Иван Супрун - Егоркин разъезд
Не увидев ничего особенного, Егорка спросил:
— Ты чего туда смотришь?
— Каша заваривается.
— Какая каша?
— Дождевая. Дед Вощин всегда так говорит, когда в одном углу неба появляется такая вот туча.
Егорка пригляделся. И в самом деле — на том краю неба, где каждый день закатывается солнышко, вырисовывалась синяя тучка, а впереди нее клубились и курчавились белые облачка. До полуденного солнца им было еще очень далеко, и они нисколько не потревожили Егорку. Его беспокоила уходящая в сторону тропинка. Опустив голову, он снова напомнил:
— А нас, наверно, не видно…
Гришка оторвал взгляд от неба и посмотрел в сторону разъезда. Смотрел долго, с серьезным, нахмуренным лицом и молчал. Егорке надоело ждать, и он прикрикнул:
— Чего ты как сыч какой? Говори скорее!
Гришка присел, приставил ко лбу ладонь, взглянул из-под нее сначала на разъезд, затем в сторону семафора и только после этого произнес:
— Отсюда-то нас не видно, а вот если мы взберемся на линию, то, пожалуй…
— Нужно залезть на насыпь и посмотреть, — догадался Егорка. — Вы подождите тут, а я сейчас заберусь и узнаю.
Егорка быстренько вскарабкался на насыпь и сразу же увидел отца. Отец стоял с метелкой в руках и чистил стрелку. Егорка кубарем скатился вниз и сообщил, что стрелочная будка совсем-совсем близко и что он видел отца.
— А ты трусил, — упрекнул Гришка.
— Кто? Я трусил? — возмутился Егорка. — Да я тут все места знаю, и никаких разбойников и чертей здесь нет. Я никогда ничего не боюсь. Хотите, с закрытыми глазами найду дорогу?
— Не найдешь, — подзадорил Гришка.
— Найду!
Егорка зажмурился и, не сбиваясь с дорожки, сделал несколько шагов вперед, затем повернулся и уверенно дошел до прежнего места.
— А я знаю, как ты делаешь! — обрадовался Мишка. — Ты не совсем закрываешь глаза. Я тоже так умею.
— Нет, закрываю.
— Нет, не закрываешь.
— А вот я без обмана пройду. Смотрите! — Гришка засучил штанины, надел на голову миску так, что она закрыла даже нос, и двинулся вперед. Шагов через пять он сбился с тропинки и по колени увяз в грязи.
Егорка и Мишка запрыгали и закричали ликующими голосами:
— Нарвался! Нарвался!
Гришка снял с головы чашку, выбрался на тропинку и посмотрел на свои заляпанные ноги.
Егорка поднял с земли палочку и подал ее Гришке, чтобы он соскоблил с ног грязь, но палочка оказалась не нужна, Гришка вдруг весело улыбнулся:
— А я нарочно залез в грязь, нарочно, чтобы сапожки надеть. В них легче идти. Ишь, какие они у меня, до самых колен!
Сапожки у Гришки получились великолепные, черные-пречерные и блестели, как лакированные.
— Это что! Вот я себе сделаю, так сделаю, — похвастался Егорка и полез в ямку.
Через минуту обулся и он. Его сапожки были длиннее Гришкиных — закрывали колени.
Мишке тоже захотелось «обуться», но с тропинки он не двинулся ни на вершок. Дело в том, что еще в начале пути, идя сзади, он увидел около одной вот такой же ямки большую зеленую лягушку. Лягушка сидела на кочке и глядела злыми-презлыми глазами. Мишка махнул на нее рукой, но она не испугалась, а широко открыла страшный рот и как будто зарычала. Если бы Мишка не отскочил и не побежал, то она, наверно, прыгнула бы на него. Идти в лужицу было страшно. Что же делать?
С опаской косясь на грязную ямку, Мишка пролепетал:
— И я хочу сапожки.
— Кто тебе не дает? Лезь!
Мишка помолчал немножко, будто не слышал Егоркиных слов, попереминался с ноги на ногу и снова:
— И я хочу сапожки.
— Давай я тебя проведу, — протянул руки Гришка.
Мишка спрятал руки за спину и опять за то же:
— И я хочу сапожки.
— Так пойдем!
Егорка схватил братишку за плечо и хотел подвести к грязи, но Мишка вырвался и со словами «я не пойду туда» отбежал назад.
Егорка рассердился:
— На спине тебя, что ли, туда тащить?
— Не на спине, а вот как. Вы принесите сюда грязи в ковшике и обмажьте мои ноги.
— Фигу тебе, а не грязи! Какой нашелся барин, — возмутился Егорка.
— Ладно, ладно, — захныкал Мишка. — Тогда я пойду к тяте.
Делать было нечего. Гришка принес в ковшике грязи и принялся обмазывать Мишкины ноги.
— Делай как следует, чтобы сапожки были длинные, — требовал Мишка.
Гришка постарался и протянул Мишкины сапоги до живота.
Близость стрелочной будки ободрила ребят, и они смело двинулись дальше. Егорка вышагивал первым, Гришка — за ним, а Мишка плелся сзади и время от времени просил:
— Тише.
— Тебе только около маминой юбки стоять, а не с нами ходить, — ворчал Егорка, но все же каждый раз поджидал братишку.
Так, с небольшими остановками, они добрались до небольшой полянки, посредине которой торчали густо обросшие высокой травой березовые кусты. Тропинка огибала их и скрывалась из виду.
Егорка сбавил шаг, ему показалось, что в траве кто-то шевелится.
— Чего ты? — спросил Гришка.
Егорка свернул с тропинки, присел на корточки:
— Ногу наколол. Вы идите, я вас нагоню.
Гришка с опаской взглянул на кусты, прислушался:
— Ты иди! Иди! — поторапливал Егорка.
— Я тоже не могу. Меня какая-то муха укусила. Аж горит.
Гришка опустился рядом с Егоркой и принялся растирать грязь на коленке.
Мишка ничего не приметил в кустах. Он выдался немножко вперед, выбрал сухое место и только хотел присесть, как впереди что-то зашевелилось, затрещало, и вдруг на тропинку из кустов выскочило что-то рыжее, страшное. Ребята вскрикнули и бросились к насыпи.
Егорка с Гришкой оглянулись только тогда, когда достигли самого верха: Мишка лежал на спине внизу и орал во весь голос, а над ним стоял рыжий теленок.
Егорка с Гришкой опомнились, замахали руками и закричали враз:
— Циля! Циля!
Но теленок не думал покидать свою жертву. Некоторое время он не двигался и как будто с большим удивлением смотрел на орущих ребят, а затем взмахнул хвостом, захватил в рот Мишкину рубашку и начал ее жевать. Мишка заревел еще пуще.
— Это теленок, не бойся! — Егорка кинулся вниз.
За ним спустился и Гришка.
Ребята подбежали к теленку и принялись колотить его с двух сторон кулаками:
— Уходи! Уходи!
Теленок выпустил Мишкину рубашку и отступил.
Егорка помог братишке встать.
Размазывая кулаком слезы, Мишка всхлипывал:
— Он съесть меня хотел… Он уже начал рубашку глотать… Он все добирался до живота…
— Да это же теленочек, он не ест людей, — успокаивал Егорка. — Сейчас я ему покажу. Смотри, как я с ним…
Егорка поднял с земли прут и начал тыкать им в теленка. Сначала теленок все отступал, но затем вдруг взбрыкнул и бросился на своего преследователя. Егорка вильнул в сторону и хотел убежать, но в этот момент теленок ткнул его лбом в спину. Егорка шлепнулся. Мишка перестал хныкать, а Гришка захохотал и сказал:
— А ведь это ваш Быня. Видишь, белое пятно сбоку?
Егорка пригляделся. И в самом деле, теленок был очень похож на Быню: белое пятно, уши, хвост — ну все, все такое же. Но разве мог Быня забраться в такую даль? И зачем?
Егорка сложил ладони лодочкой, как делала мать, и позвал:
— Быня! Быня!
Бычок навострил уши, подошел к Егорке и ткнулся мордочкой в его ладони.
Сомневаться больше не приходилось — это Быня. Но что же с ним делать?
— Давайте угоним его домой, когда обратно пойдем, — предложил Гришка.
— Так и сделаем, — согласился Егорка.
Но бычок не пожелал подчиниться такому решению и, как только ребята полезли наверх, двинулся за ними.
Егорка вернулся, схватил хворостину и закричал:
— Пошел! Пошел!
Бычок остановился. Егорка сделал несколько шагов вперед. Бычок тоже пошел за ним.
— Его надо пугать страшнее, — сказал Гришка.
Принялись пугать все вместе. Егорка размахивал хворостиной и кричал, Гришка колотил кулаком по дну миски, а Мишка, взяв острый камень, скреб им по ковшу и визжал.
Такого яростного натиска бычок не выдержал — он сорвался с места и, сопровождаемый грохотом, визгом и криком, кинулся прочь от насыпи. Не добежав до тропинки, Быня ворвался в грязь. «Что, попало? Будешь теперь знать, как жевать рубаху и бодаться!» — неслось ему вслед.
Бычок выбрался в черных сапожках на тропинку и замер, отвернувшись от насыпи.
Ребята быстро взбежали на линию и оглянулись. Бычок стоял на том же месте, не поворачивая головы.
— Теперь он целый час будет думать и бояться, — заметил Гришка.
— Потому что мы задали ему большого жару, — весело добавил Егорка.
Ребята зашагали по линии в полной уверенности, что они окончательно отделались от нежелательного спутника, но каково же было их удивление и огорчение, когда, отойдя шагов на полсотни, они обернулись и увидели бредущего за ними Быню. Возобновлять сражение было бесполезно. Пришлось смириться и взять на небо еще одну живую душу.
