Галина Галахова - Легкий кораблик — капустный листок
Борька злобно на него взглянул:
— Вот навязался на мою шею, заоконник!
И Петя стал падать. Он отвернулся и продолжал падать с той высоты, куда они вознеслись вдвоем за какие-то полчаса.
Но Борька не дал ему разбиться. Он заметил, что этот Петька, вместо того чтобы двинуть ему в ухо — как сделал бы Федоров, — отвернулся и чуть не плачет.
— Ишь ты! — гордясь и любуясь собой, сказал Борька. — Да ладно. Будем сидеть втроем! — И снова постучал себя по голове: все-таки не такая дырявая башка, как иногда могло показаться. — Пусть попробуют не разрешить, да я — завучу! Да мы с Сашкой!..
Он все уши прожужжал Пете этим Федоровым. И Петя ему поверил — каждому его слову. И вообще Петя ему поверил.
— Такси! — крикнул Борька. — Твоя мать и кто-то еще!
— Папа!
— Петрушка, привет! — закричал на весь двор папа, шагнул к Пете и принял его на грудь, пропахшую Белым морем и этим таинственным «ослаптоски».
— Папа, что же это значит «ослаптоски»?
— Это и значит! — громко засмеялся папа.
Борька не мог оставаться в стороне — никогда такого не было, чтобы он оставался в стороне.
— Счастливый! — позавидовал он Пете. — Встретил! А мои на Черном еще лежат, курортники! А вы чего такой бледный? — обратился он к походнику.
— Почему бледный? — обиделся папа, обижавшийся с большим трудом.
— Ну, незагорелый и тощий!
— А ты кто? — спросил папа.
— Я-то? — в свою очередь удивился Борька, что его можно не знать. — Я Красномак, а вон там мои сестренки Красномаки. В товарищах я с вашим сыном — почитай как полчаса!
— Да ну? Срок серьезный! А надолго?
— На всю жизнь! Иначе и не дружим!
— Правильно! — сказал папа, выгружая кой-какие вещи и помогая маме выбраться из машины.
Такси уехало. Мама бросилась к Пете. Папа принялся развязывать огромный рюкзак.
— Борь! Борь! — в ужасе закричали Таня с Маней. Им почудилось, что брата сейчас в мешок посадят и увезут.
— Да тут я! Бегите сюда, дурехи!
Малышки побросали куличи и — бежать к брату.
— Кто тебя?
— Вот глупыши! Все мерещится им драка! — обращаясь к Петиному отцу, сказал Борька, сокрушенно покачав головой. — А я ведь смирный, почти и не дерусь!
— Очень смирный — прямо Смирнов! — возмущенно сказала мама, с неприязнью взглянув на Борьку. Она уже забыла про разбитый Борькин нос. — Я тебе поверила! А ты что натворил с ребенком. Живого места нет! Вот пойду к родителям…
— Мама! Я первый полез!
— Молчи ты, овечка! — одернула Петю мама и потянула домой. — Я тебе приказала быть дома, а ты?
— Ну, мама, ну не надо так! — упирался Петя.
— Вот пожалуйста! Плохое к тебе липнет — не отлепить!
— А чего? — хором сказали Красномаки.
Папа вгляделся в их удивительные лица и рассмеялся от души.
— Вот молодцы, как на подбор!
Папа вытащил из рюкзака три большущие сушеные рыбины и вручил каждому Красномаку.
— Приходите к Петрушке! Будем рады вам!
Походник взвалил на себя вещи. Борька взялся ему помогать.
— В следующий раз возьмете меня на Белое море?! — неожиданно вырвалось у Борьки.
— Не знаю, не знаю! — засмеялся папа. — А ты заходи к Петрушке! При случае! Привет!
— Привет! — закричал Борька и понесся к сестренкам. — Хороший! Сразу видать! — сказал он им. И сестренки с ним согласились, потому что рыба была вкусная. Борька взглянул на них и обмер.
От хорошеньких кукол не осталось следа. Платья были заляпаны грязными жирными руками, засаленные панамки топорщились, и вдобавок руки — грязные и липкие — девчонки вытирали о волосы.
— Бандитки! Что вы наделали? О волосы-то зачем? — заплакал Борька. Только сестренки могли выжать слезы из сухих глаз Красномака.
— Не сердись, Боречка! — стали они оправдываться. — Мы — как ты!
— Я так не делаю! — всхлипывая, отпирался Борька.
— Делаешь, Боречка, делаешь! В обеде, в каше, и в конфетах!
Он перестал отпираться — с ними это было бесполезно! Голова его лихорадочно заработала в поисках оправданий.
— Я за вами глядел? — спросил он, делая страшное лицо, как у волка. Он всегда их пугал, когда приходилось сваливать на них свою вину.
— Да, — согласились они неуверенно, потому что им было страшно.
— Глаз не спускал с вас? — Они подтвердили, думая, что это все равно, — они-то глаз с него не сводили, пока сидели в песочнице.
— Боря! Борис! — закричала из окна бабушка. — Домой!
— Ну, все! — загробным голосом проговорил великий страдалец. — Щас наподдаст мне! Потопали!
— Потопали! — покорно согласились сестренки, понимая, что им тоже несдобровать.
Они втроем потопали и потащили рыбный запах по всему двору, а потом — по лестнице с этажа на этаж. Сразу чувствовалось, что идут настоящие рыбаки.
У девочек рыбы хранились под мышкой. Они осторожно переступали ступеньку за ступенькой — Борька никогда не пользовался лифтом — и наперебой повторяли, как они угостят бабушку рыбой, и, может, бабушка не будет ругаться, потому что рыба — вкусная.
Но бабушка угостила их первая. Борьке достался подзатыльник, а девчонкам — мокрой тряпкой.
Что было, что было!
Бабушка до того устала мыть внучек и ругаться, что, присев у кухонного стола, так и заснула, уронив голову на грудь.
А Борька обрадовался, что она ворчать перестала, накрыл ее одеялом, чтобы не замерзла, и положил рядом с ее локтем рыбу.
«Это ей в подарок! — подумал он. — Все-таки мне мало попало, рассчитывал я на большее».
— Тише, вы, балалайки! — набросился он на сестренок, которые спать не хотели и с шумом бегали к чайнику с кипяченой водой. — А ну спать, чтоб сейчас же, а то…
Сестренки нырнули в кроватки, положили головы на подушки и улыбнулись брату. Свет погас. Борька, побродив по квартире, руки за спину, снова зашел в комнату, включил ночник и увидел, что они вылезли из-под одеял. Он укрыл их и, не удержавшись, погладил пушистые, снова чистые, головы. Доверчиво они промычали ему что-то в ответ.
Потом он разделся и сам повалился спать. Засыпая, он вспоминал, что скоро приедет Саша, и, радостный, он уснул.
Спустя некоторое время в комнату вошла бабушка — ночной инспектор — укрыла голых и всех поцеловала.
После рыбного случая
Борька Красномак часто ходил во взрослые гости. Во взрослые гости они ходили караваном — всей семьей. И Борька пел песню: «Один верблюд идет, второй верблюд идет, и третий верблюд идет, и четвертый верблюд идет…»
В своих гостях он ни разу не был, и на другой день после «рыбного случая» Борька решил, что настало самое время «зайти при случае к Петрушке», как сказал Петин папа.
По такому торжеству Борька приоделся. На нем были голубые трикотажные шорты и голубая рубашка с матросским воротником.
Перед уходом Борька заглянул в зеркало. Нечасто у него находилось для этого время. Отражение ему понравилось, и он даже прищелкнул языком.
— Бабушка, а я красивый, правда?
— Ненаглядный! Смотри не закапайся, когда угощать будут!
— А угощать будут? — удивленно спросил Борька и показал себе язык.
— Известное дело! А то для чего в гости ходят, как не поугощаться да побеседовать? Раз люди хорошие — отчего не сходить! Только не засиживайся, а то я с девчонками — как раба.
— А я что им — раб?
— И я не раба! Я почти милиционер. Всю жизнь в милиции прослужила, хоть и уборщицей. Всего нагляделась, ко всему привыкла, даже к преступникам! Но с вами мне — сущая каторга!
— Так они и есть преступники! — захихикал Борька, оглядываясь на сестренок.
В этот момент они повисли на портьерах и, отталкиваясь ногами от подоконников, полетели в другой угол комнаты. Карнизы не выдержали и грохнулись на пол.
Бабушка закричала, как будто ее резали. Борька вылетел из квартиры. Это он научил девчонок новому фокусу — просто так они его не отпускали.
…Пока Борька бежал по улице, в ушах его стоял дружный рев сестренок, и Борька повторял:
— А я и не знал, что так получится! А я и не знал, что они такие тяжеленные!
Чем дальше бежал Борька, тем веселее ему становилось, и он запел песню: «Иду в свои гости и пою! Эх, до чего же хорошо! Продуктовый магазин — на обед! А я уже поел — хорошо! Бочка с молоком блестит — до чего же хорошо! В свои гости я иду и пою, а верблюдов не видать!»
Остановившись у Петькиной квартиры — он разыскал ее по расположению окон, — Борька позвонил.
— Здрасти! — поздоровался он в открывшуюся дверь. В приветствие он вложил все запасы своей вежливости: наклонил голову и подогнул коленки.
Петина мама приготовилась закрыть дверь перед самым его носом, но он нырнул у нее под рукой и проник в квартиру.
— Закрывайтесь скорей, а то вдруг за мной бандиты гонятся, — сказал он ей, широко улыбаясь.
Хозяйка в некотором испуге захлопнула дверь.
