Наталья Хмелик - Зеленая собака, или Повесть о первоклассниках
— А я с ним и сама не хочу, — сказала Сонька, — этот Валентин живёт в нашем доме, я знаю его с детства.
Сонька презрительно сморщила нос и пошла на своё место под ёжиками. С ней рядом оказалась девочка Анюта, которую Валентин про себя назвал Анютины глазки. У неё были широко раскрытые глаза, немного похожие на цветы, не то голубые, не то сиреневые.
Когда все уселись, Лариса Александровна встала у своего учительского стола, оглядела их:
— Вот сидит передо мной класс — самый дружный, самый добрый, самый весёлый. И все друг к дружке хорошо относятся. Правда, Соня? И никто никого не обижает, а все друг другу помогают всегда. Верно?
И все сказали:
— Да-а.
Хотя тогда, в свой первый день, не все до конца понимали, что такое дружный класс. Это не такое простое дело. И чтобы понять, что это значит — дружный класс, надо, наверное, прожить на свете не шесть лет, а гораздо больше.
Постепенно выяснились всякие неожиданности.
Например, учительница сказала:
— Вот здесь стоит шкаф с ящиками. У каждого будет свой ящик, где вы будете хранить свои тетрадки, ручки, карандаши. Удобно, правда? И можно не носить в школу ранец — пусть он полежит до будущего года. Ведь тяжеловато его носить?
И все согласились, что — да, тяжеловато. И Валентин тоже согласился. Но на следующее утро, когда он собирался в школу, он молча надел ранец на спину.
— Ты же сказал, что не нужен, — остановила мама. — Он ведь теперь пустой.
— Ничего, пустой-то он лёгкий.
Так и ушёл с пустым ранцем, только яблоко каталось на дне.
Встретил девочку Мину — и она несла за плечами ранец. И Кирилл тоже, и Сонька несла ранец с картинкой, на которой был кот Леопольд. А у непоседливого Васи Сопелкина на ранце был нарисован кузнечик, зелёненький, прыгучий, с вытаращенными глазами.
Лариса Александровна встречала их у дверей класса. Посмотрела, подумала минутку и ничего не спросила. Сразу поняла: им очень хочется, чтобы вся улица видела — идёт ученик, первоклассник, а не какой-то детсадовец-дошкольник-малявка. Первоклассный первоклассник — так называет себя Валентин, правда про себя. А то ещё скажут, что опять хвалится.
Только маленькая Анечка, которую Валентин прозвал Анютины глазки, сразу перестала носить ранец. Он на ней выглядел в самом деле огромным и тяжеленным. Очень уж она хрупкая, Анютины глазки. Она теперь ходит в школу с маленькой вышитой сумочкой через плечо. Что можно принести в такой сумочке?
— Анюта, что у тебя в сумочке? — спросил как-то Валентин.
Она смутилась и ответила тихо:
— Не скажу. — И спрятала сумочку за спину.
«Всё равно узнаю», — решил Валентин.
На перемене, когда Анютины глазки убежала танцевать вместе со всеми в коридор, Валентин заглянул в сумочку с вышитой божьей коровкой. Там лежала куколка. Да, да, самая настоящая кукла-негритёнок. И больше ничего. Подумаешь, секрет. У него у самого был с собой любимый пистолет. А у Кирилла — маленькая гоночная машина с номером восемь на крыше. Ну и что? Они же не играют во время уроков. А на переменке — пожалуйста.
— Анюта, пойди сюда, — позвал Валентин. Она подбежала. — Смотри, что у меня есть. — И он дал ей яблоко.
— Спасибо, — тихо сказала она и улыбнулась. Глаза как цветочки, и рот как цветочек.
— Я твоего негритёнка видел. Чего ты его прячешь-то?
— По чужим сумкам лазить некрасиво, — строго сказала Анюта. Но с того дня она каждую переменку вытаскивала из сумки свою куколку, и прыгала вместе с ней, и кружилась, и песни пела. Видно, ей давно хотелось познакомить своего негритёнка с первым «А» и с учительницей Ларисой Александровной.
Урок пролетает быстро, оглянуться не успеешь.
— Вася, скажи, пожалуйста, сколько кубиков у меня в руке?
— Два! — вылезла Сонька.
— Сам знаю! Два! — рассердился Вася. — Выскочила!
— Не надо обижаться. Соня ещё не знает, что в школе не выкрикивают, а поднимают руку, когда хотят что-нибудь сказать. Соня этого не знала, а теперь будет знать. Итак, сколько стало кубиков, Вася? — Учительница взяла ещё три кубика.
— Четыре! — поторопился Вася Сопелкин.
— А вот и нет! — хохотала Сонька. — Я умею считать до шестнадцати! Раз, два, три, четыре.
Она торопилась, захлёбывалась словами. Ей так хотелось показать всем, как хорошо она умеет считать. Валентин ждал — вот сейчас учительница остановит выскочку-Соньку. И все этого ждали — смотрели на Ларису Александровну и молчали. Вот сейчас учительница поднимет свою узкую ладонь, и Сонька замолчит. Или хотя бы до конца урока. Но учительница почему-то не останавливает её. А Сонька считает, считает. Только дойдя до девяти, она вдруг остановилась. Может, догадалась, что выхваляться нехорошо? Нет, Сонька есть Сонька. Она поправила рукав своей тёплой кофточки и сказала уверенно:
— Моя бабушка говорит, что мне учиться в школе нечему. Я и читать умею, и пишу, и считаю с четырёх лет.
— Пять кубиков! — сообразил Вася.
Он умеет хорошо кувыркаться, бегает всех быстрее и метко попадает мячиком в кеглю. А считает пока ещё не так уж быстро.
— Молодец ты у нас, Вася, — похвалила учительница, — садись. А теперь я вам всем вот что скажу — нет такого человека, которому нечему учиться. Просто не бывает. Даже если ты бегло считаешь до шестнадцати. И пишешь все буквы красиво и правильно. И читаешь самостоятельно. Всё равно, всё равно — есть чему учиться. Кто мне скажет, ребята, каким очень важным вещам надо учиться в школе? С самого начала?
Ребята молчали. Они переглядывались. Валентин не знал — каким. Посмотрел на Кирилла — грызёт конец ручки, тоже не знает. Повернулся Валентин к Мине — она молча смотрит, не знает. И Юля Костина, которая ходит на аэробику, тоже не знает, каким таким особенно важным вещам надо учиться всем подряд? И Сонька не знает, и Анюта, и даже самый умный в классе Вова Матюшин снял свои очки, протёр стёкла и снова надел очки. Так он делает, когда озадачен и не может ответить на вопрос. Чему, в самом деле, надо учиться тому, кто всё на свете знает — и письменные буквы, и сложение всех чисел от единицы до шестнадцати?
Они ждали — пусть скажет учительница. Но она молча оглядывала свой первый «А» и не говорила. Ждала, пока они подумают. А потом говорит:
— Догадаться не так просто. Но я вам сейчас ничего говорить не стану. Вы обязательно додумаетесь, я в вас верю. Только, может быть, не в один день. И не в один даже месяц. А постепенно. Это я вам обещаю.
— А сейчас? — нетерпеливо вскочил Вася.
— Мы хотим сразу! — Это Сонька.
— Нам надо поскорее!
— Сейчас!
Первый «А» закричал, зазвенел. Но Ларису Александровну на крик не возьмёшь.
— Сейчас? А сейчас — перемена!
И учительница включает проигрыватель. «Ритмы планеты»! Закрутилась весёлая пластинка, заиграла музыка, и все стали плясать, танцевать, прыгать и беситься. На переменах это разрешается. В первом классе. Конечно, если у этого первого класса есть свой отдельный дом.
В тот солнечный день они вообще не учились. Так, во всяком случае, решил Валентин.
С утра Лариса Александровна сказала:
— Сегодня мы проведём первый урок на детской площадке.
Все стали удивляться, но быстро надели куртки, потому что всё-таки была осень — летели по двору жёлтые листья, на солнце они светились, как будто и сами были пропитаны солнцем.
На детской площадке учительница поставила их в круг, а сама встала посередине. В руках у неё большой лёгкий мяч, полосатый, синий с белыми полосками, а можно считать — белый с синими полосками.
— У нас в детском саду тоже есть такой мяч, — сказала маленькая Анюта и тут же очень смутилась. — То есть был такой мяч. То есть мяч и сейчас есть, но меня там больше нет.
Все засмеялись. Лариса Александровна подбросила мяч и ловко его поймала:
— Детский сад остался позади, а игры продолжаются.
— Почему? Почему? — стали все спрашивать. Они вообще любят задавать вопросы. — Почему игры продолжаются? — Хотя были рады: кто же не любит играть?
— Ну, наверное, потому, — ответила учительница, — что шесть лет — это всё-таки не шестнадцать. И даже не десять. Шесть это шесть. Ловите!
Она кинула мяч прямо в руки Валентину и быстро сказала:
— Пять плюс два!
Пока мяч летел к нему, надо было сообразить — сколько получится. И Валентин успел! Он схватил мяч обеими руками, бросил обратно к учительнице и крикнул радостно:
— Семь!
— Правильно! Три плюс четыре! — И мяч летит к Славе Тетереву. А Слава от неожиданности даже присел, но поймал всё же и ответил:
— Опять семь! Нет — восемь! Нет, семь! — И кинул мяч обратно.
А учительница снова ему:
— Подумай лучше, Слава! Лови! Три плюс четыре!
— Семь! — теперь уверенно откликается Слава Тетерев. — Семь! Ловите! Я просто сбился.
