Валентина Осеева - Васёк Трубачёв и его товарищи
Сева Малютин, подняв вверх худенькую руку, махал и махал ею в воздухе. Петька схватил Мазина за плечо.
— Пойдём за ними! — возбуждённо зашептал он.
Мазин нагнул голову, раздумывая:
— Сейчас нельзя, не по-товарищески.
Трубачёв, Булгаков и Одинцов стояли на пригорке, освещённые лучами солнца. В немом восхищении они отдавали салют идущим в бой красноармейцам… И вдруг за сплошной движущейся массой, откуда-то с другой стороны шоссе, раздался призывный звук горна.
— Сергей Николаевич!!!
Митя схватил за плечо Белкина:
— Давай! Давай!
Тра-та-та-та! — изо всех сил забарабанил Белкин.
Глава 17
ПЕРВАЯ РАЗЛУКА
Учитель с горном в руках стоял по ту сторону шоссе. Он видел взволнованные лица ребят, видел Митю. Тягостное беспокойство, которое он испытывал в последние часы, сменилось в нём горячей нежностью. Он махал ребятам шляпой, время от времени подносил к губам горн и, раздувая щёки, горнил ещё и ещё, извещая их о том, что он здесь.
А бойцы шли и шли, новыми рядами выступая из-за поворота, не давая возможности Сергею Николаевичу соединиться с Митей. Шофёр давал гудки, мальчишки буйно волновались. Митя с трудом удерживал их.
Машина медленно двинулась по боковой дороге, по направлению к селу. Горн стал удаляться и звать за собой. Митя поспешно направился в ту же сторону. Теперь бойцы шли им навстречу, а Сергей Николаевич и ребята двигались по обеим сторонам шоссе.
За поворотом ребята бросились к учителю. Шофёр остановил машину и, улыбаясь, смотрел, как, отталкивая друг друга, ребята обнимают учителя, тянутся к нему со всех сторон, наперебой рассказывают, как они узнали про войну, как боялись разминуться с ним на шоссе, как шли и как хорошо было бы в лагере, если б не война…
Митя стоял в стороне, но, встречаясь с ним глазами, учитель кивал ему головой. И, когда наконец они протолкались друг к другу, Сергей Николаевич неожиданно крепко поцеловал Митю и, сжав его плечи, спросил:
— Ну как?
Веснушчатое лицо Мити зарделось, он смущённо улыбнулся:
— Да ничего!
И оба они понимали, что под этим «ничего» скрыта большая, только что пережитая тревога, а теперь им легче, потому что они вместе.
Отойдя в сторону от ребят, Сергей Николаевич крепко сжал руку Мите и серьёзно сказал:
— Ну, теперь всё в порядке. Сейчас вы поедете с ребятами прямо на станцию. Машину набьём до отказа. Кто не сядет, пойдёт со мной пешком…
— Они пойдут со мной! — перебил его Митя.
— Подождите. По приезде на станцию вы сейчас же отправите нам машину навстречу и договоритесь с начальником станции о вагоне.
— Сергей Николаевич, по-моему, вы это лучше сделаете! Время такое… я могу не договориться… Кроме того, большая часть ребят сейчас уедет; значит, останутся только шесть-семь человек. А вдруг поезд как раз подойдёт и я не буду знать, что делать? — решительно запротестовал Митя.
— Поезжайте, поезжайте! — уговаривал его учитель. — Если поезд как раз на станции, вывозите первую партию, а за нами посылайте машину.
Митя спорил. Учитель сердился, доказывал, потом махнул рукой и громко сказал:
— Хорошо! Значит, я возьму столько, сколько смогу, а вы будете ждать в селе возвращения машины.
Ребята одолевали шофёра:
— Вы за нами приехали? А почему на легковой? Лучше бы на грузовике…
— А откуда вы приехали — там есть уже война?
Подошли Сергей Николаевич и Митя. Учитель открыл дверцы машины:
— Ну, ребята, сейчас мы вас тут, как грибов в кузов, наберём! Садитесь так, чтобы как можно больше взять. Первая партия поедет со мною. Другая пойдёт с Митей пешком до села и будет ждать, пока за ней вернётся машина. Кто устал, кому трудно идти, поедет со мной. А ну-ка, девочки! Девочки! Ну, что же?
Ребята застеснялись. Несколько девочек сели в машину. Митя постучал им в окно:
— Поплотней, поплотней садитесь! На колени друг к дружке. Садитесь, садитесь! Глушкова! Белкин! Где Малютин?
Трубачёв подошёл к Севе:
— Ты с Сергеем Николаевичем?
— Нет, я с Митей, пешком. Пусть другие… — Сева спрятался за спиной Мити.
— Синицына Нюра! — кричал Сергей Николаевич, несмотря на то что дверцы машины уже не закрывались. — Синицына!.. Митя, давайте и её как-нибудь посадим, — вытирая платком разгорячённое лицо, говорил учитель. — Ведь я могу уехать. Если попадём на поезд, мы вас ждать не будем… Синицына!.. — Сергей Николаевич понизил голос: — Пожалуй, вам будет трудно с ней. Давайте-ка её в кабинку… Товарищ шофёр, ещё одну там устроить нельзя?
— Да некуда уже, товарищ… Одну девочку я посадил, а ещё и вам где-то надо сесть.
— Ничего, Нюра пойдёт со мной. Она ведёт себя хорошо, — успокоил Сергея Николаевича Митя. — Поезжайте! А мы, как только придёт машина, вслед за вами. Ещё, может, на станции застанем вас.
— Давайте рассчитаем. В село вы придёте к вечеру. Если машина вернётся раньше, она вас будет ждать. Во всяком случае, не медлите. Если кого-нибудь удастся посадить на случайную машину, вслед за нами, — сажайте. Я на станции предупрежу… — Учитель с трудом влез в кабину. — Скажите там, чтобы не наваливались на дверцу, а то вылетят! — кричал он оглядываясь.
— Ребята, держите дверцу, не наваливайтесь!
— Ничего, ничего! Мы друг за дружку держимся! — кричали ребята.
Учитель быстро сосчитал остающихся:
— Трубачёв, Одинцов, Булгаков, Мазин, Русаков, Степанова, Зорина, Синицына, Малютин… Малютин, ты почему не сел?
— Я ничего… Я с Трубачёвым хочу! Я не устал, Сергей Николаевич!
— Ну, смотри! — Учитель махнул рукой и подозвал к себе Митю: — До свиданья, Митя! Помните — не задерживайтесь. Ну, в вагоне обо всём поговорим… Из пионерского имущества берите только самое необходимое — вряд ли мы можем рассчитывать на свободный поезд… Ну, друзья… — обратился он к кучке стоящих на дороге ребят. — Трубачёв! Шагайте к селу! Слушайтесь Митю! На станции увидимся! — Он соединил в своих ладонях протянутые к нему руки: — Будьте молодцами! Не раскисайте в пути!
Машина двинулась. Внутри неё, как в тесном гнезде, плотно прижавшись друг к дружке, сидели ребята; из окошечка высовывались руки, махали в воздухе:
— До свиданья! До свиданья! Догоняйте нас!
Машина загудела и, набирая скорость, помчалась по шоссе.
Митя собрал ребят:
— Ну, пошли!
Маленький отряд бодро зашагал по дороге. Солнце постепенно нагревало камни на шоссе.
Ребята сняли тапки и шли по краю леса, по узенькой утоптанной тропинке. Мимо проехала нагруженная всякой утварью телега. На ней сидела женщина, повязанная тёмным платком; на коленях у неё спал ребёнок; сзади сидело ещё трое, держась за узлы. Девочка лет десяти правила лошадью. Женщина то и дело утирала концом платка набегавшую слезу.
— Ульяна! — окликнула её старая бабка, выходя из лесу с мешком свежей травы. — Куда это?
Ульяна тронула девочку за плечо. Лошадь остановилась.
— В Макаровку. Мирон отправляет… говорит: «Эвакуируйся от меня, пока война», — уныло сказала она, поправляя на голове платок и моргая глазами. — Вот… еду…
Старуха кивнула головой на ребят:
— А як же? Треба мужа слухаты, голубка моя, бо ты не одна, у тебя дети… Ось из-под Лукинок детский дом с малыми детьми тоже эвакуируется. Целую машину их погрузили… И заведущая и воспитателька с ними. — Старуха вытерла двумя пальцами рот и зашептала: — Кажуть люди — вороги страшной силой идут. Бьются наши крепко, а они опять напирают.
Ульяна сердито блеснула глазами:
— Побоялась я их! Як бы не Мирон, сроду не поехала бы никуда от своей хаты!
Девочка, услышав про ворогов, хлестнула лошадь. Ребята с Митей остались позади. Какие-то люди догоняли их на шоссе, другие шли им навстречу. Все говорили о войне. Никто точно не знал, где немцы: близко или далеко. Митя уже слышал от Сергея Николаевича, что пограничная охрана, не ожидавшая вероломного нападения, была смята и фашисты продвинулись на несколько километров. Митя с нетерпением ждал минуты, когда он сам, своими ушами, услышит по радио сводку или, усадив в вагон ребят, обстоятельно расспросит обо всём Сергея Николаевича.
После полудня, когда ребята присели отдохнуть и закусить, в небе снова стало неспокойно. Показались самолёты. Один из бомбардировщиков пролетел так низко над лесом, что казалось, крылья его вот-вот заденут за верхушки деревьев. Митя поднял ребят. Прибавили шагу.
Под вечер стало легче идти. Воздух посвежел, пыль улеглась. Солнце широкими полосами ложилось на поля. Колхозники убирали хлеб.
Навстречу вдруг выехал грузовик. Он был доверху заложен ящиками и покрыт брезентом. Два красноармейца охраняли его, сидя наверху. С ним поравнялся другой грузовик. Он обогнал Митю с ребятами. В нём ехали две женщины с детьми. На дне машины, устланной матрацами и одеялами, тесно сидели малыши в белых фартучках. Обе машины остановились. Красноармеец подошёл к шофёру прикурить. Женщина, ехавшая с детьми, неумело слезла с грузовика.
