Меган Маккаферти - Вторая попытка
— Не волнуйся, и не думаю даже, — сказала я. — Тебе все станет ясно позже.
— Ты выглядишь ужасно, — сообщила она тоном человека, который никогда не испытывал большей трагедии, чем неудавшаяся завивка.
Я посмотрела на свое отражение в окне. Спутанный крысиный хвостик на голове, синяки под глазами и россыпь прыщей на лбу. Я четыре дня не мылась и не меняла белье. Я выглядела так же, как и воняла. Ужасно.
Пожав плечами, я схватила ложку и зачерпнула мороженого.
— Я не то имела в виду, — сказала сестра. — Просто ты не должна так себя запускать.
Я сунула в рот полную ложку.
— Я знаю, все дело в парне, который тебя бросил. В День святого Валентина. — Она непроизвольно поежилась при мысли об этом.
Мой язык словно примерз к небу, но я не различала вкус сладкого шоколада, орехов и ванили.
— Прости, Джесси, — сказала она, кладя ложку. — Лен казался таким милым. Совсем не ожидаешь от таких…
— От него не ожидаешь, что он будет трахаться со шлюхой, однако вот вам пожалуйста.
— Правда?! — выдохнула она, сжимая руки на животе.
— Угу. — Мороженое было не таким вкусным, какое мне было нужно. Может быть, мне сначала стоило почистить зубы, чтобы избавиться от трехдневного запаха?
Бетани смотрела на меня пару секунд, потом сочувственно покачала головой.
— Я знаю, каково тебе, — мягко и по-сестрински покровительственно проговорила она.
— ТЫ ЗНАЕШЬ, КАКОВО МНЕ?!
— Знаю.
— Откуда? Ничего подобного с тобой никогда не происходило!
— Откуда ты знаешь?
— Потому что тебе нравилось в школе! Ты из тех, кто превращает школу в ад для таких людей, как я!
— Это нечестно, Джесс. У меня были проблемы. Жизнь не всегда была для меня коробкой шоколада.
— И все равно…
Я лучше знала. Бетани в 1991 году была второй Мэндой: Самая Популярная, Самая Эффектная и половина Классной Парочки, которая развалилась сразу же после выпускного. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
— У тебя еще есть Рюкзак Траппера[3]?
— Что?
— Рюкзак Траппера?
— Думаю, где-то валяется. Но его носят с собой только УОД.
— УОД?
— Умственно Отсталые Дебилы.
— О, — сказала она, погладив себя по животу. — Ну а когда я училась в школе, эти рюкзаки были у всех поголовно. И высшим шиком считалось взрезать пластик и наклеивать изнутри коллаж из лейблов одежды, которую носишь. Если у тебя не было достаточного количества бирок «Эсприт», «Бенеттон» или «Гесс», считай, ты никчемный лузер.
Она ошибочно приняла мое молчание за понимание.
— Я отчаянно пыталась сделать все, чтобы не быть лузером. Не важно, сколько лейблов у меня было, — их все равно не хватало. Особенно если учесть, что денег у нас тогда было негусто, и мама настаивала, чтобы мы покупали вещи на распродаже. Или у Маршаллов, что было уж совсем не круто. Так что я ходила в магазин, тайком срезала бирки с вещей и делала из них коллажи. Я воровала лейблы для рюкзака Траппера!
Я позволила излиться этому водопаду эмоций.
— Бетани… — начала я.
— Да?
— Это самый дебильный рассказ, который я когда-либо слышала.
Я поблагодарила ее за компанию, сгребла из шкафчика новую пачку «Капитана Кранча» и бутылку диетической колы и поплелась к себе наверх. И оставалась там до вечера.
Я знаю, что Бетани пыталась увязать мой случай и маньячно-рюкзачную тиранию, но все это выглядело весьма бледно по сравнению с тем, что творилось со мной.
Двадцатое февраля
ШЕСТЬ ЗАБАВНЫХ ВЕЩЕЙ, КОТОРЫЕ ТЫ ДЕЛАЕШЬ ВЕСЕЛО, НО ПРИ ЭТОМ УЖАСНО ЖАЛЕЕШЬ СЕБЯ
Считать «запикивания» Джерри Спрингера.
Укладывать волосы в вавилоны на голове и ждать, сколько времени продержится прическа, если не пользоваться никакими средствами для мытья и укладки, кроме собственной грязи.
Послать письмо своим менторам-геям, чтобы выяснить, знают ли они о гипнозе, который лечит гетеросексуальных людей.
Играть в футбол обрезками ногтей.
Лежать часами на спине. Савасана, поза трупа. Это единственная асана, которую ты можешь сотворить в совершенстве, потому что ее название сильно перекликается с твоим внутренним состоянием.
Писать в дневнике о своем девственном экспарне, который кинул тебя в самый ути-пути-романтический день, чтобы без помех заняться потаскухой. Писать о том, будто ты даже не думала, что это может случиться, и что может быть так больно… Затем рвать только что написанные страницы и поджигать их зажигалкой. Если ее под рукой нет, тогда рвать бумагу на тонюсенькие полоски, чтобы нельзя было различить ни единой буквы, ни следа того, что превратило тебя в тряпку без всякой на то причины.
Двадцать второе февраля
В моей учебной карьере я никогда не пропускала школу больше чем один день подряд. Меня просто тошнило. Играть в прогульщицу в начальной школе было не принято, потому что я любила учиться и даже не могла допустить мысли о том, что одноклассники будут заниматься без меня. Повзрослев, я поняла, что стану умнее, если останусь дома, тогда клетки мозга будут множиться без помех. Но затем меня против моей воли вовлекли во всякие кроссы, газеты и тому подобные вещи.
В отличие от тех загадочных учеников, которые постоянно и с пугающей регулярностью болтаются в списке отсутствующих, для Джессики Дарлинг было весьма подозрительно не появляться в школе неделю. Даже после того, как я всю неделю игнорировала звонки и письма, меня удивило, что в моей спальне появились Пепе и Бриджит.
— Фу! — сморщила Бриджит свой носик.
— Воняет, как в заднице, — добавил Пепе.
Бриджит сделала шаг вперед через депрессивный разгром — сквозь банки из-под колы, ошметки чипсов и рваной бумаги, — чтобы открыть окно. Свежий и чистый воздух оглушил меня, я не смогла даже пожаловаться. Было лучше, чем я ожидала.
— Что это вы тут делаете?
— Мы твои друзья, — сказала Бриджит.
— Мы волнуемся за тебя, — добавил Пепе.
— Я в порядке. — Я попыталась беззаботно рассмеяться, однако это больше напомнило натужный хохот маньяка. — Ха-хи-хи-хи-ха!
Бриджит и Пепе обменялись тревожными взглядами.
— Послушай, Джесс, — сказала Бриджит. — То, что сделал Лен…
— Лен? Ты думаешь, это из-за Лена?
— Ну…
— Это не из-за Лена, — я приняла позу трупа на раздраконенной постели. — Мне никогда в действительности не нравился Лен, так что он здесь ни при чем. Это из-за меня. Я просто решила передохнуть, устроить каникулы для души. Джессикулы. Да! Перерыв в школьных стрессах. Все из-за меня! Меня! Меня!
Еще раз лунатический хохот.
— Не трынди, — Бриджит стянула меня с матраса и потыкала носом в зеркало. — Посмотри на себя!
Блин!
Я не смотрела на себя с тех пор, как бросила взгляд в окно кухни и у меня дыхание сперло, когда я воззрилась на грязный, тощий, вонючий скелет, в который я превратилась.
И тогда я начала плакать. Я плакала не потому, что была похожа на чучело — это быстро исправит мыло, душ и чистая одежда. Я плакала потому, что я позволила себе пасть так ненормально низко. Я стояла на низшей ступени эволюции женщины. И… Лен!
Лен, с которым я встречалась по тем же причинам, по которым я в прошлом году отвергла Скотти:
— мне есть чем заняться теперь по воскресеньям, когда нет Хоуп;
— у меня есть парень, как у любой нормальной гетеросексуальной девушки;
— у меня появился потрясающий выход для сексуального напряжения, которое росло годами.
Как я позволила себе влипнуть в отношения, которых не хотела?
— Как я позволила себе? — вслух простонала я, хлюпая носом.
— Всякое бывает, — вздохнул Пепе, протягивая мне платок.
Я высморкалась и вспомнила, что Пепе пришел ко мне в гости первый раз. Он был кем-то бо́льшим, нежели просто чуточку прибабахнутым французским другом. Он был настоящим другом. Другом, которому я нравилась…
— О господи, — вскричала я, — прости, что отвергла тебя!
Пепе бросил быстрый взгляд на Бриджит.
— Все в ажуре, ma belle, я вернулся.
— И вот что тебе нужно сделать, — сказала Бриджит.
Они начали говорить, что понедельник — это отличный день для того, чтобы преобразиться из отшельника в отличника, потому что Скотти, Лена и Мэнды в этот день не будет. Очевидно, Скотти хорошенько налимонил задницу Лену, когда узнал, что тот ухлестывает за Мэндой, и заполучил отстранение от занятий на две недели. После того как Скотти увели в кабинет директора, побитый Лен вломился туда следом и отвесил обидчику мстительный хук справа. Тоже две недели блокады. А потом Мэнда нашла Скотти и напинала в мешочек с бобами. И опять две недели домашнего ареста.
— И поделом Лену, если он не попадет в Корнуэлл, — заявила Бриджит.
