Сфинкс - Паутина
Гермиона смотрела, как девушка суетится вокруг отца, подавая ему салфетку, тарелку, наливая кофе. Женщина рассеянно намазала себе бутерброд.
— Спасибо, Лил, — Гарри мимолетно приобнял дочь за пояс, а потом приступил к еде. Лили села напротив отца и смотрела, как он ест.
— Ребята, вы бы поторопились, вас ждут в школе, — напомнила Гермиона, покончив со своим тостом, и поднялась, чтобы налить себе чая. Те одновременно кивнули, но ничего не ответили. — Профессор МакГонагалл лишь ненадолго раскроет камин, чтобы вы могли попасть в замок. Вы же знаете, что сейчас в школе повышенная степень защиты…
— Гермиона права, — заговорил, наконец, Гарри. Лили взглянула на отца, потом поднялась, подошла к нему и обняла.
— Папа, может, нам остаться? Мы потом сможем догнать однокурсников…
— Нет, Лили, мы об этом уже говорили, — покачал головой Гарри, накрывая ее руки своими. Гермиона была согласна с другом — дети ничем не помогут здесь, только будут причинять еще большую боль Гарри и большее беспокойство. А в Хогвартсе они будут в безопасности.
Лили покорно кивнула, поцеловала отца в черную макушку и покинула кухню. Джеймс, так ничего и не сказавший, отправился за ней. Воцарилась тишина. Гарри в упор смотрел на свою тарелку с недоеденным завтраком.
— Она впервые сделала мне любимую яичницу, — растерянно пробормотал мужчина, поднимая глаза на подругу. — Зачем?
— Думаю, она пытается показать, что даже без… Джинни о тебе есть кому позаботиться. Чтобы ты не чувствовал себя одиноким, — пожала плечами Гермиона, опираясь спиной о стойку.
Гарри горько усмехнулся:
— Нормально. Ведь это я должен заботиться о них, а не они обо мне.
— Они любят тебя, Гарри. И беспокоятся. И… они видели тебя на кладбище, — тихо добавила Гермиона. Гарри вздрогнул, и женщина даже пожалела, что сказал это.
— Ладно, — он поднялся и рассеянно запустил руку в растрепанные волосы. — Я пойду, потороплю их.
Гермиона кивнула, провожая взглядом друга. Как же все непросто! А ведь есть еще Рон. Гарри как-то спрашивал о нем, но Гермиона смогла расплывчатыми фразами описать все, чтобы друг не беспокоился еще и об этом. После похорон же Поттеры вообще мало о чем говорили, каждый в себе переживая свое горе.
Гермиона залпом допила чай, поставила чашку в раковину — она тут же начала мыться сама — и поднялась в спальню. Ей нужно было успеть зайти на работу — Кингсли зачем-то вызвал ее к себе.
Когда женщина спустилась, у камина стоял один Гарри — с видом, будто только что остался без чего-то важного.
— Они уже уехали? — изумилась Гермиона, глядя на гаснущее в камине пламя. Гарри лишь кивнул, подходя к дивану и опускаясь на него. — С Альбусом попрощались?
Гарри снова кивнул, и Гермиона с небольшой обидой подумала, что с ней-то они и не подумали попрощаться.
— Гермиона, спасибо тебе, что приняла нас…
Она удивленно подняла на друга глаза.
— Гарри, ты же наш с Роном друг! Мы всегда рады тебе и твоим детям.
— Я знаю, — он не смотрел на нее. — Как там Рон? Почему его не выписывают?
— Обследуют, — туманно ответила Гермиона. Она ожидала еще вопросов, подозрительности со стороны Гарри — ведь тот видел Рона на похоронах, но мужчина лишь кивнул. Одним этим можно было определить состояние Гарри как апатию. Он никогда не был таким невнимательным к лучшему другу. — Ладно, мне нужно идти. Чувствуйте себя с Алом, как дома.
Гарри снова кивнул. Гермиона тяжело вздохнула и тоже шагнула в камин, сказав пароль для проникновения в сеть Министерства. Со времени нападений на Поттеров меры безопасности усилили везде, где только можно.
Гермиона пересекла Атриум и вошла в лифт. Мысли о Гарри и его детях были вытеснены мыслями о Роне. Думала ли она, что когда-нибудь станет женой оборотня? Причем не просто оборотня…
Вышла из лифта и поспешила по коридору к офису мракоборцев, где ее почему-то ждал Кингсли.
Она подавляла в себе панику от того, что впервые не знает, как себя вести с мужем. С самым близким, самым родным.
Рон. Такой теплый. Иногда совершенно невыносимый. Иногда до предельности милый. Бестактный, но заботливый. Пытающийся быть серьезным, но совершенно в этом не преуспевший даже за годы взросления.
Их семейная жизнь всегда напоминала Гермионе поездку по холмам. Подъем — спуск. Снова подъем. Снова спуск. То он злится, что его не посвящают в какие-то тайны, то просит прощения за то, что давит на жену. То жалуется, что Гермиона слишком много работает, то хвалит, что она так любит свою профессию. Это все ее Рон, которого она любила. Любила каждую веснушку на его носу, даже его глупую манеру складывать носки в узел.
Гермиона вошла в отдел и кивнула дежурному, тот лишь приветливо махнул ей. Кабинет Кингсли был недалеко от кабинета Гарри.
— Привет, проходи, — глава мракоборцев пригласил посетительницу садиться. Он выглядел как всегда подтянутым и бодрым, что нельзя было сказать о Гермионе. — Как там дела?
— Нормально. Но было бы лучше, если бы вы не нагнали на кладбище толпу своих подчиненных, — Гермиона села и посмотрела через стол на Кингсли.
— Я выполняю свои обязанности, — пожал плечами мракоборец, отбрасывая в сторону перо.
— Зачем вы меня вызвали? Есть что-то новое? — Гермиона выразительно взглянула на часы — она обещала быть у Рона в одиннадцать. Но, скорее всего, вызов Кингсли связан именно с Роном.
Еще неделю назад ее начальник и глава мракоборцев решили, что в рабочей группе по уже нашумевшему делу об оборотнях не обойтись без человека из Отдела магического правопорядка. А поскольку Гермиона и так уже была в курсе, то ее и откомандировали в подчинение к Кингсли.
— Окончательные результаты осмотра, — коротко кивнул мракоборец, подаваясь вперед. — Все подтвердилось — среди схваченных лишь один из тех, кто сбежал из Азкабана. Двое — свеженькие, даже укусы еще окончательно не зажили.
— Мерлин, — прошептала Гермиона. — Их могут быть уже десятки?!
— Да, это вполне вероятно. На деревню магглов напали шестеро, плюс стая волков. Итого мы имеем: четверо в Косой аллее, шестеро в деревне и еще как минимум один в Хогсмиде.
Гермиона молчала, потому что сказать было нечего.
— Что говорят пленные? — выдавила она.
— Да ничего связного, — Кингсли сложил документы на столе. — Двое — магглы, и это хорошая новость.
— В смысле?
— Магглы не выдержат той порции черной магии, что им передалась через укус. Их силы убывают, — заметил мракоборец. — Но я уверен, что мозговой центр этой группы не знал об этом факте.
— Но, Кингсли! Когда они узнают, то начнут нападать на волшебников! — Гермиона встала.
— Да, но так нам будет проще их выследить.
— Вы понимаете, что вы говорите? Вы считаете хорошей новостью то, что получите информацию, когда станут погибать волшебники? Вас радует, что магглы-оборотни не могут выжить?
Кингсли тоже поднялся, уперев руки в стол:
— Гермиона, я не думал, что, будучи другом Гарри Поттера, пройдя через пекло войны с Волан-де-Мортом, вы так и не поняли, что в битве приходится кем-то жертвовать. И, к тому же, у нас нет выбора. Мы пока всего лишь следуем за нашими врагами, идем по их кровавым следам, исследуем их повадки и способности…
— Представляю, как вы исследуете, — фыркнула Гермиона. — У вас есть, что еще мне сказать, или я могу идти?
— Иди. Вызову, когда понадобишься. А пока подумай над информацией, которую я тебе дал. Как можно это использовать…
Гермиона кивнула и поспешила покинуть кабинет. Вскоре она уже выходила из камина в холле больницы Святого Мунго, где почти неделю практически жила, а последние дни проводила время с мужем в его палате.
У дверей палаты Рона стояли два мракоборца, один из них сопровождал мужа на кладбище. Гермиона коротко кивнула и зашла в комнату, в которой уже все было знакомо.
Рон лежал на кровати, уставившись в потолок от безделья.
— Привет, — она подошла и села рядом с ним. Бледный, такой же бледный. Причем с каждым днем все бледнее. — Как ты?
— Без перемен, — Рон сел и принял поцелуй от жены.
— Что говорят целители?
— Ничего. «Мы должны еще вас понаблюдать, ваши раны могут открыться», — передразнил Рон своего целителя, а потом рванул на себе пижамную рубашку, демонстрируя бледные рубцы на плече и шее.
Гермиона обняла его, успокаивая.
— Все наладится, может, они действительно хотят тебя понаблюдать?
— Гермиона, милая, ты же сама этому не веришь. Через четыре дня полнолуние. Ты ведь понимаешь, почему они не выпускают меня, — Рон перебирал пальцами ее волосы.
— Может…
— Не может, Гермиона, не может, — покачал головой мужчина и откинулся на подушки. — Я здесь как в клетке. Я для них животное, подопытное животное. Как тот мальчик…
