Андрей Сахаров - Бамбино
— Сдавайся, ты, образина, — уже грубо повторил он и двинулся навстречу Джиму. Ему, Уолту, конечно, не повезло: всего-навсего поймать этого черномазого — невелика заслуга, но для приема в младшие скауты и этого достаточно. — Ну, пошли.
Джим опешил:
— Но вы же меня не поймали, мистер Бэйкер, вы даже не дотронулись до меня пальцем. — Толстые губы Джима растянулись в добрую улыбку, и на черном лице лукаво блеснули белки глаз. — Ловите же!
— Я тебе покажу «ловите», образина ты этакая, — пробормотал сквозь зубы Уолт и кинулся вперед. Джим отскочил в сторону и легкими длинными шагами побежал вдоль берега ручья.
— Стой, черномазый! — завопил Уолт и кинулся вслед.
Джим бежал легко, быстро. Сзади, скверно ругаясь и все более и более отставая, топал Уолт. — Стой! — Неужели черномазый уйдет? Позор! — Стой! — Его засмеют все эти Шаргины, Кэлсоу, Смерлинги.
Уолт на бегу подхватил большой кусок базальта и метнул его в спину Джима. Камень ударил того в бедро, и резкая боль всколыхнула все тело и разлилась по нему до последней клеточки. Джим упал, но тут же, превозмогая боль, поднялся и, хромая, побежал дальше, взбираясь по скалистым выступам горы все выше и выше; на секунду он остановился перед глубокой расщелиной, примерился, оттолкнулся здоровой ногой. Перескочил. И все-таки Бэйкер настигал его. Еще несколько раз бросал в него камни, но Джим был уже настороже. Улыбка исчезла с его лица. Он стал серьезен.
И вдруг сзади раздался крик. Обернувшись, Джим увидел своего преследователя. Он лежал метрах в двадцати, внизу, в расщелине, через которую минуту назад перепрыгнул Джим. Видимо, не рассчитал прыжка, сорвался. Джим быстро стал спускаться вниз. Уолт лежал на боку и, тихо всхлипывая, стонал. Крупные капли пота выступили у него на верхней губе, на носу и на лбу. Джим ловко перевернул его на спину, ощупал тело, ноги, руки. Кажется, переломов нет, только ушибы и сильный испуг. Он сбегал к ручью, зачерпнул немного воды и вылил ее на голову Уолту. Тот открыл глаза и угрюмо посмотрел Джиму в лицо.
— Помоги встать.
Джим взял его под мышки, легко поднял.
— Вы сможете дойти сами, мистер Бэйкер? — спросил он.
— Ты что, спятил? — огрызнулся Уолт. — Поддержи же меня.
Когда мальчики добрались до вершины Диггерхилла, игра уже закончилась. «Антилопы» потерпели поражение: никому из них не удалось положить свой шарф к подножию секвойи на вершине горы. Возбужденные споры и взаимные упреки были уже позади, и теперь обе группы были вместе и встретили их восклицаниями.
— Где это тебя угораздило, Уолт?! Мы думали, что вы подались в сторону Чикаго! Как ты дотащил его, Джим? Ведь это тяжеленько?
А Лесли Шаргин, гордый и напыщенный (он первый обнаружил начальника патруля «антилоп», долговязого Стефана Кэлсоу), положил руку на плечо Джима: «Ты настоящий скаут, Смэлс, не оставил товарища в беде». В сущности он был неплохой парень, этот маленький толстяк Лесли.
На следующий день бойскауты вернулись в город. Он был еще полон следов предвыборной борьбы. Теплый ветер гнал по улицам вороха бумаг: обрывки газет, лозунгов, листовок.
Дома было много приятного. Негры дружно голосовали за мистера Смэби, и он был избран. Теперь от него ждали выполнения предвыборных обещаний. Однако проходил день за днем, и отец все больше мрачнел: состоялось уже несколько заседаний городского совета, а мистер Смэби и не думал об их выполнении. Он проявил себя лишь тем, что внес предложение о строительстве новой ветки железной дороги от поселка Вильсон — центра лесоразработок — до их городка. «Это облегчит передвижение рабочих», — мягко улыбаясь, говорил мистер Смэби, а люди качали головами: «Ну и ловкач, за счет города он повезет древесину на свои лесопилки».
С момента выборов Смэби больше не заходил в негритянский квартал, и Джим часто видел его отъезжающим в большой машине от подъезда банка или выходящим из единственного в городе небоскреба, где размещались теперь конторы предприятий Бэйкера. Когда Джим однажды на улице радостно приветствовал его: «Здравствуйте, скаутмастер Смэби», Смэби скользнул по нему рассеянным холодным взглядом и ни один мускул не дрогнул на его лице. Неподвижно застывшие морщины и отвисшие по-бульдожьи уголки губ делали лицо злобным и недоступным. Скаутмастер прошел мимо.
Наконец наступил долгожданный день. В большом зале Вестминстерской церкви собралось много народу — здесь были родители, братья и сестры скаутов, школьные учителя. А в центре зала тонкими зелеными рядами застыли бойскауты.
За столом президиума настоятель церкви Кэлсоу — покровитель, улыбающийся скаутмастер Смэби, почетный гость — мистер Бэйкер, подаривший недавно отряду две новенькие моторные лодки. А на левом фланге отряда стоят в парадных костюмах Уолт Бэйкер и Джим Смэлс. Уолт самодовольно улыбается и шипит:
— Больше я не буду стоять рядом с тобой, обезьяна ты этакая.
Джим не обращает на него внимания. Сегодня есть дела поважней. Он стоит смущенный и ждет своего имени. Вот получает нашивку скаута второго класса Лесли Шаргин, знак «Орла» — Дональд Смерлинг, одного за другим вызывают к столу скаутов. Нет, недаром они потрудились этот год: новые значки, нашивки, повышения.
— Уолт Бэйкер!
Уолт молодцевато подходит к столу, произносит клятву, отвечает на вопросы, получает нашивку младшего скаута.
Джим напрягается.
Сейчас его очередь.
Но что это?
Лицо скаутмастера скучнеет, улыбка исчезает. Он смотрит куда-то в угол.
— На этом мы заканчиваем торжественную часть. Остальные кандидатуры мы рассмотрим на следующем «Сборе чести». А сейчас, господа, скауты покажут вам свое умение.
«Остальные» — это же он, Джим Смэлс! Как же так? Он пробирается сквозь толпу радостных родственников и друзей к столу, обращается к скаутмастеру, смотрит в его застывшее бульдожье лицо, ждет ответа, толстые губы его дрожат, руки растерянно теребят край новенького пиджака.
— Я не понимаю, собственно, что за претензии, Смэлс. Так решил отряд. Как нам известно, вы там, в лесу, затеяли какую-то драку, сейчас вы требуете разъяснений. Это не в духе нашего движения.
Джим еще стоит, хочет что-то понять, но его кто-то сзади обнимает за плечи.
Отец. Он что-то резко говорит скаутмастеру. Тот краснеет от злости. Потом Смэлсы уходят. Дома отец говорит Джиму:
— Отнеси обратно это тряпье. — Он показывает на новенький скаутский костюм. — Хватит с этим…
Через два дня в городе состоялась первая после выборов демонстрация, организованная Обществом борьбы за права негров. Над головами демонстрантов колыхались транспаранты и лозунги: «К ответу политиканов — Смэби, Бэйкера и компанию!» И впервые среди демонстрантов шел Джим.
Крысы
Все началось с того, что Питер в этот день случайно попал на вокзал. Обычно респектабельное здание «Вест-банхофа» мало привлекало его внимание. Богатые иностранные туристы, дельцы из Линца и Зальцбурга, скупые осторожные крестьяне из Нижней Австрии — они не очень-то жаловали этого маленького жителя Вены в потертой старой курточке, в заплатанных брюках, взъерошенного, веснушчатого. Они не доверяли ему свой багаж. Да и с какой стати? Он не носильщик, не шофер такси. Просто уличный шалопай.
Местный полицейский показывал ему увесистый кулак: «А ну, убирайся прочь, много вас тут, работников!»
Но сегодня, против обыкновения, никто не обратил на него внимания. Среди встречающих не было, как обычно, пожилых матрон, которые ненавидели его лютой ненавистью, и секретарей, поджидающих своих хозяев. Откуда-то появилось много молодых людей с маленькими разноцветными флажками, радостных, смеющихся. Два полицейских озабоченно прохаживались взад и вперед, даже не повернув головы в его сторону, и Питер все-таки успел проскользнуть на перрон.
Он походил немного туда-сюда, потом подумал, почесал кончик веснушчатого носа и ловко прицепился к проезжающей мимо тележке с большими деревянными ящиками. Он доехал до конца перрона. Потом медленно пошел назад. Не успел он дойти до середины, как показался второй утренний поезд. Питер поплевал на руки, пригладил мокрыми ладонями желтые вихры, еще раз для уверенности потер веснушки на носу и, придав себе вид совсем пай-мальчика, двинулся к вагонам. Сейчас появятся трости, серые с иголочки костюмы, желтые, пахнущие зажиточностью чемоданы. Но, к удивлению Питера, выходили совсем другие люди: ярко одетые юноши и девушки в широкополых шляпах, в куртках с яркими металлическими пуговицами, в которых отражались тысячи солнц, с гитарами через плечо. Когда Питер обратился к одному из странных молодых людей и показал на большую спортивную сумку, которую тот держал в руке: «Разрешите, я помогу вам», в ответ он услышал: «Да здравствует первый житель Вены! Друзья, песню в честь первого жителя Вены!» И они, окружив его и почти закрыв широкополыми шляпами, запели, наигрывая на гитарах и приплясывая.
