Кристина Ятковская - Сыр (сборник)
Дорастает до
Для того чтобы (где?)
Идеальный взрыв оставляет листья только для одного
Я кругом не прав
Отлив
Взлётно-посадочная полоса и серо-голубое небо, на котором глаза что-то дорисовывают, мы одновременно замолчали. Меня оглушает и накрывает волной. Только что она была далеко, а вот она уже на мне, солёное заливает лицо, уши, нос, во рту солоно, нечем дышать, песок, нет сил зажмуриться ещё крепче, нет глаз.
Я поднимаю голову, тяжёлую и мокрую, с меня текут струйки воды и песка, Оскар? Волны шумят отдалённо и неопасно, как будто ни при чём. Сижу и оглядываюсь. Как обломок. Ложусь на песок трещиной и рисую глазами, больно шевелиться, как после долгого сна в неудобной позе, наверное, я спал в бочке с порохом. Оскар?
Как же следы от шасси?
Один и грязный, на гладком песке борозды от пальцев, встаю, шатаясь, песку нет края, вода бесконечно уходит. Не от меня, просто уходит, я остаюсь на своей половине. Вода у моих ног, они не чувствуют соли. Справа сидит динозавр, рука сама опускается к нему на плечо, он поднимает глаза, но я не могу оторваться от того, что передо мной открылось. Вместе смотрим на ровную линию впереди и одновременно не говорим ни слова.
Сти
Берроуз
А роза упала
В лапы берроуза,
Слопал без соуса;
Пауза —
В меню кофехауза!
Гроза отступала
Поэзами опоязан,
Бесполезен
И всем обязан
Нежная добыча
В доме, где по стенам ползают муравьи, в самом сердце мексики
Жил человек, абсолютно счастливый и довольный своею участью.
В ушах его жизнь заворачивалась удивительными событиями небытия
Благодаря другому человеку, который жил за стеной,
Где муравьи были те же.
Сто лет спустя один человек в старой мексиканской деревне
Был всё ещё абсолютно счастлив, пересекая трещины в стенах,
Изо дня в день таская что-то, что было тяжелее его самого.
Сто человек вместе с ним были довольны своею участью;
В комнате жил один очень большой муравей.
Шутка
Как умирает бумажный журавлик?
Падает и разбивается, как бумажные самолёты
Идёт ко дну, как бумажные корабли
Тает, как вырезанные из бумаги снежинки
Так задыхается письмо в бумажном конверте
Так задыхается конверт в почтовом ящике
Так умирает марка, облизанная языком
Тем паче клеем
Так умирает жёванный комочек бумаги
Попадая в девочку за первой партой
Так умирают бумаги
В бумажном аду из неподписанных документов
Так умирает журавлик
Возвращаясь в квадрат
Из которого когда-то был сложен
Быть может – слишком
Доброе утро
С головою укрывшись идеей
Спустившейся прямо в руки
Скажу —
Умерли динозавры
И я умираю от скуки
Буквы согнулись
Из восклицательных знаков
Обернулись вокруг шеи
И засмеялись:
Им хочется злаков
Ритм Ленина
Кто здесь твой верный Крупский?
Где отцвела
Любимая берёза Есенина?
Лиличка! Не промахнёшься
Стреляй
Точно в бумагу
Мои междустрочия
И прочая прочая
Сердце моё не забьётся
Фильм не начнётся
Полный стакан!
Не нарваться на рифы
И прочие злые фы
Я великан
Из ванны слив
Просит слив
Подойдут сливы
Подойдёте и вы
Счастлив?
Радиофольга
Зеркала и фольгу и птиц
И красный диван
И девушек – рыжих лисиц
Закажу
Скажу —
Приходите, жду
Щёлкаю пультом
На голом полу, полуголый
С какао и
Большой
Советской
Энциклопедией
Честное слово,
Ничего не трогал
Но в твоём радио
Что-то заело
Потом запило
Запрыгало
Зашуршало, сжевало
Сглотнуло, перевело дух
Наскоро вспомнило
И затарахтело дальше.
Но только не вслух
Был наполненным до краёв
Стакан белого
Стакан сладкого
Стакан кислого
Апельсинового
Стакан твёрдого
Необузданного
Стакан нежного
Разнузданного
Литры красного
Иссушающего
Искушающего
Полосатого
Сто стаканов
Небьющихся
И один – разбитый
Viva Las Vegas
Стану старым, уеду в бразилию
Плавать, как солист группы аквариум, в тёплом море
Безразличный к загорелым красоткам
Хотя смотреть – нравится
Жарясь на солнышке
Иначе какой же я бендер
Стану бронзовым
Забуду, как выглядит белая кожа
Отращу бороду, как джим моррисон
Приезжая русская туристочка спросит —
Это не вы, тот самый?..
Да, крошка, это я, джим
Посмеёмся забудем
Буду готовить коктейли, будут приходить люди
Продавцы в виниловых лавочках будут здороваться
И доставать самое свежее
Подружимся с поваром, мне как обычно
Буду снимать красивых бразильских мальчиков
Сидеть на горячих камнях, петь странные русские песни
Под акустику и маракасы прибившихся
Как обманчивый стенли кубрик за чужой счёт
Без всяких мучений совести
Иначе какой же я бендер
Все телефоны – в море
По-русски с акцентом
Счастливый как винсент ван гог
Мунк кричит молча
Я всё забуду
Достопримечательный как статуя христа
Не ожидая ничьих следов не песке
Ни звонков ни вопросов – куда ты полетел
Обнялись на прощанье и в холодную ригу
А я – сюда, жарко, и не нужно визы
Рок звёзды всегда живут долго
Просто – прячутся
Здравствуй, элвис
Ему нравятся мои вечеринки
Курт, дружище, я страшно рад
К нам приедут моррисси и дэвид боуи
С фредди будем петь пьяные
С бобом смеяться над шутками леннона
Оставайтесь на ночь, места всем хватит
Добрый бразильский повар каждый вечер будет ждать историй
Ну что, обнялись на прощанье и в холодную ригу
А я сюда, жарко и не нужно визы
И мало одежды, и волосы в хвостик, браслеты-серёжки
Как будто мне двадцать пять
Или двадцать пять с половиной
На умытом песке тёплой ночью с акустикой
Мой рок-н-ролл, а ты где-то за солнцем
С другой стороны луны
Я люблю садо-мазо
Иначе какой же я бендер
И хочется ещё помучиться
Записать альбом или два альбома
Или ещё двенадцать
Стану старым – и сюда, в бразилию
Здравствуй, рио
Босиком в волны и вместо письма
Благодарности
Спасибо —
большое,
большое,
большое.
Продолжение следует
