Александр Пискунов - Волчий уголок
Взрослые не мешали ему радоваться.
Отец вынес из шалаша берестяную кружку. Когда он только умудрился ее сделать. Донышко у нее было из тонкой липовой дощечки, стенки двойные, концы ручки из изогнутой палочки были аккуратно заделаны в берестяные пояски, опоясывающие кружку понизу и сверху.
– Кипяток, возможно, и не выдержит, даст течь, а холодную воду из нее пить хорошо, – скромно похвалил свое изделие отец.
Славику кружка понравилась. Сразу хотел бежать к Золотому Ключу – пробовать.
Дядя Петя подарил берестяной поплавок. Тоже угодил Славику.
– Одного приза хватило бы, – сказал он на всякий случай. Никто не среагировал на его слова.
В прутик стреляли с меньшей дистанции. Одна отцовская стрела как будто коснулась оперением, но это в зачет не шло. Славу вольного английского стрелка не разделил никто.
– Горе-охотники, – заявил отец. – Ни белке в глаз, ни медведю в рыло не попадете. Погибнете – окажись на настоящем острове.
– А ты? – возмутился Славик.
– Что за привычка искать у критика те же недостатки, – не смутился отец. – Я же не о себе веду речь.
Славика такое оправдание не убедило. Он хотел продолжить стрельбу просто так, но взрослые не согласились. Видите ли, устали, хотя за выпущенными стрелами бегал он.
Взрослые так и норовили присесть. Снова они собрались за столом отдыхать. Славику ничего не оставалось делать, как присоединиться.
– Свистеть художественно я не умею, – сказал отец. – и в четыре пальца – тоже. Зато могу свистеть в орех. – Он достал из кармана орех, из другого – орехоколку, осторожно надавил… Половинку скорлупки зажал между согнутыми средним и указательным пальцами.
Для Славика и дяди Пети опять началось веселое время. Сколько отец ни пытался дуть, по всякому переставляя скорлупку, ничего кроме шипенья не получилось.
Дядя Петя отодрал от бересты узенькую тоненькую ленточку, зажал ее между большими пальцами обеих рук, сложенных рупором, и дунул в образовавшуюся щель. Непривычно громким показался низкий дребезжащий звук.
Отец сорвался с места. Куда и усталость делась.
За пять минут свисток сделаю. – Он быстро зашагал вдоль берега. Славик, донельзя довольный тем, что взрослые всерьез занялись играми, побежал в другую сторону.
Отец принес несколько липовых веток. Славик безнадежно махнул рукой.
– Не снимешь кору… Я пробовал.
Отец снисходительно покосился на него и начал постукивать по концу ветки черенком ножа. Славик бросил на стол несколько стеблей хвоща. Вытянул в месте сочленения верхнюю часть, приложил к нижней губе и свистнул, как обычно свистят в малокалиберный патрончик. Дядя Петя заинтересовался, понравился ему свисток, который можно сделать одним движением руки.
Терпению отца можно было позавидовать. Он не меньше получаса стучал по палочке, но снял-таки с нее трубочку коры.
– Весной снял бы за полминуты, – отец развел руками. – А скоро намертво прирастет опять до весны.
Он отрезал цилиндрик-вставку и засвистел на разные голоса, меняя тон звука передвижением палочки-поршенька.
Победителей в этом стихийно возникшем соревновании не определяли. Посвистели в разные свистки, обменялись опытом и все. Отец предложил обедать.
Насилу Славик отговорил взрослых подождать. Подозревал, что неспроста они торопятся обедать… хотят потом вообще закончить праздник.
До обеда они побросали спиннингом блесну на точность попадания. После стрельбы из лука это было не так интересно. Победил, естественно, дядя Петя. Ему привычно было забрасывать в окна между кувшинок.
– Самое полезное соревнование, – определил отец.
Они дружно направились к роднику умыться перед обедом и попить холодной воды. Славик вслед за дядей Петей выскочил на берег и успел увидеть… Отец, шедший последним, толком не разглядел птицу.
Сначала они услышали пронзительный и звонкий переливчатый свист, похожий то ли на крики куликов, то ли на писк несмазанной спиннинговой катушки, потом увидели улетающую вдоль берега птичку. Ничего в ней не было бы примечательного, если бы не ярко-голубое пятно на спинке, прямо-таки светящееся в зеленовато-сером мире озера и леса.
– Зимородок!.. – восхищенно проговорил дядя Петя. – Редкая птица. Третий раз всего вижу.
– Точно. Зимородок, – согласился Славик, хотя раньше никогда не видел его. Правда, не раз читал про летающий голубой «уголек». – Не думал, что они тут водятся.
– Где же ему и обитать, как не здесь в безлюдных местах. В городе он жить не научился, как синица. Слишком шумно, да там ему и пище не найти: мальков в городских речках не часто увидишь.
– Не научились мазут сквозь жабры процеживать, – зло засмеялся отец.
Славик осторожно побежал в сторону улетевшего зимородка. Надеялся увидеть его еще раз.
Ему повезло. Птичка не улетела далеко. Снова недовольно пронзительно крикнула и скрылась на этот раз далеко.
– Завтра с биноклем понаблюдаю, – радостно сообщил Славик, когда вернулся. – До чего красивый.
– Так он тебя и будет ждать, – сказал отец. – До сегодняшнего дня не появлялся, вряд ли появится и завтра. Всегда полностью бери от сегодняшнего дня, не надейся, что чудо повторится. Гениальное не повторяется.
Отец поднял один камушек, отбросил, второй ему понравился. Пальцем левой руки он сам себе указал направление на середину озера и бросил камушек наискось к воде. Плоский камушек закрутился в полете, коснулся воды, оставил разбегающийся кружок, но не исчез, полетел дальше, оставляя за собой цепочку уменьшающихся кружков.
– Считай! – крикнул отец Славику.
Славик насчитал семь.
– Ничего себе, – почтительно сказал он. – Давайте «блинчики» пускать. Соревнование.
Его камень всего один раз отскочил от воды и при следующем ударе утонул. Только после недолгой тренировки он сумел «испечь четыре блина».
Не намного лучше бросал дядя Петя. Отцу легко удавалось сделать четыре и пять кружков, но побить собственный рекорд и он не смог.
К полудню облака рассеялись. Припекло солнце. Обнаружить, что дует легкий ветер с запада, можно было только по невысоким волнам озера.
За обедом вволю ели печеных окуней, грызли сухарики, пили ягодный компот. Отец сварил его вместе со смородиновыми листьями и цветками вереска, и оттого был он пахучим и кисло-сладким.
– Комаров совсем нет, – заметил Славик.
– Надо признать, они нам сильно не докучали, – сказал дядя Петя.
– Потому что конец лета. Да к тому же здесь сухой берег, хвойный лес, – предположил отец. – В июне, да в болотистом травянистом лозняке, да в теплую тихую погоду – от комаров и оводов смерть. Особенно кони мучаются, если едешь за чем-нибудь в лес. Когда сено возили из таких мест, под седелку, возле дуги веток натыкаешь – хоть какая-то защита. Оводы – как бомбардировщики. Гудят басом и боевые заходы делают раз за разом. А слепни… Усядется серенький, безобидненький, потопчется незрячий да как жиганет. Если пропустил укус, то такую дырку рассверлит кровоточащую – пять минут еще кровь будет сочиться.
– Это потому, что он выделяет в ранку специальное вещество, от которого кровь не сворачивается, – сказал дядя Петя. – Чтобы легче ему сосать было…
– Вот подлец, – искренне возмутился Славик.
Дядя Петя рассмеялся.
– Ты, Слава, говоришь с таким чувством, будто зловредный слепень долго думал, как бы ему сильнее напакостить человеку.
– Хорошее время мы выбрали, – сказал отец. – Не осень еще и лето уже «без зноя, пыли, комаров и мух».
Тут он вздрогнул и хлопнул себя по тыльной стороне руки.
– Ты что?.. – удивился Славик.
– Муха!..
Славик прыснул. И дядя Петя рассмеялся. Отец недоуменно оглядывался.
– Вроде обыкновенная муха, а укусила крепко.
– В такое время, ближе к осени, появляются мухи-жигалки, – объяснил дядя Петя. – Похожа на комнатную, а хоботок, как шило. Жигает – будь здоров. На рыбалке иной раз куснет – удилище из рук падает.
Славик тоже знал коварных мух. Отец почему-то слышал о них впервые.
Славик все порывался встать из-за стола и поднимать взрослых, но они сидели крепко, беседовали и ни за что не хотели продолжать веселиться. По очереди убеждали его, что для них, стариков, лучший праздник – посидеть, поговорить, посмеяться. Славик и сам был не прочь поболтать, но теперь у него настроение было более активное.
Отец вдруг заявил.
– Объявляю конкурс. У нас, добровольных робинзонов, до сих пор нет ни флага, ни гимна. Черт побери, даже жестокие флибустьеры и те имели флаг. И орали свои пиратские, разбойные песни. А мы?.. Чем мы отличаемся от пещерных жителей? Ладно, рогозовые шишки на шалаше худо-бедно заменяют вымпел, хотя они больше напоминают черепа медведей и быков, развешиваемых на изгородях нашими предками, или конские хвосты на копьях монголов. Но гимн?.. Где гимн?.. – Накинулся он на Славика. – Ты составлял устав и не справился с порученным тебе делом. Так не годится, надо исправлять. Хорошо, что я вспомнил.
