Меган Маккаферти - Вторая попытка
Кроме того, он все еще считает, что я обязательно поступлю в Колумбийский университет, а именно это мне и надо от него услышать. Он уверяет меня, что не стоит волноваться, что это учебное заведение славится своей неорганизованностью и высылает уведомления о зачислении позже, чем прочие школы «Лиги плюща». Надеюсь, он прав.
Я, наверное, никогда не выберусь из этой одержимости геями. Это я такая или гомосексуалисты хороши до безумия? Или я мазохистка?
Одержимо твоя,
Дж.
Март
Четвертое марта
Сегодня — первый день в школе Лена, Мэнды и Скотти, вернувшихся после вынужденного отсутствия. У меня была неделя, чтобы попрактиковаться вести себя тихо и с достоинством.
— Это классический способ поведения кокеток, — уверила меня Глэдди, когда я навестила ее в последний раз.
— Глэдди, — скептически возразила я, — я никогда не видела, чтобы ты вела себя тихо и с достоинством.
— Это потому что меня никто не пытался увлечь и обмануть, Джей Ди!
— Да и кому бы взбрело в голову сделать это с такой девчонкой, — нежно сказал Mo, обхватив ладонями лицо Глэдди и запечатлев долгий сочный поцелуй на ее сморщенных губах.
— А вот я, похоже, лакомый кусок для обманщиков, — вздохнула я.
Отличный момент для того, чтобы позади меня неожиданно появился бы Маркус и сказал бы что-нибудь ободряющее, что все будет хорошо. Что-то вроде: «Джессика, я тебя никогда не увлеку и не обману».
Но он этого не сделал. В «Серебряных лугах» его сегодня не было, хотя я и не искала особенно (ну хорошо, искала). Мы с Маркусом почти не разговаривали с тех пор, как беседовали тогда в библиотеке. Он избегал смотреть мне в глаза и едва здоровался. Думаю, что он все же за Лена из мужской солидарности.
В любом случае, я поклялась не показывать Лену, Мэнде или остальным сплетникам нашей школы, будто я расстроена. Я даже в класс не хотела заходить, пока не поняла, что вечно так бегать не будешь.
— Боже мой! — заверещала Сара, увидев меня в холле перед классом. — Ты не умрешь, если увидишь Лена и Мэнду вместе?
— Я их пока не вижу.
— Смотри!
Она схватила меня за плечи и развернула в противоположном направлении, как раз вовремя: Лен нежно целовал Мэнду, словно он был рыцарем, а она растреклятой дамой или чем-то в этом роде.
«Тихо и с достоинством», — напомнила я себе.
— Боже мой! Ты не хочешь умереть?
— Нет, — мрачно сказала я. — Не совсем.
— Если бы мой парень унизил меня так, как Лен, я бы точно хотела умереть.
— Вот и хорошо, что у тебя нет парня, — приторно-сладким тоном отозвалась я. — И не было никогда, правда?
Она заткнулась и потащилась в класс.
Я закрыла глаза и привалилась затылком к дверце шкафчика. В этот момент меня постучали по плечу. Я совершенно четко знала, кого хочу увидеть.
— Гм. Джесс.
Последний человек, которого я хочу видеть.
«Тихо и с достоинством», — напомнила я себе, открывая глаза.
— Что тебе, Лен?
— Я просто хотел. Гм. Извиниться за то, что сделал тебе больно.
Я подняла руки, обрывая его тираду.
— Во-первых, ты извиняешься не потому, что ждешь прощения, а потому, что так ты чувствуешь себя менее виноватым. Во-вторых, не думай, что сделал мне больно. Если ты так думаешь, то ты просто самолюбивый психопат, как и твоя мамочка.
Да, вот так. Я опустила тебя до мамочкиного уровня. Он этого заслуживает.
— Это был удар исподтишка, вот что я думаю, — продолжила я спокойно. — И мне это не понравилось, и не потому, что ты спутался с Мэндой, хотя все знают, что ты просто очередная ее игрушка. Нет, мне это не понравилось по единственной причине: ты бросил меня, прежде чем я сделала это. И я еще оказалась бо́льшей скотиной, чем ты. Но наконец-то я это выяснила!
Когда я закончила свою речь, раздались аплодисменты. Я была настолько поглощена тирадой, что не заметила слушателей. Бриджит, Пепе, Скотти, Тэрин и целая куча народу, которого я не знала, стояли и хлопали вслед поджавшему хвост Лену.
Прозвенел звонок, и народ кинулся по классам. И наконец я услышала голос за своей спиной:
— Это чересчур для тихого и достойного поведения, — сказал Маркус, поджав губы и скрестив руки на груди — прямо напротив вылинявшей надписи на футболке: Monday.
— Это не мой стиль, — проговорила я. — Обычно я скандалю почем зря.
— Да, — он медленно расплылся в усмешке, которую я отлично знала. — Да, ты такая.
И когда мы вошли в класс рука об руку, я подумала, что его уверения в том, что все будет хорошо, все же прозвучали. Лучше поздно, чем никогда.
Девятое марта
Я только что вернулась из адского круга, приправленного цветастыми мотивами от Лоры Эшли.
Мои родители настаивали, чтобы я поехала на традиционное чаепитие в Пьедмонтский университет, которое устраивается для абитуриентов из Нью-Джерси.
— Но я уже говорила вам, что выбрала Уильямс!
— Джесси, — сказала мама, — но Пьедмонт вкладывает деньги в твое обучение.
— И как люди, которые подписывают чеки за твое обучение, — добавил отец, — мы настаиваем, чтобы ты поехала.
Мне надо было сказать им по поводу Колумбии. Мне стоило прямо сейчас прекратить это безумство. Но я этого не сделала. Потому что сдрейфила.
— Отлично, — раздраженно вздохнула я.
Потащилась наверх и стала одеваться.
Вот доказательство, что месяцы, которые я провела без пробежек и в компании йоги, наконец-то окупились сполна. Я поправилась, но в лучшую сторону. Я не знаю, насколько, потому что никогда не взвешивалась, но джинсы стали приятно обтягивать задницу, а под джемпером появились две выпуклости по меньшей мере первого размера.
Пепе откомментировал мое преображение так:
— Черт побери! Tue s belle! (Да ты красотка!)
— Vreiment? (Правда?)
— J’aime une fille avec un peu de jonque dans le tronc. (Мне нравится девушка с кой-чем в кильватере.)
— Comment?! (Что?!)
— J’ai dit, «J'aime une fille avec un peu de jonque dans le tronc». (Я сказал: «Мне нравится девушка с кой-чем в кильватере».)
— Il у a un probleme avec ta traduction. (У тебя проблемы с переводом.)
— J’aime une fille avec un booty. (Мне нравится девушка с задницей.)
— Oh. Je le recous maintenant. (О. Понятно.)
— Oh, tu l’as recu! (О, понятливая какая!)
«Кой-что в кильватере» — должно быть, причина того, что Пепе влюблен в Бриджит, которая располагала задницей и прочими атрибутами аж с седьмого класса. У меня это заняло восемнадцать лет, но я наконец-то напоминаю девушку, может быть, лет на пять моложе, чем я есть, однако уже кое-что. Когда я смотрю в зеркало, мне нравится то, что я там вижу.
К сожалению, мне не удалось проскользнуть мимо бдительного ока матери.
— Ты не можешь пойти в таком виде.
— Почему это?
— Потому что это чаепитие, Джесси, — сказала мать, — а не пивная вечеринка.
— Но послушай, — попыталась возразить я, поднимая ногу, — я же не в кроссовках.
— Ты поднимешься и переоденешься во что-нибудь более подходящее.
— Мааааааам, — заныла я. — Я думала, это вполне подойдет.
Мать зашагала наверх и устроила шухер в моем шкафу.
— Нет, нет, нет, нет, — говорила она, перебирая вешалки, пока не добралась до тайных глубин гардероба, где висели шмотки, которые я не надену никогда в жизни.
— Мам, — сказала я, — там ничего н…
— Вот это просто прелесть! — сказала она, вытаскивая один из нарядов, доставшихся мне от Бетани: темно-серый костюм в пластиковом чехле.
— Ни за что! — взвизгнула я. Меня до чертиков напугала перспектива быть похожей на клерка с Уолл-стрит. Неработающая домохозяйка, которая периодически подрабатывает на Уолл-стрит.
— Джесси, — сказала мама. — Это же от Барни. Очень дорогой и великолепно сшитый костюм. Тебе повезло, что сестре не подошел этот цвет. — Она хмыкнула. — Забавно.
Ничего забавного.
— С ее стороны было очень мило подарить его тебе, и поскольку ты немного поправилась, он должен сидеть как влитой.
— У меня уже есть стипендия, мам, — возмутилась я. — Я не понимаю, почему должна одеваться так, чтобы произвести впечатление.
И тут моя мать пустилась в воспоминания о том, как устраиваются чаепития в доме мисс Сьюзен Петрон, блестящей выпускницы Пьедмонта 1986 года. Теперь она — преуспевающий адвокат, и если я не поступлю в Пьедмонт, она сможет наилучшим образом помочь мне устроиться на работу, и бла-бла-бла.
— Второго шанса произвести первое впечатление не бывает.
Мне нравится, когда моя мама изрекает коммерческие истины.
— Мам?
— Да?
Еще одна прекрасная возможность исповедаться насчет Колумбии.
— Ничего.
Верно. Я сдалась и напялила этот колючий, тесный до боли костюм. Сдрейфила.
