Дмитро Ткач - Шторм и штиль
Родная моя! Пусть тебе это не покажется смешным, но, может быть, уже в тысячный раз повторяю: Машенька, я тебя очень, очень люблю и буду любить вечно. Ради тебя и Юры я жизни своей не пожалею. А жизнь для меня бесценна.
Твой Николай».Над столом, покрытым красной скатертью, низко склонила голову маленькая седая женщина. Стояла глубокая тишина.
Наконец поднялся и заговорил замполит Вербенко:
— На море не ставят памятников и обелисков. Морякам-героям ставят их на берегу. Такой памятник поставлен и на территории нашей части. Памятником Николаю Ивановичу является и наш музей боевой Славы, и картина, нарисованная Федором Запорожцем. И вот эти документы и ордена.
Неожиданно для всех встал матрос боцманской команды Мартын Здоровега. Круглое лицо его побледнело от волнения, глаза влажно блестели. Верный своему характеру, он, не попросив предварительно разрешения, просто предложил:
— Тот сейф, что достали со дна моря, нужно было бы сюда поставить, под портретом старшего лейтенанта Николая Ивановича Баглая.
Сразу же все зашумели, заговорили, одобрительно кивая головами.
— Правильно, правильно Здоровега говорит. Курганов поднял руку, успокоил моряков:
— Так и сделаем.
…К памятнику шли в торжественно-траурном молчании.
Первой с цветами в руках склонилась перед ним Мария Васильевна. За ней — Юрий и боевой мичман в отставке Федор Запорожец. Командир части Курганов, замполит Вербенко, матросы и офицеры возложили цветы у подножия памятника.
Будто вспыхнул памятник. Живым и вечным огнем.
15
Они сидят на теплом ласковом камне, на котором сидели и в тот незабываемый вечер, соединивший их на всю жизнь.
Справа темнеет бухта, усеянная белыми, зелеными и красными огоньками, они, словно играя, беспрерывно двигаются вместе с кораблями и корабликами, переплетаются, чертят причудливые узоры, исчезают и вновь появляются на темной воде.
Слева тихонько шумит, плещет небольшими волнами в скалистый берег вечно беспокойное море. Где-то далеко Дарданельским проливом оно соединяется с другим — Средиземным, а за ним открывается Мировой океан. Туда завтра-послезавтра и проляжет путь Юрия Баглая.
Вчера он прощался со своим небольшим кораблем. На нем рос, закалялся. На нем ошибался, что свойственно каждому молодому командиру, и сделал немало хорошего — воспоминаний хватит на всю жизнь.
После того как Курганов в присутствии Вербенко прочитал перед строем приказ командующего эскадрой о переводе Юрия Баглая штурманом на большой противолодочный корабль и пожелал ему счастливого плавания, строй сломался, и Баглая окружили.
— Мы всегда будем помнить о вас, Юрий Николаевич, — взволнованно говорил Андрей Соляник. — Пишите нам со всех широт Мирового океана. Мы будем вам отвечать.
— Буду писать. Почаще заходите с женой к Поле, — отвечал ему Баглай, не скрывая своих дружественных отношений с боцманом, да, собственно, и скрывать было нечего — команда все знала.
Аркадий Морозов и Шевчук стояли рядом. Баглай повернулся к ним:
— Я рад, что за последний поход вы оба получили благодарности от командования. Заслуженно. Хорошо поработали, отлично. Вот так и держать.
— Есть, так держать! — в один голос ответили молодые матросы.
— А почему я не вижу Мартына Здоровегу? — спросил Баглай и обвел глазами палубу.
— Я здесь, товарищ старший лейтенант! — послышался голос из-за матросских спин. — Да разве протиснешься? Стали стеной — и ни с места.
— Пропустите Здоровегу вперед, — под общий смех попросил Баглай.
Но Здоровега уже вынырнул из толпы матросов и стоял перед Баглаем, круглолицый, сияющий, счастливый.
— По вашему приказанию матрос Здоровега прибыл! — доложил совсем некстати, тем более, что «прибыл» он не совсем обычным образом.
Снова загремел смех. Ну что со Здоровеги возьмешь?
— Следил я за вами, товарищ Здоровега, и пришел к выводу, что из вас получится хороший моряк.
— Да я уже и так хороший, товарищ старший лейтенант. Сам боцман мне сказал. Вот спросите у него.
— Ну, скажем прямо, еще не совсем хороший, — улыбаясь, ответил Баглай, — но будете таким. Только боцмана во всем слушайтесь. Он — ваш учитель.
— А боцману скажите, чтобы требовал с меня побольше.
— Слышите, товарищ мичман? — повернулся Баглай к Андрею Солянику.
— Слышу, товарищ старший лейтенант. Больше просить ему об этом не придется… А что вы всем нам пожелаете, товарищ старший лейтенант?
— Хочу услышать в дальнем плавании, что наш корабль стал отличным. А это от всех вас зависит.
— Добьемся, товарищ старший лейтенант, — дружно заговорили матросы. — А вам — счастливого плавания…
Позже всех с ним разговаривали Курганов и Вербенко. Он ушел от них окрыленный.
Это было вчера.
А завтра утром он вдохнет на прощанье тепло Полиных рук, и, одетый в парадную форму, ко всем испытаниям готовый, поднимется на палубу нового корабля и доложит, что прибыл для прохождения дальнейшей службы.
‹/section› level: 0
Примечания
1
Кнехты — приспособление в виде парных тумб на палубе судна или на пристани для крепления канатов, снастей.
2
Комендор — корабельный артиллерист.
3
Шкафут — средняя часть палубы корабля.
4
То есть точнее дежаться заданного курса.
5
Флагман — то же, что флагманский корабль.
6
Плахта — полосатая или клетчатая ткань.
7
Лагом — бортами друг к другу.
![Дмитро Ткач - Шторм и штиль[с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/210450/210450.jpg)
