KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детская проза » Вадим Чирков - Доброе племя индейцев Сиу

Вадим Чирков - Доброе племя индейцев Сиу

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вадим Чирков, "Доброе племя индейцев Сиу" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

За столом тишина. И я тоже вижу, как уж, подняв голову, смотрит вслед уходящим сиу. Вслед сиу, покидающим родные места.

— Жалко, — говорит кто-то.

И я понимаю, что это слово относится ко всему: жалко и ужа, и сиу, жалко вместе с ними тех мест, жалко, что окончился рассказ. Жалко Петю, опустившего голову, жалко даже себя: что ты не был сиу…

— А вот у нас раз было, в лагере, — начинает кто-то свой рассказ, но его обрывают:

— Подожди ты со своим «было». Было! У всех было, да ведь молчат же!

Центр внимания сегодня Петя. Он рассказывает о том, чего нет и не может быть в нашем дворе; он рассказывает о жизни, о которой можно только мечтать.

— Ты про галку обещал… Расскажи.

Силуэты покачались, устраиваясь поудобнее, и застыли.

— Галку Зубр поймал, Вовка. Она еще маленькая была, галчонок. Из гнезда выпала. Он ее и подобрал. На крольчатнике у него стала жить. Он ее шпагатом за лавку привязал. Как увидит его, кричит, клюв раскрывает.

Ну, выросла. Зубр ее на плечо сажает, она сидит, не улетает.

У Быстрого Оленя — уж, у Зубра — галка.

Потом, когда совсем выросла, улетела. А поселилась знаете где? Как раз на нашем дубе. Самец прилетел, они гнездо сделали. Нас не боялись.

Они с самцом во двор к Зубру прилетали. Она сядет к нему на плечо, а самец на заборе дожидается. Он на плечо, конечно, боялся садиться. Хоть и дикий, но все равно близко подпускал. Только дотрагиваться не позволял. Сразу улетал. Он же дикий, не то что галка.

Мы как раз тогда с дакотами каждый день воевали. То на озере, на плотах, то в посадке. Сидим под дубом, а они крадутся. А галки — вот не поверите! — им же сверху все видно — сигнал нам подавали. Чуть заметят дакотов — и давай кричать. Мы и готовы. Сразу рассыплемся — и с флангов на них. Как дадим!

Понятно? Галки у нас вроде наблюдателей были. Обе: и она и он. Дакоты и так и этак прячутся, а мы все о них знаем. Гнездо-то на самой верхушке…

Поймаем кого — скальп снимем…

— Как — скальп? — тревожится кто-то.

— А так: ножницами с макушки. По договору. Потом приклеим клок к бумажке и в дупло. Ихнего Костю Волчье Ухо почти наголо остригли — пять раз ловили. Его в засаде оставляли, а мы к нему сзади: рот зажмем и тащим. Он хоть и Волчье Ухо, а слышал плохо. У него в одном ухе ватка всегда была…

За столом смеются:

— Ничего себе — Волчье Ухо!

— Волчий хвост он, а не ухо!

— …оттащим его подальше, привяжем к дереву, чик! — и нет скальпа! — добавляет смеху Петя.

Потом он снова серьезнеет:

— Сказал кто-то про наших галок дакотам. Сами они бы не догадались. Кто-то нас предал, — заключает он. — Раз приходим мы к дубу, а гнездо на земле валяется. Яйца разбились, насиженные уже. Галка вокруг летает. А самец на ветке сидит, молчит. Нас как увидал, крикнул ей что-то. Она рядом села на ветку. Зубр ее зовет: галка, галка! — а она не слетает к нему. Потом взяли и улетели…

— А как ее звали, галку? Ты сказал: «Зубр ее зовет». Он что, так ее и звал — галкой?

— Так и звал. Сиу не дают имен животным. Потом расскажу, почему.

— И они не вернулись, Петь, не вернулись галки?

— Не. Не вернулись. Перестали верить людям. Ни разу больше Зубр ее не видел. Перестали верить — я ж сказал!

И опять за столом воцаряется молчание.

— А вот у нас было… — начинает кто-то, но на него прикрикивают:

— Заткнись ты — «у нас, у нас!» Рассказывает же человек. Получше, чем у «вас». Петь, а кто гнездо разорил?

— Дакоты — кто! Мы все узнали. От Волчьего Уха и узнали. Он раньше чуб носил, а потом стал ежик носить — чтоб нечего было срезать. А мы ему хотели все равно кусок выстричь, а он говорит: расскажу тайну про галок. Это, говорит, мы разорили, чтобы не было у вас наблюдателей. Нам, говорит, сказали, что у вас наблюдатели, вот мы и разорили. У нас же, говорит, нет наблюдателей. Мы тогда спрашиваем — а кто вам сказал? А он не говорит. Хоть, говорит, наголо стригите, не скажу. Ну, мы увидели твердость и отпустили его. — Петя делает паузу и честно добавляет: — Дали, конечно, ему… немного. — Чтоб знал.

— Надо было как следует дать, — сожалеют за столом. — За галок стоит.

— Нельзя, — возражает Петя, — он же один. А дакоты все были виноваты. Мы тогда сразу войну им объявили. А вот кто нас предал — это мы должны были узнать!

— Узнали? — спросило сразу несколько голосов.

— Не успели, — Петя вздохнул. — Дома сносить стали. Надо было переезжать… Ох, если б узнать! — Петя стукает кулаком по столу. — Надо будет к Черной Коре поехать, к Мишке, — он вождем у дакотов был. На Ботанике сейчас живет, в крупнопанельном… Должен сказать, он ведь уже не дакот. Надо поехать! — окончательно решает Петя.

— Ну и что, что узнаешь! — раздается голос. — Галки все равно улетели, ни сиу, ни дакотов уже нет; зачем старые счеты сводить? Может, он и не предавал, а просто похвастался: мол, у нас вот кто есть… Мог ведь он так сказать мог! Уверен!

— Ты-то уверен. Ты всегда так, — слышится с другого конца стола. — Про дядимитину тележку кто сказал? Ты! Тебя что, спрашивали? А про ящики? «Пожар мог случиться»! Хоть раз случился?

— Много ты знаешь про пожары!

— А ты знаешь? Ты что — пожарник?

— Кончай, ребя!

— Чего — кончай! А чего он все доносит! Если б у нас было племя сиу, я б его ни за что не взял. Пускай в дакоты идет!

— Чего вы, — вступает Петя. — Дакоты — они тоже хорошие, Почти как сиу. Мы ж воевали, чтобы интереснее было. У нас стрелы были с резиновыми присосками. И раз в неделю мы трубку мира курили. Вот бледнолицые, те — гады.

— Какие бледнолицые?

— Ну, на наше озеро приходили. Рыбаки на машинах. Пижоны разные. Они у Доброй Бабушкины сливы воровали. Туристы всякие — они деревья в посадке рубили, костры жгли. В сад лазили. И Колодка еще.

— Какая колодка?

— Это дядька один. Фамилия это — Колодка. Настоящий бледнолицый. Котят весной хотел утопить. Собак бьет. Пьяница он. Весной рыбу запрещено ловить — он ловит. Хваткой. А мы его окружим, хватку порежем. Ух, ругается! Один раз, пьяный, четырех бабушкиных кур застрелил. Они в его огород забрались. А бабка что — она только плакать и умеет. Мы сразу же собрались. Быстрый Олень говорит:

— Мы должны отомстить за подлый поступок!

Пошли мы к нему домой. Давай его дразнить. Он за нами. Пьяный ведь… Мы убегаем — и все к дубу, к дубу… А там окружили, я набросился, скрутили его. Он не сильный, худой такой. Привязали к дубу, сбегали за водой. А он ругается… Ведер семь вылили на него. Отрезвел, стал проситься: отпустите, говорит, ребята, стыдно, говорит, я уж не маленький, чтоб меня так… А мы ему: а куры? Он говорит: не буду, я, говорит, за кур заплачу.

Отпустили. Веревку развязали, разбежались. Он пошел. Сгорбленный такой, мокрый. Метров десять отошел — обернулся: аж синий от злости.

— Хулиганы, — кричит, — я в милицию пойду, расскажу, какими вы разбойниками растете!

А мы ему:

— Иди, иди — там тебя давно дожидаются! — И в ведро барабаним. Мол, не забудь — про ведро-то!

«Ведро» нравится всем. Его одобряют дружным коротким смехом. Эти сиу просто молодцы! Так ему и надо, Колодке!..

В нашем дворе есть свой Колодка — пустой и, конечно, громкоголосый мужичонка, дядя Леня, всегда пьяненький, смотреть и слушать которого и неприятно, и до смерти скучно. Стоит у магазина с самого утра и пристает ко всем. Его обходят и морщатся даже…

Я как бы тоже участвую в беседе: у меня на языке вертится вопрос, но я все боюсь выдать себя и нарушить естественное развитие рассказа. И все же не выдерживаю:

— Петя, а скажи — почему все-таки сиу не дают имен животным?

Весь стол оборачивается ко мне. Обо мне было забыли, а я вдруг заговорил.

Я встал, подошел.

— Ты уж извини, но мне тоже интересно — почему. У вас какой-то закон был? Насчет животных?

— Да… был… — не сразу и будто отмахиваясь, отвечает Петя.

Так и есть, я все испортил. Петя сник, смешался: взрослый — он одним словом может разрушить все, что строилось и темнотой, и голосом, и фантазией.

— Был… — скучно говорит Петя. — Только это долго рассказывать. Да и поздно уже.

Не хочет. А я не имею права говорить, что еще не поздно: уже без четверти одиннадцать, детям пора домой.

За столом еще некоторое время неподвижность.

Тут поднимается один.

— Ну, — сообщает он тем известным тоном, каким прощаются на ночь, но еще и нарочитым, — я — домой. Спать пора.

За ним встает другой.

Петя пока медлит. Ему неудобно уходить, потому что на эти минуты я как бы остаюсь его собеседником. И все же он решается.

— Пока, ребята! — говорит он громко, встает и сразу же исчезает в темноте.

За ним поднимаются остальные.

Я остаюсь за пустым столом. Я, бледнолицый.

Я иду по двору. Двор населен. То тут, то там разгораются на мгновение угольки сигарет; вспыхивает спичка. Гитара, негромкие слова. Неожиданно во двор заглядывают фары; пошарив, осветив стену, увидев кого-то, ослепив, пятятся и исчезают.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*