только посмотрите.
Лика протянула руки к мышам:
— А они не кусаются?
— Что вы! Совсем ручные.
Когда Шишкин ушёл, мы с Ликой взяли коробку из-под печенья, прорезали в ней окна и дверцы и посадили в неё мышей. Мышки выглядывали из окон, и на них было очень интересно смотреть.
За уроки я опять принялся поздно. По своему обыкновению, я сделал сначала то, что было полегче, а после всего принялся делать задачу по арифметике. Задача опять оказалась трудная. Поэтому я закрыл задачник, сложил все книжки в сумку и решил на другой день списать задачу у кого-нибудь из товарищей. Если бы я стал решать задачу сам, то мама увидела бы, что я до сих пор не сделал уроки, и стала бы упрекать меня, что я откладываю уроки на ночь, папа взялся бы объяснять мне задачу, а зачем мне отрывать его от работы! Пусть лучше чертит чертежи для своего шлифовального прибора или обдумывает, как лучше сделать какую-нибудь модель. Для него ведь всё это очень важно.
Пока я делал уроки, Лика положила в мышиный домик ваты, чтобы мышки могли устроить себе гнёздышко, насыпала им крупы, накрошила хлеба и поставила маленькое блюдечко с молоком. Если заглянуть в окошечко, можно видеть, как мышки сидят в домике и жуют крупу. Иногда какая-нибудь мышка садилась на задние лапки, а передними начинала умываться. Вот умора! Она так быстро тёрла лапками свою рожицу, что нельзя было без смеха смотреть. Лика всё время сидела перед домиком, заглядывала в окно и смеялась.
— Какой у тебя хороший товарищ, Витя! — сказала она, когда я подошёл посмотреть.
— Это Костя-то? — говорю я.
— Ну да.
— Чем же он такой хороший?
— Вежливый. Так хорошо разговаривает. Даже со мной поговорил.
— Отчего же ему не поговорить с тобой?
— Ну, я ведь девчонка.
