Меган Маккаферти - Вторая попытка
Мерзко. Просто мерзко. Особенно после того, как я сделала ошибку, упомянув родителям, что Пьедмонт — приоритетный вуз в моем списке. Дура. Дура. Дура.
— Джесси! — сказал мой отец. — Я очень горжусь тобой.
Широкий жест, учитывая, что мы не разговаривали до сих пор.
— Мы так тобой гордимся, — сказала моя мама, заключая меня в объятия. — Ты должна позвонить Лену! Давайте устроим ужин и отпразднуем!
— Да, — отозвался отец, — будет здорово что-либо отпраздновать.
(Подтекст: раз уж ничего более сто́ящего с того момента, как ты отказалась участвовать в кроссе, не предвидится…)
Разумеется, о праздновании и речи не могло быть.
— Вообще-то, я замахивалась дальше… — Я попыталась объяснить, что жду еще одного письма, чтобы потянуть время до Колумбии. — Уильямс.
— Уильямс?!
— Уильямс?! — эхом отозвался мой отец. — С каких это пор приоритетом стал Уильямс?!
— Эээ…
Так, Джессика. Давай, скажи что-нибудь хорошее. По-настоящему хорошее. Чему твои родители не будут сопротивляться.
— С тех пор как я стала претендовать на стипендию, которая полностью покроет оплату обучения. — Мой голос непроизвольно стал тише, я бубнила себе эту ложь под нос. Виновна! Виновна! Виновна!
— Что?!
— Почему ты нам не сказала?!
— Я не хотела разочаровывать вас.
— Юная леди, мы как-никак подписываем за вас чеки, так что должны знать такие вещи, — сказал отец.
— Правильно, — устыдилась я, чувствуя себя еще хуже из-за вынужденного вранья по поводу Колумбийского университета. — Простите меня.
Но правду я вам все равно не скажу.
После квазипраздничного ужина (пицца заказана, но не съедена) я позвонила Лену, чтобы рассказать ему о своей проблеме. Его не было дома — должно быть, он на репетиции. Разумеется, как только его мама взяла трубку, я тут же дала отбой.
У миссис Леви была еще одна причина испытывать ко мне отвращение. Я знаю, что Лен рассказал о нашей дискуссии на уроке здоровья и сексуальности, потому что он все ей рассказывает. Эта женщина мало того что физически несбалансирована, так еще и мозги у нее набекрень. Когда дело доходит до родителей, я думаю, что тотальная честность тут ни к чему (посмотрите же, какие у меня здоровые отношения с родителями!). Но это другая история.
Стычки время от времени весьма оздоровляют отношения. Потому что если ты не борешься, тебе все равно.
Вот в чем проблема Бетани и Г-кошелька. Они никогда не ссорятся. Никогда. Но это не потому, что у них такое романтическое единение душ. Это потому, что они никогда не разговаривают друг с другом всерьез. Я думаю, это даже хуже, чем совсем не ссориться.
У моих родителей, конечно же, случаются конфликты. Но в этом сложно находить какое-то успокоение, потому что их разногласия преимущественно из-за меня.
Четырнадцатое февраля
Представьте себе мрачную, жестокую и гадкую серию «Беверли-Хиллс».
Парень притворяется, что любит девушку, хотя она ведет себя как шлюха, чтобы ему понравиться. Парня это заводит, а ужасная девица начинает думать, будто она по-настоящему горячая штучка. Ее ждет глубокое разочарование — в течение получаса. Девица этого не видит, потому что ослеплена чарами парня. И начинает мечтать о своем будущем с ним. А потом наступает разочарование. Парень, который перевернул с ног на голову всю ее жизнь, внезапно говорит ей: «Я бы тебя не трахнул, даже если бы ты была последней „киской“ на всей земле». А затем смотрит в камеру и смеется, смеется, смеется.
Это примерно так же хреново, как произошло со мной сегодня, когда Лен сделал то, чего, как он меня уверял, никогда не сделает. Он разбил мое сердце на День святого Валентина. Снова.
Идиотская речь Лена:
«Дело не в тебе. Дело во мне и в моей маме. Ты ей действительно очень не нравишься, и из-за этого мне сложно встречаться с тобой, я думаю, что будет разумнее прекратить наши отношения. Мое будущее очень важно для меня, и я чувствую, что с тех пор как начал встречаться с тобой, мои способности продвинулись, но не продуктивно. Позже я осознал, что у нас разные взгляды на предметы, включая сексуальные отношения до брака. Я понял, что этот жизненный эксперимент дал мне все, чего я хотел, и лучше всего для нас обоих положить этому конец прямо сейчас, чтобы мы оба могли продвинуться в целях достижения более подходящего нам будущего».
Когда я не ответила, он деловито пожал мне руку и удалился.
ЛЕН порвал со МНОЙ. В ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА.
Я догадываюсь, что так лучше, чем если бы он порвал со мной после Дня святого Валентина.
НЕТ. ВОТ ЖЕ ФИГОВО, БЛИН.
Лен порвал со мной с решительностью садового секатора. С виду безобидный. Однако сила феерическая. Режут под корень. Надежд не оставляют.
Мне было настолько плохо, что я даже захотела поговорить об этом с мамой. Я представила себе, как всячески жалуюсь на Лена, а она готова отфутболить от порога любого парня, который не ценит ее драгоценную дочь — да, согласна, предсказуемые родительские сопли, но мне так нужно было это услышать.
— Он порвал с тобой? Как он только посмел? Кем он себя возомнил?
— Я знаю, — тихо и патетично произнесла я. — Я знаю.
Мама начала было развивать тему, но тут зазвонил телефон.
— Бетти? Как ты? Как наш будущий внук? Все еще пинается? Приедешь к нам? О! я буду просто счастлива.
Дети всегда выигрывают. Всегда. Ничто с ними не сравнится.
Мама оторвалась от трубки, чтобы сообщить мне:
— Бетани прилетает к нам и, возможно, останется у нас до родов. Разве не отличные новости? Что-то ты невеселая, встряхнись, детка!
— Встряхнусь, — тупо ответствовала я, покидая комнату.
Хоуп продолжает напоминать мне, что Лен мне в действительности не нравился. Тогда почему же так чертовски больно?
Пятнадцатое февраля
Я вляпалась еще хуже. Хуже, чем могла себе представить.
ЧТО ЗА НЕВИННЫЙ ГИТАРНЫЙ БОЖОК ПОРВАЛ СО СВОЕЙ БОТАНКОЙ-ПОДРУЖКОЙ НА ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА, ЧТОБЫ ПРОДОЛЖИТЬ С ОДНОЙ ИЗ САМЫХ РОКОВЫХ КРАСОТОК КЛАССА?
Вы все верно прочли. Мэнда ухлестывала не за Маркусом, она положила глаз на Лена. И заполучила его. Как получает всех парней, которых хочет. ААААААААААРРРРРГГГГХХХХ. А я была настолько одержима идеей соблазнить Маркуса, что даже ничего не заметила.
Так мне и надо! Каким образом моя жизнь стала достоянием таблоидов? Потому что я неудачница. Мои мозги годятся только для математики, на все остальное я не гожусь.
Вы знаете, что самое худшее? Хуже, чем осознание того, что сиськи всегда побеждают? Хуже, чем потерять веру в мужчин? Хуже, чем быть брошенной вполне предсказуемым парнем? Хуже, чем понять, что Лен и здесь опередил меня?
Худшее вот что: кто бы ни стоял за «Дном Пайнвилля», он знал правду раньше, чем я.
Вот почему я хочу забраться в свой панцирь и никогда не высовываться наружу.
Восемнадцатое февраля
Меня выжали как лимон. После отсиживания в течение двух дней в своем панцире я спустилась вниз, чтобы немного поесть. На кухне я обнаружила, что кто-то трудится над мороженым «Чабби-Бабби».
— Бетани, что ты тут делаешь?
— Я провела здесь весь уикенд, ты бы знала, если бы почаще выходила из комнаты.
Это правда. Я сидела в комнате с вечера пятницы. Моя спальня и ванная стали для меня замкнутой и безопасной экосистемой. Я потеряла чувство времени в окружающем мире.
— Отлично, — сказала я, всем своим тоном показывая свое недовольство. — Почему же ты все еще здесь?
— Грант уехал по делам, а я не хочу быть одна, — ответила она, облизывая ложку.
«А я хочу побыть одна».
Я думала, что вечно могу оставаться в комнате — пока не сожру все кукурузные хлопья «Бэби Рут» и «Капитан Кранч». Я поразила до глубины души маму, которая даже позволила мне сегодня после школы остаться дома, несмотря на День президента. Просто удивительно, как маму раздражает мое нытье после отъезда Хоуп, если это нытье не напоминает самоизгнание — словно бы я мальчик. Забавно, что сейчас я совершенно не испытываю тех эмоций, которые могли бы роднить меня с мальчиком.
— Но ты же не останешься еще на три месяца, — наконец проговорила я. Выступающий живот Бетани напоминал огромный чупа-чупс. Моя сестра все еще была красива — она мило розовела, источая сияние, свойственное только беременным женщинам. Но все равно напоминала мамонта.
— Мне лучше, когда я с людьми, — ответила она, кладя руки на живот.
«А мне лучше, когда я не с людьми. Когда я одна, одна, одна».
Бетани тут же осведомилась:
— А ты что здесь делаешь?
— Я тут живу.
— Не умничай.
— Не волнуйся, и не думаю даже, — сказала я. — Тебе все станет ясно позже.
