Кейт Уигглин - Ребекка с фермы Солнечный Ручей
Ребекка Ровена Рэндл, маленькая племянница хозяек кирпичного дома, взятая ими в Риверборо с целью обеспечить ей питание, жилье, возможности для получения образования, а попутно и такое суровое воспитание, которое могло бы в конечном счете создать моральное совершенство, — Ребекка Рэндл увлекалась поэзией — рифмой и ритмом стихов. С раннего детства слова были для нее тем же, чем куклы и игрушки для других детей, и теперь, в свои двенадцать лет, она развлекала себя фразами, оборотами и фигурами речи, подобно тому как ее ровесники коротали время, складывая картинки из кусочков разрезных картонных головоломок. Если героиня какого-нибудь рассказа «окидывала беглым взглядом» свои «апартаменты», то, прочитав его, Ребекка вскоре уже просила тетю Джейн «окинуть беглым взглядом» только что выполненный подрубочный или обтачной шов. А если злодей «оказывал пособничество» в совершении преступления, то спустя некоторое время и она просила тетку не отказать ей в удовольствии «оказать пособничество», когда нужно было вымыть посуду или застелить постели. Иногда она употребляла эти позаимствованные из книг фразы неосознанно, иногда же вводила их в свою речь с глубоким чувством удовлетворения, восхищенная их благозвучием или меткостью. Красивое слово или фраза действовали на ее воображение так же, как душистый букет, мелодичная музыка или яркий закат.
— Как там у тебя дела, Ребекка? — окликнул ее властный голос из окна кухни.
— Неплохо, тетя Миранда. Только хорошо бы, цветы росли так же густо, как подорожник и сурепка. Почему сорняки растут так густо, а цветы так редко? Я как раз остановилась на минутку, чтобы подумать об этом, когда вы выглянули.
— Судя по виду клумбы, ты думаешь гораздо больше, чем пропалываешь. Сколько раз ты заглядывала в то птичье гнездо? Почему ты сначала не поработаешь хорошенько, чтобы потом уже только развлекаться, как делают все другие люди?
— Не знаю, — ответила девочка, смущенная этим вопросом, а еще больше очевидной логикой, лежащей в его основе. — Не знаю, тетя Миранда, но, когда я работаю в саду в такое чудесное субботнее утро, как это, мне кажется, что весь мир взывает ко мне, чтобы я оставила работу и пошла поиграть.
— Ну, если он и взывает, это не значит, что ты должна откликаться! — резко заявила тетка. — Ко мне он не взывает, когда я раскатываю здесь тесто, и к тебе не взывал бы, если б ты думала о том, чем должна заниматься.
Маленькие смуглые руки Ребекки снова замелькали среди сорняков, при этом она с возмущением думала: «Мир не стал бы взывать к тете Миранде, ему и так было бы ясно, что она не придет.
Кричи, взывай, о мир, что вечно нов!
Но не Миранда твой услышит зов!
Ах, какие необычные и хорошие мысли приходят мне в голову, когда я здесь одна. Хорошо бы побежать наверх, в мою комнату, и записать их в Книгу Мыслей, пока я их не забыла. Но тете Миранде не понравилось бы, если бы я вдруг бросила прополку.
Полола однажды Ребекка штокрозы,
Ее посетили чудесные грезы.
А тетя ее была занята скалкой
И мыслью одной, заурядной и жалкой.
Так не пойдет, потому что это нехорошо по отношению к тете Миранде, да и вообще некрасиво. Но мне нужно заползти под сирень, чтобы немного отдохнуть в тени. Ведь любому человеку приходится иногда прервать работу, просто чтобы перевести дух, даже если он не сочиняет при этом стихи.
Полола однажды Ребекка штокрозы,
Ее посетили волшебные грезы.
Миранда же тесто катала со рвеньем,
Ей мысли казались тогда прегрешеньем.
Как на удивленье красиво выглядят розетки штокроз, когда смотришь на них снизу, с прохладной душистой земли!
Ну-ка, подумаю, какие слова подойдут к „на удивленье“. Ограбленье, умиленье, поздравленье, стремленье, позволенье, утомленье — ничего хорошего; но, пожалуй, я могу вставить „утомленье“.
Цветы на удивленье,
Ровена в умиленье,
Но тети утомленье
Всем омрачает день».
Внезапно тишину нарушил стук колес, а вслед за ним послышался голос Эммы-Джейн — голос, который не мог ждать, пока принадлежащие ему ноги доставят его на место:
— Мисс Сойер! Отец едет по делам в Северный Риверборо. Можно Ребекке поехать со мной? Пожалуйста, ведь сегодня суббота, да еще и каникулы?
Ребекка выскочила из-под куста сирени, глаза ее сияли восторгом так, как могли сиять только глаза Ребекки, а все лицо светилось радостным нетерпением. Она захлопала грязными руками и, подпрыгивая на месте, закричала:
— Можно, тетя Миранда? Можно, тетя Джейн? Можно, тетя Миранда-Джейн? Я прополола больше половины клумбы.
— Если ты думаешь, что сумеешь кончить прополку сегодня вечером до заката, то, пожалуй, можешь поехать, раз уж мистер Перкинс так любезен, что приглашает тебя, — неохотно дала свое разрешение мисс Сойер. — Сними передник и как следует вымой руки. Уже два часа, как ты встала с постели, а голова всклокочена, будто тебя только что разбудили. Это все оттого, что валяешься на земле, как гусеница. Пригладь пока волосы руками, а потом, когда поедете, может быть, Эмма-Джейн заплетет тебе косы заново. Сбегай наверх, возьми ленту из верхнего ящика комода и повяжи на твою соломенную шляпу. Нет, коралловые бусы надевать нельзя — по утрам украшения не носят. Когда вы рассчитываете вернуться, Эмма-Джейн?
— Не знаю. Папу попросили позаботиться о бедной больной женщине. Ее нужно забрать на ферму, где устроена богадельня.
Эта новость заставила мисс Миранду и ее сестру Джейн поспешить к парадной двери, откуда они увидели мистера Перкинса и его бричку. Мистер Перкинс, отец задушевной подруги Ребекки, был в первую очередь кузнецом, а во вторую — членом городского управления и приходским попечителем по призрению бедных, в силу чего обладал обширной и разнообразной информацией.
— Кто это болен? — спросила Миранда.
— Да одна женщина в Северном Риверборо.
— Что с ней?
— Точно не знаю.
— Чужая?
— И да, и нет; это та сумасбродная дочка старого Найта Перри, что жил где-то там, на дороге в Модерейшен. Помните, она убежала из дома и устроилась на фабрику в Милтауне, а потом вышла замуж за лоботряса по имени Джон Уинслоу?
— Помню; ну и где же он? Почему он о ней не заботится?
— Не получилось у них, видно, ходить в одной упряжке. Скитались по поселкам, жили месяц здесь, месяц там, везде, где только удавалось получить работу и комнатку. А несколько месяцев назад поссорились совсем, и он ее бросил. Она поселилась с маленьким сынишкой в старой бревенчатой хибарке в лесу; одно время подрабатывала стиркой, а теперь очень тяжело заболела, даже не надеются, что выживет.
— А кто за ней ухаживает? — спросила мисс Джейн.
— Лайзи Деннет; она ближе всех живет к этой хибарке. Но я думаю, и она устала быть доброй самаритянкой.[46] Во всяком случае, она прислала сегодня записку. Говорит, что, похоже Джона Уинслоу нигде не найти, родственников никаких нет, так что городок должен взять заботу о больной на себя. Вот я и еду посмотреть, как обстоят дела. Влезай, Ребекка. Вы с Эммой-Джейн поместитесь сзади на подушках, а я сяду впереди. Ну вот так! Поехали!
— Боже, Боже! — вздохнула Джейн, когда сестры снова вошли в дом. — Помню, я однажды видела Салли Перри на церковном собрании. Красивая была девушка; жаль, что она попала в такую беду.
— Если бы она продолжала ходить на собрания, а на мужчин не глядела, так, может быть, сейчас честно зарабатывала бы себе на жизнь, — заявила Миранда и добавила, неосознанно заменяя вердикт истории на прямо противоположный: — От мужчин все зло в этом мире.
— Тогда мы все здесь должны быть счастливы и довольны, — отвечала Джейн, — ведь в Риверборо на одного мужчину приходится шесть женщин.
— Будь их шестнадцать на одного, было бы еще спокойнее, — мрачно отозвалась Миранда, поставив коричневый глиняный горшок с пончиками в стенной шкаф и захлопнув дверцу.
IIБричка Перкинсов громыхала по пыльной проселочной дороге, и, благоразумно помолчав — так долго, как только может вынести смертный, — Ребекка рассудительно заметила:
— Печальное это поручение, не правда ли, мистер Перкинс, для такого хорошего солнечного дня?
— Много горя на свете, Ребекка, хоть и дни солнечные, и все такое, — отвечал этот добрый человек. — Коли хочешь иметь постель, крышу над головой и кусок хлеба, приходится работать. Если б я не трудился от зари до зари, не учился своему ремеслу и не отказывал себе во всем, чтобы скопить денег, когда был молодой, я, может быть, сам был бы сейчас бедняком и лежал бы больной в какой-нибудь лачуге, вместо того чтобы быть попечителем бедных, который едет забрать такого вот бедняка в богадельню.
