Собрание сочинений Яна Ларри. Том третий - Ларри Ян Леопольдович
— Надо уговорить мать Марго! — изрекла наконец Лийка. — Если объяснить ей хорошенько, — она непременно согласится. Не может она не согласиться. Она просто не поняла ничего.
Лийку поддержал Тарас Бульба.
— Точно! — загудел он. — Это уж как полагается. Объяснишь правильно — тебя и поймут правильно.
— Я бы обязательно уговорила! — похвасталась Лийка. — Просто вы неправильно уговаривали.
— Попробуй, уговори! На словах каждому кажется все легким.
— А что, — сказал Тарас Бульба, — не попытаться ли мне самому сходить с вами, а? Попробовать разве? К старикам у нас везде почет и уваженье. Меня она должна бы послушать.
— Можно, и я схожу? — напросилась Лийка.
В Индии есть поговорка: «Утопающий и за змею хватается». Почему бы не попробовать Лийке свои таланты? В крайнем случае, если ничего у нее не выйдет, Марго ничего не потеряет.
Ну, а может быть, вместе с Тарасом Бульбой у них и получится что-нибудь.
— Ладно! — сказала я. — Завтра сходим еще раз! Все вместе! Вовка, пойдешь с нами?
— Угу!
Между прочим, я за последнее время работаю с Вовкой «на пару». Он теперь мой напарник, а я его напарница. Недавно я и Вовка сделали для учительской новый внутренний замок. Правда, слесарную отделку замка делал Тарас Бульба, но в общем-то самые главные части замка мы сделали с Вовкой сами.
Когда замок вставили в дверь, я и Вовка несколько раз заходили посмотреть, как он действует, и каждый раз Пафнутий встречал нас, улыбаясь и подмигивая:
— Держится! Держится! Гениальный замок! Если бы не знал, что сработан вами, — сам не поверил бы. Не хуже, чем в магазине купишь.
Теперь и все учителя смотрят с уважением на меня и на Вовку.
А как хорошо все-таки, когда тебя уважают взрослые.
Говорят, полезная ложь иногда бывает лучше бесполезной правды. Но не всегда. Я убедилась в этом, просидев весь вечер у матери Марго вместе с Тарасом Бульбой, Вовкой и Лийкой. Мы пришли уговорить ее согласиться на операцию, но так как она не верит в науку, Тарас Бульба стал рассказывать о том, как сделали ему такую же операцию, а потом Лийка говорила о своих подругах, тоже выдержавших операцию сердца. Мы с Вовкой поддакивали и уверяли мать Марго, что это знают все ребята нашей школы.
Мать Марго слушала нас, соглашалась с нами, кивала головой и приговаривала:
— Это правильно! Наука теперь серьезная! Для науки сейчас ничего невозможного нет… У нас тут одной половину желудка оттяпали, а ничего! Живет! Прыгает!
— Значит, согласны положить Марго на операцию?
— Так тут же сердце! — захныкала она. — Как можно согласиться?
Тарас Бульба, не вытерпев, вскочил и закричал:
— Извиняюсь, но вы же темная бутылка, а не женщина!
Мы думали, она обидится, рассердится. Ведь очень уж грубо обошелся он с ней, но она ничуточки не обиделась.
— Так, так, — заулыбалась она приветливо, — темнота, что слепота! Идешь по жизни с вытянутыми руками и щупаешь, где что, не поскользнуться чтобы, не упасть. Это верно вы заметили. Темные мы. Так и живем на ощупь. Но вы не серчайте. Я ведь не по темноте, а по любви к Машеньке не могу дать согласия. За беседу вам спасибо, а за все остальное не обессудьте! Будет время — заходите! Люди вы хорошие, с вами беседовать очень полезно таким, как я.
Тарас Бульба даже зубами заскрипел:
— Зайду! Непременно зайду! Но если с Машенькой случится что… тогда уж… — И вдруг, сорвавшись с места, выбежал вон.
Странно как-то получается: хочешь человеку помочь, а он же злится на тебя! Ну почему?
Хотела вернуть Вовку из детдома к отцу, но ничего хорошего не получилось.
Сегодня завела с ним разговор про его отца, спросила, есть ли у него семья, а он покосился на меня и заорал:
— А тебе какое дело?
Потом подумал и сказал тише:
— Мать умерла! А с отцом не живу.
— Почему?
— Тебе-то на что знать? — снова разозлился он.
Конечно, я не могла сказать, что следила за ним и была в Озерках. Вовка тогда бы съел меня. Но и оставить его неустроенным я тоже не могла. Ведь пока останется такое неустройство семейное, Вовка не подтянется и подведет весь класс.
Я сказала:
— А знаешь, случайно я узнала про тебя все, все!
— Что узнала?
— Представь, мы знакомы с Пуговкиной!
— Ну и целуйся с ней!
— Слушай, Вовка, хочешь поговорю с ней, как женщина с женщиной?
Вовка презрительно фыркнул:
— Че-го? Какая ж ты женщина? Нос вытри! Женщина!? Тоже мне! И не о чем тебе говорить с ней! Не суйся! Да она и смотреть на тебя не захочет. По лбу получишь, да выругает. Тут весь и разговор.
— Ну и что? Сама знаю, какая она бессердечная, а все-таки…
— Кто бессердечная? — не дал договорить Вовка. — Кто сказал? Не знаешь, не болтай! Она самая сердечная. Ласковая она… И ко мне… Знаешь, как она ко мне относится?
— Тогда зачем же ты переживаешь?
— Слушай, — заорал Вовка, — чего ты пристала, явление природы? Топай, пока не получила! Лезет и лезет!
— Никуда я не пойду! Ты же подводишь класс!
— А я говорю — пойдешь! Ну? — Он так дернул меня за косу, что у меня зубы лязгнули, но я решила добиться своего.
— Сильный стал, да? Может, ты еще побьешь меня? Ну и что? Ударь!
— И стукну!
— Стукни!
Вовка толкнул меня:
— Иди, жалуйся!
— Никуда не пойду. Можешь даже ударить меня. Я же за класс говорю. Не за себя! Ты не меня толкаешь и дергаешь за косу, а класс.
— Вот привязалась. Что тебе нужно?
— Я хочу помирить тебя с Пуговкиной!
— А я не хочу! При чем тут класс и Пуговкина? В огороде бузина, а в Киеве дядя!
— А потому, что ты не можешь спокойно учиться.
— Никто мне не мешает! Просто запустил математику немного.
И тут мне пришла в голову счастливая мысль: а что, если попросить дядю Васю помочь Вовке. Мне дядя Вася всегда помогает. Объясняет он так хорошо, что мертвый и тот поймет. Уверена, дядя Вася не откажется, если хорошо попросить его.
— Хочешь, познакомлю тебя с дядей Васей?
— Какой еще дядя Вася?
— Ну… он помогает мне! Тоже по математике… Ему же все равно, что одной помогать, что двум… Знаешь, он так все разъясняет, как в рот кладет… Он сам на инженера учится. Заочно. Ну, что тебе, трудно, что ли, подтянуться для класса? Тебя же все уважать тогда будут, а твой отец скажет Пуговкиной с гордостью: «Вот…»
— Ну, ты! — толкнул меня снова Вовка. — И чего ты суешь свой нос!.. Тоже мне… Пуговкина? — Он поддернул брюки. — А этот… дядя Вася… Согласится он?
— Согласится! Согласится! — закричала я. — Договорились?
— Ладно! — отвернулся Вовка. — Ребят подводить не собираюсь! Попробую!
Ура! Я своего добилась! Когда человек что-нибудь захочет сделать, он всегда добьется. Не надо только бояться трудностей.
Соревнование за поездку в Москву идет на высоком уровне, как сказал наш пионервожатый. Но на путях к столице вдруг неожиданно появилось самое глупое препятствие.
Новая игра!
И эта игра так увлекает всех, что я уже не уверена, увидим мы Москву или же она достанется другому классу.
Вместо того чтобы тратить силы на ученье, мальчишки сходят с ума и на уроках, и на переменах, мешая друг другу соревноваться.
Начал это безобразие Славка.
Перед первым уроком он вылез на середину класса, встал на четвереньки и, подняв высоко ногу, завопил:
— Я — фар! Я — зар! Я — кар! Я пожираю огонь! Выпиваю цистерну нефти! Когда чихаю — с неба падают звезды. Когда хохочу — трясется космос! Я — фар! Я — зар! Я — кар!
Мы подумали сначала, что Славка сошел с ума, но некоторые ребята заинтересовались дурачеством Славки. Первым присоединился к безобразию Бомба. Подскочив к Славке, он боднул его головою и закричал:
— Я — сур! Я — мур! Я — гур! Когда шевелю пальцами — рушатся города! Когда смотрю на моря — они высыхают!
— Я — кар! — завизжал Славка.
