Сфинкс - Паутина
Гермиона, подхватив приготовленную Гарри сумку, перекинула вторую его руку через свои плечи и, как могла, стала помогать Люпину перемещать пьяного Гарри из кухни к двери. Они чуть не рухнули все вместе с лестницы крыльца, но Люпину удалось удержаться за перила. Потом Гермиона отпустила руку друга, и по очереди они трансгрессировали. Тед крепко держал крестного.
За десять минут они справились с задачей. Вскоре Люпин уже усадил Гарри на диван в гостиной Гермионы, а сама женщина поспешила на кухню, чтобы принести зелье, запертое в шкафчике.
На столике была записка, что Ангелина забрала Альбуса с собой к мистеру Уизли. Что ж, это к лучшему, мальчику не стоит видеть отца в таком состоянии.
Гермиона вернулась с кубком, наполненным нелицеприятной жидкостью, которую аккуратно заставила Гарри выпить. Тот сначала сопротивлялся изо всех сил, но потом покорно стал глотать. Через пару минут он открыл глаза, совершенно осмысленным взглядом окинул комнату и друзей, смотревших на него.
— Прости, Гарри, что помешали тебе витать в облаках, но так было нужно, — Гермиона немного сердито опустилась в кресло напротив Гарри. Люпин прислонился к книжной полке, созерцая растерянное лицо крестного.
— Что с тобой, Гермиона? — Гарри, растерев ладонями лицо, уставился на подругу. Та действительно выглядела неважно.
— Гарри, Рон в беде, — трагически произнесла она, вставая и начиная ходить. — Нам нужно вытащить его из больницы.
— Погоди, — Гарри тряхнул головой — видимо, зелье не снимало всех симптомов опьянения. — Что значит — вытащить из больницы?
Гермиона глубоко вздохнула, видимо, готовясь к долгому объяснению:
— Гарри, Рон укушен, он оборотень…
— Я знаю, — горько ответил Гарри. — Но это никому не мешало, вспомни Ремуса…
— Гарри, он не обычный оборотень, и ты об этом знаешь! И, к сожалению, об этом знают в Министерстве…
Кажется, до крестного стало что-то доходить. Он большими глазами посмотрел на Гермиону, ожидая, что она расскажет. Люпин же уже догадывался, что примерно заставило Гермиону паниковать. Тем более, через три дня — полнолуние.
— Я сегодня пришла к Рону, принесла ему волчелычное зелье, — Гермиона ходила по комнате, заламывая от беспокойства руки. — Но меня не пустили, сказали, что нельзя.
— Почему?
— Откуда я знаю?! — огрызнулась женщина, резко повернувшись к Гарри. — Хотя нет, знаю. Нет, догадываюсь. Рон говорил мне, что его не выпустят, что в Министерстве он кому-то нужен.
— Черт! — Гарри вскочил и стукнул кулаком по стене.
— В общем, Рон уже здоров, но его не выписывают. Он считал, что они хотят посмотреть на него в полнолуние, и очень опасался. Я принесла ему зелье, поскольку он был уверен, что его ему не дадут…
— Мерзавцы! — Гарри был бледен. Люпин знал, что крестный не будет кричать — «они не имеют права» и «это противозаконно». Гарри Поттер хорошо знал, на что способно Министерство.
— Когда меня не пустили, я тут же пошла к Кингсли, потому что это его мракоборцы охраняют Рона, — продолжила рассказ Гермиона, странно успокоенная видом разгневанного Гарри.
— Кингсли ничего не сможет сделать, — покачал головой Гарри, видимо, зная заранее то, что ответил его начальник.
Гермиона кивнула:
— Он сказал, что к Рону теперь можно попасть только по личному разрешению Министра магии. И, Гарри, он намекнул мне, что после полнолуния Рону будет уже не помочь… — взгляд Гермионы, умоляющий о помощи, был прикован к другу.
— Почему, интересно? — подал голос Люпин, почесывая нос — он так делал всегда, когда был в недоумении.
— Я могу предположить, — слабым голосом откликнулась Гермиона. — Я тут сопоставила факты…
Гарри сел и внимательно посмотрел на Гермиону.
— Скоро полнолуние, и Рону, скорее всего, не дадут зелья. Они позволят ему быть зверем. Это раз. Они познакомили Рона с мальчиком-магглом, который тоже лежит в закрытой палате. Мальчиком, укушенным таким же оборотнем. Это два.
Гарри сглотнул и немного побледнел.
— Что? — Тедди даже испугался за крестного.
— Я знаю того мальчика. Я сам отнес его в больницу, — выдавил Гарри, а потом взглядом попросил Гермиону продолжать.
— Кингсли сказал, что магглы, укушенные подобными оборотнями, не выживают. Силы их постепенно угасают, и они умирают. Это три. Встает вопрос: зачем Рона познакомили с этим мальчиком? И зачем Министерство держит мальчика, который все равно умрет? Ведь у них есть для наблюдений трое других.
Люпин внимательно следил за мыслью Гермионы, поражаясь тому, как она может хладнокровно и логически мыслить, когда ее муж в опасности.
— Итак, если принять во внимание то, что рассказал мне Кингсли — об управляемости оборотня, созданного Волан-де-Мортом, то можно предположить, что Министерству ой как захочется иметь у себя такого ручного оборотня. И Рон вполне подойдет, по их мнению, на такую роль.
— И им нужно получить над ним контроль, — кивнул Гарри. — Как-то заставить сотрудничать с ними.
Гермиона кивнула:
— Да. И я даже почти уверена, что знаю, как они хотят это сделать. Пожертвовать мальчиком, который все равно уже почти мертв, представить все так, будто Рон опасен для общества и пригрозить ему Азкабаном. Или работа на Министерство, или Азкабан.
— Они не знают Рона, — горько усмехнулся Гарри. — Он выберет Азкабан.
— Гарри! Какая разница, что выберет Рон?! — вскричала Гермиона, всплеснув руками. — Мы должны вытащить его из больницы до того, как этот выбор вообще станет возможным! Вытащить и спрятать!
На миг Люпину показалось, что мир сошел с ума. Потому что умозаключения Гермионы должны были бы казаться невероятными, но почему-то в них легко верилось.
Когда это произошло? Когда магический мир, полный добра и света после победы над Волан-де-Мортом, стал вот таким? Таким уродливым! Разве за это погибли родители Тедди? Разве они сражались за то, чтобы Министерство создавало себе армию оборотней, жертвуя интересами волшебников, подчиняя, шантажируя, ставя их перед чудовищными выборами? Когда же чудесный мир стал монстром?!
— Гермиона, — Гарри подошел к ней и взял за руки. — Я что-нибудь придумаю. Мы что-нибудь придумаем, я обещаю. Я не позволю, чтобы Рона использовали. Поверь.
Тедди видел, как заблестели глаза крестного. Заблестели впервые с тех пор, как не стало Джинни. Вот и весь Гарри Поттер — дайте ему шанс кого-то спасти, кому-то помочь, и все личное отойдет на второй план. Он уже готов кинуться в битву, отстаивать правду и честь, хотя еще час назад топил свое горе в бутылке.
Тедди покачал головой, опуская глаза. Что же это за мир, где его спаситель должен вновь бороться за себя и своих друзей, должен вновь погрузиться в свой ад, где теперь он был одинок?! Тедди сокрушенно подумал, что это удел Гарри Поттера — вершить геройство и справедливость из ада собственных воспоминаний. И никто уже не избавит крестного от этого, не оградит. Только Джинни могла это сделать, но теперь ее нет.
— Тед. — Люпин вынырнул из своих горьких размышлений и посмотрел на Гарри. — Нам понадобится твоя помощь.
— Конечно, Гарри, ты же знаешь, что можешь на меня рассчитывать, — кивнул Люпин, делая шаг к крестному, радуясь, что может хоть чем-то помочь ему на его непростом пути.
Глава 8. Поттеры
Джеймс пришел на завтрак в Большой Зал немного разбитый неспокойным сном. По привычке кинул взгляд на стол Слизерина — ему махнула Ксения, и отсалютовал вилкой Малфой.
Гриффиндорец плюхнулся на скамью, решая, что бы он хотел съесть, а из головы не выходили его ночные гости, которых не было уже давно. Наверное, из-за того, что он почти не спал, а если и спал, то без сновидений.
Джеймс остановил свой выбор на тостах с джемом и принялся их поглощать, надеясь аппетитом заглушить неприятный осадок ото сна. Ему очень хотелось забыть слезы на глазах лани, потому что это было самое ужасное зрелище после того, что случилось с отцом на кладбище.
— Джеймс, ты в порядке? — рядом села Лили. Гриффиндорец отметил, что на ее щеках уже давно не было румянца, а глаза — эти изумительные глаза, в которых всегда было так много радости жизни — походили на бездонные омуты тоски.
— Да, все хорошо, — кивнул он, чуть улыбаясь сестре, чтобы подбодрить.
— У тебя галстук не завязан, — она потянулась к нему и стала завязывать аккуратный узелок на его шее. Ее пальцы были холодными, что сразу напомнило о Ксении, об их молчаливом уединении в Выручай-комнате, где он ненадолго почувствовал себя счастливым. Счастливым, несмотря ни на что. Наверное, именно так чувствовал себя отец с мамой. Словно существуют только они вдвоем. И больше ничего и никого. — Джеймс, что с твоим лицом?
— А что? — юноша поспешно нахмурился под насмешливо-подозрительным взглядом сестры.
