Сфинкс - Паутина
В потайную комнату за гобеленом, где Джеймс сидел не меньше часа, злясь на весь мир, а в частности — на Малфоя, вошла Ксения. Она молча присела рядом с гриффиндорцем на корточки и достала палочку.
— Где болит?
Джеймс не ответил, но она сама взяла его руку, потом другую и стала шептать заклинания. Тепло, исходящее из кончика ее палочки, стирало боль и ноющее покалывание. Ксения положила ладонь ему на грудь, Джеймс чуть не охнул. Снова тепло, снова боль уходила, оставляя в теле лишь слабые отголоски утренней дуэли.
— Тебе не холодно сидеть на полу? — спросила она.
Джеймс покачал головой. Ему действительно было не холодно, потому что он сидел на своей мантии, но в темноте глухого помещения ее под ним не было видно. Но вот Ксении сесть подобным образом он не позволил. Просто вытянул до этого согнутые в коленях ноги и усадил ее на них. Она поправила юбку и лишь потом заговорила о том, ради чего, видимо, и пришла:
— Неужели ты, правда, веришь, что Скорпиус мог так поступить с тобой?
Гриффиндорец промолчал, отвернувшись.
— Джеймс, он же твой друг…
— Ксения…
— Что?
— Прекрати, — попросил юноша.
— Ладно, не хочешь со мной разговаривать, и не надо, — она порывалась встать, но он не дал, положив руки ей на плечи и чуть придавив.
— Давай поговорим. О чем угодно, но только не о Малфое.
Она кивнула и зашла с другой стороны:
— С какого перепугу ты решил, что Лили переспала с кем-то, тем более с Малфоем?
— Ксения… — простонал Джеймс, наконец, посмотрев на нее. Она насмешливо улыбалась.
— Почему ты так решил, ответь.
Гриффиндорец молчал, упорно не желая это обсуждать. Потому что если начать сейчас говорить об этом, то разум тут же подскажет ответ: он погорячился и действовал только на глупых эмоциях. Джеймс упорно это отрицал даже перед самим собой.
— Хорошо. Скажи мне: какой ты увидел сегодня утром свою сестру? Ну, что необычного было на ее лице? В ней самой?
Джеймс промолчал, а потом все-таки решил ответить, глядя в упор на сидящую у него на коленях девушку:
— Она была усталой. Утомленной. Рассеянной. Будто не спала всю ночь.
— Ну, и с чего же ты решил, что это свидетельствует о том, что твоя сестра была с парнем, в самом переносном смысле этого выражения? — усмехнулась слизеринка, протянув руку и запуская пальцы в его немного спутанные волосы.
— Я же тебе сказал…
— Джеймс Поттер, — мягко произнесла она, — ночь можно не спать не только из-за того, что ты занимаешься любовью! И тебе это хорошо известно! Она всего лишь не спала всю ночь. И все!
— Что «все»? — он отвлекался от ее размышлений, поскольку Ксения нежно перебирала его волосы. Это было приятно.
— Джеймс, Мерлин тебя побери! У твоей сестры всегда и почти все написано на лице! Она же не умеет скрывать сильные эмоции! Как и ты! — она чуть улыбнулась. — Иногда мне кажется, что Скорпиус прав, что вас, Поттеров, не учат притворяться. Вы никогда не скрываете своих чувств, даже если пытаетесь, то у вас плохо получается.
— Что-то я потерял нить разговора, — буркнул Джеймс.
— Я говорю тебе о том, что Лили бы не смогла так хорошо скрыть важное событие в своей жизни. Что-нибудь бы ее выдало…
— Что?
— Ну, я не знаю, — пожала девушка плечами. — Необычный блеск в глазах, витание в облаках, рассеянная улыбка или, наоборот, расстроенный вид. Я уж не говорю о физических неудобствах.
— Верю тебе на слово, — фыркнул Джеймс, явно не желавший слышать таких подробностей. — Это ничего не доказывает.
— Знаешь, твои доводы тоже слабо что-то доказывают! — Ксения убрала руку из его волос, отчего гриффиндорец почувствовал себя осиротевшим. — Ладно, если хочешь, я могу проверить.
— В смысле? Как проверить? — встрепенулся юноша.
— Ну, на истории целительства мы проходили заклинание, которым в средневековье пользовались в чистокровных семьях прежде, чем взять в дом невесту для сына, — она игриво сощурила глаза.
Джеймс понял, о чем она, и тут же вся его душа воспротивилась:
— Нет! Не надо!
Она тихо рассмеялась:
— Я знала, что ты откажешься.
— Откуда? — он взял ее за прохладную ладонь и стал перебирать тонкие пальчики, как тогда, на Истории Магии.
— Ты же Джеймс Поттер. Низость и подлость не в твоем характере, — заметила Ксения.
— Откуда ты успела так узнать мой характер? — Джеймс с удивлением заметил, что злость оставила его, сменившись покорностью. Она не ответила, лишь опять улыбнулась. — Ладно, я немного погорячился насчет Лили… — он увидел, как она подняла брови, и сокрушенно поправился:- Хорошо, не немного. Я сильно погорячился. Но ведь насчет Малфоя я не ошибся. Он ревновал ее к Грегори!
— И что в этом плохого? — Ксения чуточку передвинулась, давая бежать крови в его ногах. — Скорпиусу давно нравится Лили. Разве это плохо?
— А что хорошего? — упрямо настаивал на своем Джеймс. — Ей всего пятнадцать, у нее СОВ на носу…
— Стой-стой! Тебе не кажется, что ты смешиваешь совершенно разные понятия? При чем тут возраст, а тем более экзамены?
— Ей еще рано гулять с парнями!
— А почему ты решил, что можешь думать за свою сестру? Мне показалось, что она вполне адекватна, чтобы принимать собственные решения. Тем более, не верю, что ты не замечал, как на нее смотрят многие парни в школе.
— Смотрят — это одно… — пробормотал гриффиндорец, опуская взгляд на их сплетенные руки.
— А ты еще не понял, что уже ничего не можешь сделать? Не Малфой, да-к кто-то другой! Грегори тот же. Не лучше ли для твоего беспокойного братского сердца доверить сестру лучшему другу, а не какому-нибудь незнакомцу?
Джеймс промолчал, все силы отдавая на то, чтобы не внимать голосу ее разума и своего, который старательно поддакивал Ксении.
— Тем более Малфой давно нравится Лили.
— Что?! — парень даже подпрыгнул, чуть не скинув девушку со своих ног. — С чего ты взяла?
— Я смотрю глазами, Джеймс, — усмехнулась она, повторив однажды произнесенные уже Малфоем слова. — У меня нет чувства братской ответственности и заботы, разросшегося до размеров стада гиппогрифов.
Джеймс тяжело вздохнул. Все его доводы и доказательства она разбила за двадцать с хвостиком минут. Сказать уже было нечего, потому что на каждый его аргумент она приведет уйму своих. И закончится все тем, что он сам попросит Малфоя стать парнем его сестры. Нет, на это он ни за что не пойдет. Из упрямства.
— Слушай, что-то странное происходит, — произнес он.
— Что такое? — обеспокоилась девушка, оглядываясь.
— А то, что мы наедине, — гриффиндорец положил руку ей на бедро, — в темном помещении, — провел ладонью вверх, под ткань форменной юбки, — а говорим зачем-то о Малфое. Вообще зачем-то говорим, а не пользуемся случаем.
Она рассмеялась и тут же наклонилась, чтобы его поцеловать, позволяя его руке обнять ее за талию и прижать к себе. И опять время остановилось, как было всякий раз, когда Джеймс целовал ее, ощущая ее вкус и ее аромат.
— Нам все равно придется остановиться, — прошептала она в его губы, гладя по спине.
— Зачем?
— Хотя бы затем, что это не лучшее место для подобного времяпрепровождения, — она чуть отстранилась. — Сейчас уже закончится урок, и сюда может зайти кто угодно. Начиная с Филча.
Джеймс расстроено вздохнул и согласно кивнул. Почему-то в ее обществе ему постоянно хотелось соглашаться со всем.
Он помог ей подняться и встал сам.
— Кстати, почему ты не на занятиях? Сейчас же Трансфигурация!
— Я сказала МакГонагалл, что плохо себя чувствую, — пожала она плечиками, выходя в пустой пока коридор. Они пошли в сторону окна.
— И она тебе поверила?
— Конечно, — она взглянула на него. — Я действительно неважно себя чувствую.
— Ты заболела? — заволновался Джеймс, оглядывая ее с ног до головы, словно пытался так выяснить, все ли с ней в порядке.
— Нет, не заболела, — усмехнулась Ксения, встав у окна. — Просто иногда… такое случается.
И впервые за все время их знакомства Ксения залилась румянцем. Джеймс понял, о чем она говорит, и опустил голову, начиная понимать ее фразу «нам все равно придется остановиться».
Гриффиндорец поднял глаза на подругу, но осознал тут же, что она отвернулась к окну и что-то там разглядывает. Он сделал шаг вперед и тоже уставился сквозь стекло. По дорожке к замку шагали Скорпиус и Лили. Шагали, взявшись за руки и улыбаясь.
— Знаешь, — заговорила Ксения, повернувшись к парню, — я думаю, что ты сам подтолкнул их друг к другу.
— Почему это?
Ксения усмехнулась, глядя на недовольное лицо Джеймса:
— Малфой бы еще долго отвергал саму мысль о том, что ему нравится твоя сестра, таков уж он есть. А Лили слишком гордая и при этом совершенно неопытная в отношениях с парнями, чтобы самой сделать шаг навстречу. Они бы так и продолжали одаривать друг друга презрительными взглядами и обмениваться колкостями, если бы ты вдруг гениально не решил, что они любовники.
