Анна Овчинникова - Сламона
— Какие дела, болван?
— Надо разбудить палача, путь он отрубит голову старшему министру!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Предел, Запределье. Черная Королева. Янисса
«Держи ноги в сухе, а душу — в тепле».
Эрик Снайгерс, пятая заповедь бродягиВечером пятого сентября второй этаж сиротского дома опустел: младших увели гулять в городской парк, самые старшие уже неделю назад разъехались кто куда.
Томми Кеслер, обливаясь слезами, отбыл в математическую школу в Кассиз, братьев Холм, выловленных на Северном вокзале, отправили вместе в Ольж, и Билл на прощание отсалютовал восхищенным мальчишкам поднятием сжатого кулака. Остальные старшие жили в госхольнском приюте и ходили в школу на улице Орер — все, кроме Джона Мильна, который недавно вышел из «больничного закутка» и теперь сидел на своем любимом подоконнике в пустой полутемной спальне. Прижавшись носом к стеклу, он смотрел на клены у крыльца и на безлюдную улицу за оградой.
Листья кленов в желтых прожилках хлопали, как паруса…
Осенью на темную воду в гавани столицы Белосонии лег ковер из желтых и красных листьев. Начали дуть холодные северные ветра, торговые корабли один за другим возвращались в гавань, а однажды с мола ударили пушки, и по лиственному ковру к пристани подошел черный корабль с трефовыми тузами на парусах: к королеве Белосонии приехала погостить ее сестра — Черная Королева.
— Как поживаешь, дорогуша? — спросила Черная Королева, когда сестры расцеловались и сели пить чай. — Как здоровье мужа и наследного принца Альберта-Густава-Людовика? Как твой младший — как-его-бишь?
— Ах, и не спрашивай, сестрица! — раздраженно махнула рукой королева Белосонии. — С тех пор, как меня угораздило родить второго мальчишку, в королевстве все пошло шиворот-навыворот! Кто-то устроил погром в детской, муж упал с лестницы и сломал ногу, палач сбежал в Восточное Царство, где больше платят, а я все время пересаливаю суп…
— Нервы, моя дорогая, это все от нервов! — сказала Черная Королева.
— Нервы?! — вскричала королева Белосонии. — Да пока я не завела второго пискуна, я и не знала, что такое нервы! Даже когда Альберт-Густав-Людовик заявлял, что в нашем камине живет домовой, я и то держала себя в руках! А сейчас — поверишь ли, сестра — мне все время мерещатся то покойники в саванах, то скелеты, вылезающие из-под кровати…
В это время в соседней комнате раздался смех принца, и королева с криком:
— Ну вот, опять он шумит! Чтоб ему провалиться! — бросилась к буфету и стала капать себе валерьянку.
— Знаешь, дорогая, — вдруг задумчиво проговорила Черная Королева, — а что, если ты отдашь горлопана мне? Ты же знаешь, мужа и детей у меня нет, а королевству нужен наследник. Может, уступишь мне младшего принца — и я его усыновлю, увезу в свое королевство и сделаю Наследным Принцем страны Черносонии…
— Уступлю ли я?! — завопила королева в восторге. — Магдалина, да я еще отдам тебе свои новые туфли впридачу! Бери, ради бога! Только, смотри, не передумай, я его потом обратно не возьму!
— Не передумаю! — заверила Черная Королева. — Значит, договорились? Неси свои новые туфли!
Спустя неделю корабль Черной Королевы распустил под проливным дождем паруса с нашитыми на них трефовыми тузами: он уплывал в Черносонию, увозя принца Джона, который был теперь сыном Черной Королевы и Наследным Принцем страны Черносонии.
Король с королевой Белосонии помахали с причала вслед кораблю и радостно зашлепали по лужам во дворец.
— Ну, слава богу! Избавились от крикуна! — с облегчением вздохнула королева, и король согласился:
— Слава богу!
Черный корабль все плыл, плыл и плыл — дни, недели и месяцы, и то дожди барабанили в стекла кают, то подолгу светило жаркое солнце.
Черная Королева целыми днями возилась с принцем Джоном, дарила ему игрушки и рассказывала о своем королевстве, о том, как ему здорово будет жить в высеченном из черной скалы дворце.
Принц бегал по всему кораблю, стоял на вахтах вместе с матросами — и так же свободно, как с командой, болтал с корабельным котом, со штурвалом, компасом, ветром и чайками. Но больше всего он любил говорить с королевой и слушать ее рассказы. Он почти не помнил свою мать и называл Черную Королеву мамой.
Но однажды, когда Черносония была уже совсем рядом, корабль остановился в маленьком порту, и на борт поднялся проходимец, назвавший себя маркизом де Свином. Он попросил подбросить его до Черносонии, где у него, дескать, есть дворец с десятью комнатами и садом, — и сразу расположился на корабле, как у себя дома. Не прошло и трех дней, как он сделал королеве предложение руки и сердца, а та от радости не знала, куда деваться, хотя маркиз был старый, уродливый и толстый.
— Только вот что, моя дорогая! — строго сказал маркиз де Свин, едва королева чмокнула его в бородавчатый нос. — Я согласен стать твоим мужем и королем Черносонии при одном условии: чтобы я никогда больше не видел маленького мерзавца Джона!
— Принца Джона? — растерянно переспросила Черная Королева. — Но куда же мне его девать? Его мать ни за что не возьмет его обратно, она так и сказала…
— Это уж твое дело, дорогуша! — хрюкнул маркиз де Свин. — Хотя на твоем месте я бы вышвырнул мальчишку за борт! У нас ведь скоро будет свой сын и наследник, верно, кисуля?
— Через пять минут мальчишка будет за бортом! — воскликнула Черная Королева и выбежала из каюты.
А маркиз де Свин стал примерять перед зеркалом ее корону.
Королева ворвалась в трюм, где принц Джон отбывал наказание за то, что засунул маркизу де Свину дохлую кильку в карман.
Принц коротал время в беседе с ящиком из-под рома, и когда в трюме появилась Черная Королева с висячим фонарем в руке, обрадованно вскочил.
— Мам, я больше не буду! Можно мне выйти?
— Джонни, сядь! — строго велела Черная Королева, подвешивая фонарь к потолку.
Принц вздохнул и снова опустился на ящик.
— «Скрип-скрип?» — вопросительно скрипнул фонарь.
Тень королевы метнулась по стене туда-сюда и зловеще выгнулась над головой принца.
— Джон, ты уже большой и умный мальчик и отлично сможешь меня понять, — решительно проговорила королева. — Понимаешь, жизнь — это сложная штука, в ней не всегда все идет так гладко, как нам бы того хотелось… Ты понимаешь, Джон?
— Ага! — мрачно ответил принц. — А теперь-то мне можно выйти?
— Джон! Не крути головой, послушай меня внимательно: я выхожу замуж за маркиза де Свина, и ты мне теперь нужен, как собаке — пятая нога. Ты понимаешь, Джон?
— Нет… — прошептал принц.
— Нет? Что ж, твое счастье, козленок, потому что… Короче, ничего не попишешь, но мне придется выкинуть тебя за борт!
— Как — за борт?
— А вот так! — сказала Черная Королева, хватая его в охапку.
— Мама, не надо! — завопил принц, обмякнув от внезапного ужаса. — Я больше не буду! Я не хочу! Не надо! Пусти!
— А я-то думала, ты у меня большой и умный мальчик! — строго сказала Черная Королева, выволакивая его на палубу. — И господину Свину сказала: «Джонни — умный мальчик, он сразу все поймет!» А ты ведешь себя, как трехмесячный младенец!
— Я не хочу!!!
— Мне бы сейчас твои огорчения и заботы… Прекрати цепляться за перила, Джон!
— Ма-ам!..
— Поцелуй меня и расстанемся друзьями! — заключила Черная Королева, оторвала руки принца от фальшборта и швырнула его вниз, в далекие черные волны.
— А-а-а-а! — закричал принц, падая в пустоту.
Он на мгновение увидел луну и звезды, отражающиеся в густо-черной воде, окунулся с головой, вынырнул и забарахтался… Но больше уже не кричал, а молча бил по воде руками и задыхался, пока корабль Черной Королевы неторопливо уходил в темноту.
Принца захлестнуло волной, он набрал полный рот воды, захлебнулся и начал тонуть, как вдруг кто-то толкнул его снизу, кто-то с плеском вынырнул сбоку, и тонкий голос спросил:
— Кто здесь тонет?
— Человеческий детеныш тонет! — прощебетал второй голосок, и дельфины окружили принца со всех сторон. — Спасайте малыша!
Принц молча вцепился в мокрый плавник, а другие дельфины плавали вокруг и возбужденно галдели, высовывая из воды блестящие улыбающиеся морды.
— Он упал с того большого корабля!
— Его нужно отнести к людям!
— Иначе он замерзнет!
— Давайте догоним корабль! Малыша увидят и подберут!
— Нет! Я не хочу на корабль, — вдруг сказал принц, крепко прижавшись к дельфиньему боку. — Меня оттуда выбросили, я туда не хочу!
Дельфины на миг удивленно примолкли, а потом загалдели еще громче:
— Он умеет говорить на нашем языке!
— И его выбросили с корабля!
— Что же нам с ним делать, Молчаливый?
