Герман Матвеев - Семнадцатилетние
Иванова Е. — Опоздала в райком комсомола на двадцать минут. А не ты ли, Катя, говорила, что всякий, руководитель должен действовать личным примером? Хорош пример — нечего сказать!
Ерофеева Н. — Сообщаем тебе одну хорошую примету, о которой ты, вероятно, еще не слышала. Примета такая: если не верить никаким приметам, то никогда не случится того, что не должно случиться. Представляешь?
Смирнова Е. — Когда староста нарушает школьные правила и на уроках переговаривается или переписывается, — это называется злоупотреблением должностным положением. В следующий раз мы будем публиковать твои записочки.
Крылова М. — Сообщаем тебе самый лучший рецепт «Секрета молодости»: берется обыкновенное мыло, ежедневно утром и вечером намыливаются лицо и руки, затем смываются, но не спиртом, а обыкновенной, лучше холодной, водой, и насухо вытираются полотенцем. Кожа от этого способа делается гладкой, эластичной, а главное, чистой и здоровой.
Девочки! Не забывайте про новогодний вечер! Клара и Лида внесли очень ценные предложения. Думайте, спрашивайте, ищите и вносите предложения!
Сделаем наш вечер самым интересным, веселым и содержательным. Оставим школе о себе хорошее воспоминание.
ТРОЙКА
Девятый номер понравился всем. Особенно приятным было то, что в сводке оказались Женя и Катя. Это говорило о том, что в «тройке» здоровые, взыскательные отношения не только к другим, но и к себе.
После каждой заметки всегда оставлялось свободное место, куда «виновница» могла что-нибудь написать.
Под первой заметкой Нина Косинская написала.
«Никакой помощи мне не надо. Я справлюсь. Таня просила передать всем привет. Температура у нее нормальная».
Лариса Тихонова написала коротко:
«Я и сама не сомневалась».
Катя написала раньше, чем повесили сводку:
«Я виновата, девочки, но Конст. Сем. советовал нам воспитывать в себе чувство времени. Это важно и интересно. Потом я расскажу, как».
Надя долго думала, советовалась с Аней и, наконец, написала:
«Если я одна во всей школе верю некоторым приметам, то, значит, я какая-то особенная. В другой раз воздержусь».
Женя написала так:
«Я не оправдываюсь, но иногда очень трудно удержаться».
Ответила на этот раз и Крылова: «Спасибо за совет».
Прочитавшие сводку первым делом хвалили Тамару, но она сидела надутая и делала вид, что занята повторением урока. Никто не знал, что она поспорила с Катей и Женей и осталась при особом мнении по поводу двух заметок: о Ерофеевой и Крыловой. В первоначальном виде они были написаны так:
«Ерофеева Н. — Сообщаем тебе еще две приметы, которые ты, наверно, не знаешь. 1. Если ты идешь по делу и тебя перегоняет темная машина, это плохо, а если светлая, то хорошо. Встречных машин не считают. Представляешь?.. 2. Если ты надела утром ботинки задом наперед, то это хорошо, а если забыла дома голову, то еще лучше. Представляешь?
Крылова М. — К сведению! Сообщаем еще один рецепт. Резиновым клеем густо намазывается совершенно сухая кожа на лице и по высыхании раскрашивается любыми красками, по желанию. При данном способе кожа не стягивается, а клей легко смывается бензином».
В таком виде заметки не понравились ни Кате, ни Жене, и они решительно запротестовали.
— Нет. Это нехорошо получилось, Тамара. Грубо, да и не остроумно. Нельзя так со своими товарищами, — сказала Катя.
— Правильно! По-топорному! — поддержала Женя.
Тамара горячо спорила, доказывала, что это настоящая, чуть ли не щедринская сатира, но, в конце концов, ей пришлось уступить.
Сейчас Тамара бездумно смотрела в открытый учебник и прислушивалась к тому, что говорят подруги о сводке. Ей, конечно, были приятны похвалы, но авторское самолюбие еще не примирилось с переделками, и она злилась, представляя, как бы все смеялись над Ерофеевой и Крыловой, если бы заметки были помещены в первоначальном виде.
Сразу после звонка в класс вбежали запыхавшиеся и взволнованные Надя и Катя.
— Девочки! Внимание! Потрясающая новость! Вы себе даже представить не можете! — крикнула Надя, но Катя не дала договорить и, отстранив ее, встала за учительский стол.
— Тише! Василиса Антоновна вышла из учительской, — предупредила она. — Интересная новость. Константина Семеновича выбрали секретарем…
Надя думала, что это сообщение вызовет бурную реакцию, но ничего не случилось. Все оставались на своих местах и спокойно ждали, что они скажут еще.
— И это вся твоя новость? — спросила Клара.
— Да как вы не понимаете?! — прижав к груди руки, начала Надя.
— А что ты кричишь? — прервала ее Нина. — Ну выбрали — выбрали. Хорошо сделали.
— Да как вы не понимаете! Он же наш классный руководитель!
— Ну, так что? — спросила Клара.
— Как что? Скажи им, Катя. Они не понимают…
— Девочки! Ахать и охать, конечно, незачем, но если Константин Семенович стал секретарем школьной партийной организации, это для нас имеет значение. Он же теперь во всем должен быть образцом и примером. Уж будьте уверены, что теперь он к нам, ох, как повысит требования. Будет добиваться всеми силами, чтобы класс наш стал образцовым.
— Не понимаю, чего вы обрадовались? — возмутилась Аня. — Теперь он будет много занят, и нам же хуже.
— Да мы вовсе не обрадовались. Мы удивились… — начала оправдываться Надя, но снова Катя не дала ей договорить:
— Девочки, я вас и хотела предупредить. Он будет занят, и нам теперь придется все самим… Во-первых, вечер…
В этот момент открылась дверь и вошла Василиса Антоновна. Она подождала, пока Иванова и Ерофеева встали за свои парты и установилась полная тишина.
— Здравствуйте, девочки! — необычно весело сказала она. — Садитесь, пожалуйста!
Привычным движением она вытянула из бокового кармана пенсне, раскрыла журнал и села за стол. На лице у нее играла несвойственная ей, чуть заметная улыбка.
Катя переглянулась с Женей, и обе одновременно пожали плечами.
— Холопова! Мне кажется, я давно вас не спрашивала. Идите к доске. Остальные возьмите тетради. Решать будете все. Кто решит первый, — сообщит.
Она продиктовала сложную задачу и подошла к сводке. Пока девушки решали, Василиса Антоновна успела ее прочитать и вернулась на место.
— Василиса Антоновна, я решила, — сказала вскоре Тихонова, боясь, чтобы ее не опередили.
— Дайте сюда.
Получив тетрадь, учительница пробежала глазами написанное, затем взглянула на доску. Отвечающая решала задачу другим способом, но где-то сделала ошибку и, спохватившись, искала ее. Василиса Антоновна откинулась на спинку стула, чего тоже никогда не делала, и ждала. Наконец, Клара нашла ошибку, быстро стерла и принялась писать снова. — Давно бы так… Кто еще решил?
— Я, — ответила Светлана.
— Ну-ка, покажите.
Светлана решила задачу тем же способом, что и Холопова. Через пять-шесть минут задачу решили все, и Василиса Антоновна продиктовала новую. Лариса опять опередила всех, причем решила задачу иным способом, чем большинство.
Несмотря на то, что в жизни Лариса не блистала ни умом, ни сообразительностью, математика ей давалась легко. Раньше это казалось странным, но сейчас уже все привыкли к этому и не удивлялись.
— Ну, хорошо. Довольно, Холопова, — сказала учительница, когда Клара решила задачу. — Я вам поставлю пять, Тихоновой тоже пять.
Возвращаясь на место и проходя мимо склонившейся над столом учительницы, Клара сделала жест над ее головой, как бы погладив Василису Антоновну по волосам.
— Смирнова!
Женя направилась к доске, но Василиса Антоновна остановила ее.
— Нет, нет, оставайтесь на месте… Скажите мне, пожалуйста, почему под вашим «Обещанием» нет подписи Беловой?
— Василиса Антоновна, вы лучше спросите ее, — смущенно сказала Женя.
— У нее я тоже спрошу. Но сейчас меня интересует ваше мнение. Мнение коллектива.
— А мы это не обсуждали…
— Почему?
— Обещание мы дали добровольно, Василиса Антоновна, ну, а если она не хочет… Мы же не можем ее заставить!
— Хорошо. Садитесь. Белова! Мне бы очень хотелось знать, почему вы не подписали коллективное обещание.
— Я в этом не нуждаюсь, Василиса Антоновна, — ответила Валя, глядя прямо в глаза учительнице.
— Ничего не понимаю. Что это за ответ? Нуждаюсь, не нуждаюсь, — недовольно сказала Василиса Антоновна. — Нельзя ли выразить свою мысль ясней?
— Пожалуйста! Я считаю, что это детская игра. Когда я была маленькой, то часто обещала маме хорошо учиться, не шалить… Теперь я достаточно взрослая и могу обойтись без всяких обещаний.
— Теперь я поняла, — сказала математичка и нахмурилась. — Ну, что ж, дело это добровольное, смотрите сами. А сейчас попрошу вас к доске.
