Бьянка Питцорно - Когда мы были маленькими
— Ну вот, готово! Легкая, как перышко. Под ней Элизе уж точно можно спать спокойно. Надеюсь, ее кровать меня выдержит.
Кое-кто из читателей наверняка удивляется: зачем же няня перенесла бабушку, а не Элизу? На то были свои причины. Прежде всего, Изолина как опытная няня знала, что с детьми нужно действовать в открытую. Можно приказывать и запрещать, можно даже дать подзатыльник или отшлепать (желательно пореже), но нельзя говорить ребенку «да-да, хорошо», а потом тайком сделать по-своему. Ведь взрослые стремятся быть образцом для подражания, но в таком случае ребенок учится только врать, и рано или поздно им самим придется за это поплатиться. Бабушке Мариучче, которой перевалило за шестьдесят, няня завтра утром все объяснит, но что подумала бы Элиза, если бы проснулась и обнаружила, что ее надули.
Так что няня Изолина вскарабкалась на бабушкину кровать. Матрас ей оказался коротковат и узковат, но она кое-как устроилась и заснула. Прошло несколько часов. Ничто не нарушало тишину в комнате, кроме няниного храпа и легкого дыхания остальных. И вдруг в темноте раздалось потрескивание. Сначала тихое-тихое, будто грыз мебель-жук-точильщик, потом все громче, будто вздыхал дракон с железными легкими. Бабушка Мариучча внезапно проснулась. Она услышала скрип соседней кровати, кровь застыла у нее в жилах — откуда ей было знать, что она спит в чужой постели. Элиза спала себе спокойно под бабушкиной кроватью, но бабушка думала, что она там, под угрожающей массивной тушей няни. Не успела бабушка вскочить, как потрескивание перешло в ужасающий треск и скрежет, и пол задрожал под осыпающейся грудой железа. Бабушка Мариучча тут же представила себе расплющенную Элизу: такую вытянутую плоскую фигурку, будто вырезанную из теста.
Элизу, которой все еще снилось, как она летает с Приской на ванне, разбудили душераздирающие вопли.
— Нет! — вне себя от ужаса кричала бабушка Мариучча. — Нет, Элиза! НееееЕЕЕЕТ!
В темноте — «Дзинь! бум! бабах!» — осыпались последние обломки бабушкиной кровати.
За этим металлическим скрежетом раздался стон:
— Ой, ой-ой-ой! Ой, моя бедная спина!
— Что случилось? — удивленно спросила Элиза, выползая из-под другой кровати и зажигая свет.
Увидев, что внучка цела и невредима, бабушка завизжала от радости и бросилась на выручку к няне. К счастью, слой жира защитил ее от серьезных повреждений, и она легко отделалась. Няня встала, стряхнула с себя обломки кровати и презрительно фыркнула:
— Просто старая развалина! Хорошо хоть под ней никого не было.
Элиза вынуждена была согласиться. Она пообещала, что отныне всегда будет спать на кровати, а не под кроватью.
Но между тем бабушка Мариучча сказала «НЕТ», и не просто «НЕТ». Она сказала: «Нет, Элиза! Нет!»
На следующий день Элиза, которая была честной девочкой и всегда выполняла обещания, со слезами на глазах собрала чемодан, перешла дорогу и позвонила в дверь к бабушке Лукреции (ведь она, как вы помните, жила прямо напротив).
Бабушка Мариучча смотрела на нее в окно, плакала навзрыд и причитала: «Нет, Элиза. Нет». Но удержать девочку она даже не пыталась, она и сама считала, что обещания надо выполнять.
Выслушав всю эту историю, бабушка Лукреция спросила у внучки (хотя заранее знала ответ):
— А ты сама теперь, когда попробовала жить у няни, где предпочитаешь жить?
— Там, — сквозь слезы сказала девочка и кивнула на окно напротив.
— Тогда возвращайся туда. Чемодан можешь даже не открывать.
— Но я проиграла спор.
— Я очень рада. Давно пора этой размазне Мариучче научиться говорить «нет». Но с меня хватит этой победы.
Знаете, чем все дело кончилось? Бальдассарре починил проломившуюся кровать. Няня притащила обратно из подвала светло-зеленую кроватку с решеткой, и Элиза согласилась в ней спать, хоть она и была ей немного коротка, так что приходилось сворачиваться калачиком. Но это еще не все. Бабушку Мариуччу так замучила совесть — ведь из-за ее попустительства внучка едва не погибла, — что с тех пор она доверила няне заниматься воспитанием Элизы. Конечно, вместе с ней самой и дядями. Когда закончился ремонт в квартире семьи Маффеи и их изгнание подошло к концу, дяди предложили няне покинуть свой дом, где она теперь жила одна, и пожить у них, как когда-то. И няня согласилась.
Ее присутствие окончательно успокоило бабушку Лукрецию, которая больше не просила внучку пожить у нее на вилле, зато подарила ей ключ от калитки, чтобы они с Приской могли приходить играть в саду, когда душе угодно.
4. Первобытные люди не умели писать и читать
Когда в Лоссаи открылся Археологический музей, на торжественное открытие, которое состоялось в воскресенье утром, были созваны все сливки общества. В том числе семья Пунтони и семья Маффеи.
— Давайте возьмем с собой детей, — предложил дядя Бальдассарре. — Я уверен, им понравятся римские статуи, найденные в нурагах[2] бронзовые статуэтки и витрины с наконечниками стрел. Вы же в этом году как раз проходите в школе первобытных людей, правда, Элиза?
— Ну, только если Приска будет себя хорошо вести, и нам не придется за нее краснеть… — вздохнула синьора Пунтони.
Обычно на таких праздниках девочка только пачкала нарядное платье, носилась по скользким коридорам, то и дело летя кувырком, заводила других детей или задавала бестактные вопросы важным шишкам…
Но на этот раз Приска поразила всю семью: она безмолвно и чинно стояла рядом с родителями и учтиво кланялась взрослым, как ее учила бабушка Тереза.
Когда Звева Лопез дель Рио, которая тоже была на открытии с родителями — на ней было розовое кружевное платье все в бантиках, сборках и искусственных цветочках — показала ей язык и состроила рожу, Приска сделала вид, что ничего не заметила. И когда директор музея, профессор Фрау, повел гостей по залам полюбоваться древнеримскими могильными плитами, статуями, гробницами в саду — гробницы напоминали огромные высеченные из камня ванны, — Приска слушала его объяснения очень внимательно и задала несколько вопросов, чем заслужила похвалу профессора:
— Молодец! Из тебя выйдет отличный археолог, когда вырастешь.
На самом деле Приска собиралась, когда вырастет, стать пиратом, как Сандокан[3], любимый герой дяди Казимиро, который с самого раннего детства Элизы и Приски рассказывал им каждый день новые приключения пиратов Малайзии. Но Приска решила, что говорить об этом профессору Фрау невежливо, ведь сам он археолог. К тому же эти каменные топоры, кинжалы из вулканического стекла обсидиана, украшения из ракушек ей действительно очень нравились. Они такие необычные и таинственные. От мысли, что их сделали древнейшие люди, которые жили на Сардинии тысячи лет назад, мурашки бежали у нее по спине.
Такое же чувство охватывало Приску, когда она ехала с папой на машине по извилистой деревенской дороге, и вдруг среди кустов мирта и асфоделий появлялись одинокие нураги. Она знала, что всего их на острове более семи тысяч, этих древнейших и таинственных башен из серого камня. Многие экспонаты, выставленные в музее, были найдены при раскопках внутри этих башен: брошки, браслеты, глиняная посуда для приготовления йогурта, бронзовые статуэтки кораблей и воинов… Там были даже скелеты, найденные в своих гробницах с полным набором украшений и горшков, чтобы варить суп на том свете, и фонарями, чтобы было не страшно в темноте.
— Можешь приходить сюда, когда вздумается, и спокойно все разглядывать, — сказал Приске профессор Фрау, польщенный таким интересом. — Вы, Пунтони, живете тут неподалеку, если не ошибаюсь. Знаешь, в наш музей не нужно покупать билет. Достаточно просто расписаться в журнале у входа.
— Представляешь, Инес, мы можем ходить туда хоть каждый день. Вход-то бесплатный! — с восторгом рассказывала Приска няне, вернувшись домой.
С тех пор, как три с половиной месяца назад родился Филиппо, Инес каждый день гуляла с коляской по проспекту, чтобы младший, третий, ребенок семьи Пунтони дышал свежим воздухом. Если Приска успевала с уроками, она ходила с ними, часто к компании присоединялась и Элиза. Маршрут был всегда один и тот же, потому что Инес, которая жила в городе уже почти три года, все еще не отваживалась соваться в незнакомые районы, а городской парк был для нее слишком далеко.
— Мама, можно мы не пойдем к площади Гарибальди, а побудем в саду при музее? — спросила Приска. — Там даже за вход платить не надо.
— Ну конечно! — разрешила мама. — Младенцу лучше гулять среди деревьев, чем по мощеной мостовой. Главное, чтоб вы с Элизой не слишком шумели и сторож вас не выгнал.
Но Приска не собиралась играть в саду. Она хотела зайти с Элизой в сам музей и хорошенько рассмотреть наконечники стрел из вулканического стекла, древнеримские монеты и скелеты доисторических людей.
