Герман Матвеев - Семнадцатилетние
— Теперь я поняла, — сказала математичка и нахмурилась. — Ну, что ж, дело это добровольное, смотрите сами. А сейчас попрошу вас к доске.
Василиса Антоновна подумала и продиктовала, на первый взгляд, простую задачу.
— Решайте все, и, пока не решите, меня не спрашивайте ни о чем.
Белова уверенно начала решать задачу привычным для нее способом. Она исписала полдоски, когда вдруг ей показалось, что кто-то из девушек иронически кашлянул.
В голове мелькнула мысль: «А верно ли я решаю?» Она проверила ход решения сначала, но сомнение не исчезло, и почему-то ей казалось, что она где-то допустила ошибку.
Валя оглянулась. Раньше она могла мгновенно определить по лицам учениц, по выражению их глаз, правильно ли она решает задачу. Но сейчас она встретила полное равнодушие. Тот, кто решал, не подымал от тетрадей глаз, а те, кто уже кончил работать, не обращали внимания на Белову, видимо, не интересуясь результатами ее единоборства с задачей. Валя растерялась и повернулась снова к доске. Сосредоточиться и думать она уже не могла. Теперь она сама себя убедила, что решение неправильно. Не найдя ошибки, она все стерла и начала снова.
«Укрощение строптивой», — услышала она позади себя шепот.
Василиса Антоновна встала и, заглядывая в тетради, пошла между партами.
Потеряв уверенность и не чувствуя за спиной доброжелательности коллектива, Валя сделала ошибку и скоро совсем запуталась. Она бросила решать задачу и, опустив голову, стояла без движения. Вид ее был жалок.
В классе стояла напряженная тишина.
— Ну, что, как у вас дела, Белова? — спросила учительница, возвращаясь к столу.
— Я не могу решить, Василиса Антоновна… Я…
Учительница взглянула на доску и увидела путаное решение задачи.
— Белова, я поражена… Мне очень неприятно, но придется поставить вам двойку. Садитесь.
И она поставила ей, первую за много лет, двойку.
В этот урок Василиса Антоновна спросила еще четверых и всем поставила пятерки. Когда у доски была Рая Логинова, с ней произошло что-то очень похожее на случай с Беловой. Решая задачу правильно, она вдруг остановилась…
— Что, там у вас? — спросила Василиса Антоновна, но Рая, оглянувшись, успела увидеть одобрительный кивок Ларисы.
— Нет… я просто проверяла, — ответила она и уверенно застучала мелом по доске.
Незадолго до конца урока Василиса Антоновна взглянула на часы и заторопилась. Продиктовав несколько задач на дом, она захлопнула журнал и, показав пальцем на сводку, одобрительно сказала:
— Это хорошо, Иванова, что вы и о себе не забываете!
— Мы думаем, что к себе надо быть строже, чем к другим, Василиса Антоновна.
— Это верно!
В большую перемену Катя встретила Константина Семеновича.
— Иванова, вы мне нужны, — сказал он девушке. — Пройдемте куда-нибудь.
Катя оставила своих подруг, с которыми прогуливалась в коридоре, и пошла рядом с учителем.
— Что такое произошло у вас сегодня?
— На тригонометрии? — догадалась Катя.
— Да. Мне Василиса Антоновна рассказывала, но признаться, я не разобрался. Что случилось с Беловой?
— Мы и сами не понимаем, Константин Семенович. Решала она правильно, а потом все стерла и запуталась. Мы даже думали сначала, что она это нарочно. Она ведь такая… Может назло что-нибудь сделать.
— Назло себе? — недоверчиво спросил учитель. — Ну, а что она сама говорит?
— В том-то и дело, что ничего не говорит. Последнее время она совсем нас сторонится…
Они спустились во второй этаж и зашли в пионерскую комнату. Здесь было оживленно, но сравнительно тихо. Сели за свободный столик у окна.
— Что же все-таки происходит с Беловой? — вернулся к прерванному разговору учитель.
— По-моему, с ней все хуже и хуже, Константин Семенович. Никто с Валей теперь не дружит, и вообще она словно чужая.
— Надо что-то делать, Катюша… — задумчиво произнес Константин Семенович.
Катюшей он назвал ее впервые. От удовольствия Иванова покраснела и «расплылась до ушей», как любила выражаться Женя. Она сочувственно вздохнула, достала из кармана платок и вытерла зачем-то губы.
— Мы думали, Константин Семенович, — сказала она. — Есть такое предложение… Сходить к ней домой и поговорить, как ни в чем не бывало. Дать ей какое-нибудь общественное поручение… Что-нибудь для вечера или с кем-нибудь позаниматься. Мы сейчас делаем так: если кто-нибудь получил тройку, то прикрепляем общественного помощника до тех пор, пока девочка не исправит эту тройку. Тамара, например, целый экзамен устраивает на дому. Гоняет по всему предмету… А кроме того, выясняет у родителей: что, почему и как? Рассказывает про «Обещание» и берет слово, что родители будут содействовать.
— Так вы хотите Белову прикрепить к отстающей? — спросил он.
— Да. Прикрепить… или как-нибудь по-другому…
— Мысль правильная. Это будет выражением доверия коллектива… А что, если предложить ей шефство? В восьмом классе есть две девочки. Отцы их погибли на войне. Они отстают по всем предметам, и им нужно помочь…
— Есть! Так мы и сделаем! — почти по-военному ответила Катя. — Ну, а если и это не поможет?
— Тогда надо поставить вопрос на собрании. Когда вы намечали собрание по поводу вечера?
— В субботу. А что мы можем с ней сделать, Константин Семенович. Она не комсомолка, и вообще…
— А вот собрание и решит.
— Собрание? — удивилась Катя. — Ну, не знаю… Проработают ее, конечно, с песочком.
— На собрании, Катюша, люди ведут себя совсем иначе, чем в другое время… Будут серьезные предложения, и я уверен, что вы найдете правильный выход… Теперь второй вопрос. В конце января исполняется сорок лет работы в школе Василия Васильевича. Официальный юбилей состоится в конце учебного года, и пока об этом никто ничего не знает. Я просил Наталью Захаровну никому не говорить…
— А почему?
— Мне казалось, что, может быть, вы сами захотите что-нибудь сделать?
— Константин Семенович! — обрадовалась Катя. — Конечно, мы сами сделаем! Как это вы хорошо придумали! По нашей инициативе и неожиданно… Значит, можно? Вы передаете в наши руки юбилей…
— А по силам ли вам и организация вечера и юбилей? Не отразится ли это на учении? Давайте-ка условимся так: ни я, ни Наталья Захаровна вмешиваться не будем до тех пор, пока… вы сами понимаете до каких пор! Берите на себя инициативу и действуйте. Свяжитесь с девятым и восьмым классами. Выберите комиссию и дружно принимайтесь за подготовку. Но!.. — сказал он и поднял палец кверху: — Никаких подарков!
— Как же без подарков? — разочарованно протянула Катя. — Сорок лет работы! Только подумать…
— Никаких подарков по подписным листам, — повторил Константин Семенович. — Если вы сумеете сами, своими силами что-нибудь заработать, — это другое дело.
— Как своими силами? Где? А как же уроки?.. Разве на каникулах… да?
— Пускай так, — согласился учитель.
— А что мы можем? Снег разгребать, катки чистить…
— Вот, вот. Снег — это хорошо. Здоровая, приятная работа.
— А будут платить?
— Немного, но будут… Дорог не подарок, а дорога память, — ответил учитель. — Теперь, Катюша, я вам скажу вот что… Подготовка к юбилею поможет вам объединить старшие классы одной целью, общей задачей. Это очень и очень важно. Не забывайте об этом. Вы комсомольцы, а живете оторванно друг от друга. Только на собраниях и встречаетесь. С Мельниковой я поговорю обо всем сам.
Лена Мельникова — секретарь комсомольской организации школы — училась в девятом классе.
— Я понимаю, Константин Семенович… Но только пускай это будет секрет. Хорошо? Вы представляете, как это интересно! Никто ничего не знает и вдруг… бах! юбилей.
— Согласен. Пускай будет секрет, — с улыбкой сказал классный воспитатель.
Взволнованная интересной новостью, Катя торопливо вышла из пионерской комнаты и отправилась на розыски Тамары и Жени.
В коридоре к Константину Семеновичу подошла Вера Гавриловна, дежурившая во втором этаже. Эта пожилая, опытная преподавательница географии пользовалась уважением всех учителей. Руководила она пятым «б» классом.
— Константин Семенович, я хотела бы с вами поговорить, — обратилась она с добродушной улыбкой.
— Я слушаю вас, Вера Гавриловна.
— Здесь?.. А, впрочем, можно и здесь. Разговор небольшой, — согласилась учительница. — Вы сейчас наш политический руководитель… А кроме того, среди учителей ходит слух, что вы обладаете волшебной палочкой…
— Первый раз слышу о такой…
— Упорный слух! — со смехом подтвердила она. — Ну как же… Получил трудный класс, а трудностей не оказалось… Разве это не странно? Вот и говорят, что вы свои трудности с помощью волшебной палочки устраняете.
