Жан Семпе - Никола и его друзья
— Ну вот, — сказал он, — думаю, что вы все поняли. Теперь Никола возьмет черные фигуры, и вы будете играть сами.
И он ушел вместе с мамой Альцеста, сказав, что надо только умеючи взяться за дело, и все получится. А потом спросил — может быть, все-таки осталось немного рагу на донышке.
Играть после Альцеста черными фигурами было противно, потому что они были липкие из-за варенья! Ведь пальцы у него вечно испачканы вареньем.
— Бой начинается, — сказал Альцест. — Вперед!
И он двинул пешку. Тогда я пошел конем. Но, конем ходить всегда трудно, потому что он ходит прямо, потом вбок, но это и лучше: он может перепрыгивать через фигуры.
— Ланцелот не боится врагов! — крикнул я.
— Вперед! Тра-та-та, бум! Тра-та-та, бум! — ответил Альцест барабанным боем и тыльной стороной ладони подвинул сразу несколько пешек.
— Эй! — сказал я. — Так нельзя!
— Защищайся как можешь, негодяй! — крикнул Альцест.
Мы с ним вместе в четверг посмотрели по телевизору у Клотера фильм, где было много рыцарей и замков. Тогда я тоже сразу двумя руками двинул свои пешки, как будто стрелял из пушки и пулемета: тра-та-та-та… И когда мои пешки встретились с пешками Альцеста, многие попадали.
— Постой-ка, — сказал Альцест. — Это не считается! Ты трещишь как пулемет, а в то время пулеметов еще не было. Только пушка — бум! Или шпага — жжик-жжик! Если жульничать, то лучше не играть!
Альцест правильно сказал, и я с ним согласился. Тогда мы продолжили игру. Я пошел слоном, но это было трудно, потому что все пешки на доске упали, и Альцест пальцем, как играют в шарики, — щелк! — толкнул своего слона на моего коня. Конь упал. Потом я сделал то же самое — я толкнул мою ладью на его ферзя.
— Это не считается, — сказал Альцест. — Ладья ходит прямо, а ты пошел вбок, как ненормальный!
— Победа! — крикнул я. — Попались! Вперед, смелые рыцари! За короля Артура! Бум! Бум!
И тогда я пальцами сшиб целую кучу фигур. Вот это был бой!
— Подожди, — сказал Альцест, — пальцами — это слишком просто, а если попробовать шариками? Шарики будут как будто пули. Вжик! Вжик!
— Ладно — сказал я, — только на доске не хватит места.
— Ну, это просто, — сказал Альцест. — Ты встанешь в одном конце комнаты, а я в другом. А фигуры лучше прятать за ножками кровати, стула и парты.
Потом Альцест пошел искать шарики в своем шкафу. В нем было гораздо меньше порядка, чем в комнате. Куча вещей вывалилась на ковер. А я взял черную пешку в одну руку, а белую в другую, зажал их в кулаках и дал выбрать Альцесту. Он вытянул белую. Мы начали бросать шарики. Но наши фигуры были хорошо спрятаны, поэтому попасть в них было трудно.
— Слушай, — сказал я, — если взять вагоны от поезда и машинки, чтобы они были танками?
Альцест вытащил из шкафа поезд и машинки, внутрь мы засунули солдат и двинули танки вперед: дрр… дрр… дрр…
— Но мы же не сможем попасть в солдат шариками, — сказал Альцест, — если они в танках.
— Тогда надо их бомбить, — ответил я.
И наши руки, полные шариков, стали самолетами, они гудели: жж… жж… И когда мы летели над танками, то бросали шарики, бум! Но шариками ничего нельзя было сделать с вагонами и машинами. Тогда Альцест пошел за футбольным мячом, а мне дал другой, красно-синий мяч, его купили ему для пляжа. И мы начали танки забрасывать мячами. Это было здорово! А потом Альцест слишком сильно ударил, и футбольный мяч попал в дверь, отскочил к парте и опрокинул на ней бутылку с чернилами. Тут вошла мама Альцеста.
Ой, как она сильно рассердилась! Она сказала Альцесту, что сегодня вечером он не получит после ужина добавки, а мне, что поздно и что лучше вернуться к моей бедной маме. Я уже был на улице, а из дома еще слышался крик: Альцеста ругал его папа.
Жалко, что мы не поиграли подольше, нам было очень интересно! Как только настанет хорошая погода, мы пойдем играть в шахматы на пустыре.
Потому что, конечно, шахматы — это игра не для дома.
Дрр, бум, бум!
Рентген в школе
Сегодня утром, когда я появился во дворе школы, ко мне подошел Жоффруа. Он был чем-то озадачен. Жоффруа сказал, что слышал, как старшие ребята говорили, что к нам в школу приедут доктора делать нам рентген. Потом пришли остальные наши ребята.
— Это все вранье, — сказал Руфус. — Старшие вечно что-то выдумывают.
— Это вранье? — спросил Жоаким.
— Что доктора придут сегодня утром делать нам уколы, — ответил Руфус.
— Ты думаешь, это неправда? — забеспокоился Жоаким.
— Что неправда? — спросил Мексан.
— Что доктора придут делать нам операции, — ответил Жоаким.
— А я не хочу! — крикнул Мексан.
— Чего ты не хочешь? — спросил Эд.
— Не хочу, чтобы мне вырезали аппендицит, — ответил Мексан.
— А что такое аппендицит? — спросил Клотер.
— То, что мне вырезали, когда я был маленьким, — ответил Альцест, — вот я и не боюсь ваших докторов. И он засмеялся.
Потом Бульон, наш воспитатель, дал звонок на урок, и мы построились. Нам всем было не до шуток, всем, кроме Альцеста, он продолжал смеяться, и Аньяна, который ничего не слышал, потому что повторял урок. Когда мы вошли в класс, учительница сказала:
— Дети, сегодня утром придут доктора, чтобы…
Но она не смогла закончить, потому что вскочил Аньян:
— Доктора? Я не хочу к ним идти! Я не пойду, я буду жаловаться! Я не могу идти к докторам. Меня тошнит!
Учительница постучала линейкой по столу и, хотя Аньян не переставал плакать, продолжила:
— Нет никаких причин волноваться и не ведите себя, как маленькие дети. Доктора просто сделают вам рентген, это совсем не больно, и…
— Но я слышал! — сказал Альцест, — что они придут, чтобы вырезать нам аппендицит! Аппендицит — пожалуйста, а на рентген я не согласен!
— Аппендицит? — закричал Аньян и стал кататься по полу.
Учительница рассердилась, опять начала стучать линейкой по столу и велела Аньяну успокоиться, если он не хочет, чтобы она поставила ему ноль по географии (это был урок географии), и сказала, что первого, кто еще заговорит, она исключит из школы. Тогда все замолчали. Кроме учительницы.
— Так вот, — сказала она, — рентген — это просто фотоснимок, чтобы убедиться, что ваши легкие в хорошем состоянии. К тому же вам уже делали рентген, и вы знаете, что это такое. Поэтому бесполезно вести какие-то разговоры, это же ни к чему не приведет.
— Но, мадемуазель, — начал Клотер, — мои легкие…
— Оставьте ваши легкие и идите лучше к доске, расскажите нам, что вы знаете о притоках Луары, — сказала ему учительница.
Едва Клотера кончили спрашивать, и только он отправился в угол, как вошел Бульон.
— Теперь очередь вашего класса, мадемуазель, — сказал Бульон.
— Прекрасно, — сказала учительница. — Встать и молча построиться!
— Даже наказанным? — спросил Клотер.
Но учительница не успела ему ответить, потому что Аньян начал плакать и кричать, что он не пойдет и что если бы его предупредили, он принес бы записку от родителей, и что он принесет ее завтра. Он вцепился руками в скамейку и стал отбрыкиваться ногами. Тогда учительница вздохнула и подошла к нему.
— Послушай, Аньян, — сказала она. — Уверяю тебя, что нечего бояться. Доктора даже не дотронутся до тебя, вот увидишь. Это же очень интересно: они приехали в большом фургоне, и чтобы туда войти надо подняться по лесенке. Послушай, если ты будешь хорошо себя вести, я вызову тебя на уроке арифметики.
— Дроби? — спросил Аньян.
Учительница сказала, что да. Тогда Аньян отпустил скамейку и построился с нами. Он сильно дрожал и все время тихонько всхлипывал: у-у-у…
Когда мы вышли во двор, то встретили старших учеников, они возвращались в класс.
— Эй, это больно? — спросил Клотер.
— Ужасно! — ответил один. — Жжет, колет, царапает! Они там все с большими ножами и всюду кровь!
И ребята со смехом ушли, а Аньян начал кататься по полу, у него заболел живот, и Бульону пришлось снова прийти, взять его на руки и отнести в медпункт.
Перед дверью в школу стоял белый фургон, очень большой, с лесенкой сзади, чтобы входить, и другой, боковой, для выхода. Очень интересно! Директор разговаривал с доктором в белом переднике.
— Вот о них я вам и говорил, — сказал директор.
— Не беспокойтесь, господин директор, мы привыкли, с нами они будут вести себя, как надо! Все пройдет тихо и спокойно.
А потом все услышали ужасные крики, это шел Бульон и тянул за руку Аньяна.
— Я думаю — сказал Бульон, — что вы должны бы начать с него. Он немного нервничает.
Тогда один из докторов взял Аньяна на руки, Аньян начал бить доктора ногами и требовать, чтобы его отпустили. Ему же обещали, что доктора не дотронутся до него, но все врут и он пожалуется в полицию. Потом доктор вошел с Аньяном в фургон. Сначала мы слышали крики, а потом громкий голос-сказал:
