Владимир Кузьмин - Оставайтесь на нашем канале
Забытый в суматохе сын посла оказался вновь в поле зрения. В руках он держал игломёт. В этот раз сановник не стал тратить время на разговоры, а просто выстрелил, выстрелил в тот самый момент, когда тело офицера перестало заслонять Лёхшу. Едва ли Лёхша сумел бы хоть как-то среагировать на этот выстрел, но клинок сам занял самую правильную позицию и принял на себя всю очередь из нескольких сотен иголок. Удар был настолько сильным, что заставил Лёхшу отклониться назад. Возможно, благодаря этому движению самая последняя игла лишь едва скользнула по его лбу, разодрав кожу, но не причинив серьёзного вреда. Сэр Стил швырнул в него игломёт и выскочил вон.
Афина очень быстро — Лёхша даже не понял, где она пряталась и откуда появилась, — оказалась рядом с ним.
— Афи, нам нужно выбираться отсюда. Этот, — Лёхша кивнул в сторону двери, за которой скрылся Стил, — может привести подмогу. Раз сюда никто не пришёл, значит, в их словах есть правда. На корабле мятеж, и нужно найти безопасное место.
— Необходимо связаться с Успенским, — сказала Афи. — Из моей каюты, она самая ближняя.
— Да. И забрать Корону.
— И ребят вывести.
— Что? Ещё и ребят?! Ладно, шучу.
Лёхша подхватил ножны, приложил платок ко лбу и кинулся вслед за Афиной.
Глава 3
Жизнь, которой Лёшка с Серёгой жили в Москве, вряд ли была лёгкой, но зато жутко увлекательной. Больше всего Лёшке нравилось, что учёба его не напрягала, он её просто не замечал. С тестовыми заданиями даже Гранаткин справлялся самостоятельно, уж, во всяком случае, приставал к Лёшке за помощью реже, чем дома.
Серёга изредка начинал ныть, причём по самым пустяковым поводам и, возможно, делал это для проформы, а не из-за того, что его в самом деле что-то не устраивало. Лёшку же устраивало всё. Немного портило жизнь то, что с Леной у них отношения стали совсем хорошие. В том смысле, что до похода в клуб, она нередко раздражалась, например из-за Лёшкиной неуклюжести, могла просто покапризничать. Сейчас же стала такой вежливой, что у него во рту порой становилось кисло.
А в целом всё было здорово. Он в какой-то момент начисто забыл, ради чего вся эта суматоха с танцами, фехтованием, этикетом, нырянием, причёсыванием и так далее. Он чувствовал во всём этом какой-то внутренний самодостаточный смысл, и его это устраивало.
Как часто случалось и раньше, из душевного равновесия его вывел, по сути, пустяк. Ему принесли новый клинок, тот, с которым предстояло сниматься в кино. Они с Филиппом давно уже, с третьей или четвёртой тренировки, перестали пользоваться спортивными шпагами и саблями и фехтовали примерно таким оружием, какое будет в фильме. У этих шпаг, чуть более тяжёлых, была непривычно массивная рукоять и сложная гарда с захватами для клинка соперника. Хват от этого получался непривычным: если спортивной саблей можно было управлять большим и указательным пальцами, то здесь была задействована вся кисть и большая нагрузка ложилась на запястье. Правая рука первое время жутко болела, но это быстро прошло.
Они с Филиппом продолжали отрабатывать всё те же нехитрые фехтовальные связки, но почти каждое занятие добавляли к ним то удары руками и ногами, то кульбиты и перекаты. Артём Николаевич, заглянув к ним однажды, только покачал головой и показал большой палец.
С точки зрения техники фехтования в новом оружии не было ничего особенного. Правда, цвет у клинка был необычный: в центре он сверкал полированной сталью, и этот светлый стальной оттенок перетекал к краям в полную черноту. Арон рассказывал, что на экране по клинку будут пробегать разноцветные блики и возникать магические руны. Не огненные, как в других кинокартинах, а какие-то особые, эксклюзивные вайнгартеровские. Лёшка попытался всё это представить и неожиданно для себя погрузился в философскую задумчивость.
Он не заметил, как подошли Филипп с Владом.
— Месье Филипп спрашивает, что повергло тебя в такую глубокую задумчивость? — перевёл Влад.
— А? Да так, ерунда всякая в голову лезет. Глупости разные.
— Глупости, вызывающие размышления, уже не могут быть просто глупостями. Давай рассказывай, мне тоже интересно.
— Да чего рассказывать? Просто подумал, зачем всё это? Вот Арон объяснял, как будет выглядеть клинок на экране. Значит, он мог бы и многое другое пририсовать. И вместо меня мог бы каскадёр выступить. Серёгу заставили выучить мелодию на флейте, хотя записывать музыку будут отдельно. Натаскивают, как правильно вести себя за столом, а по сценарию выходит, что каждый в этой сцене лишь мелькнёт в кадре…
Филипп сел напротив. Влад тоже примостился на полу, обхватив колени руками.
— Знаешь, — медленно произнёс Филипп, — я работал над очень большим количеством фильмов. Даже со счёта сбился…
— Этот сто двадцатый, — подсказал Лёшка. Он давно уже нашёл в Интернете всё что можно про своего учителя.
— Да? — искренне удивился тот. — Но я не об этом. Я работал со многими звёздами. И знаешь, большинство из них изо всех сил стремятся исполнять трюки сами. Я спрашивал, зачем вам это надо? Всё равно половину трюков будет делать каскадёр, почему ему не сделать все?
— И что они отвечали? — оживился Лёшка.
— Говорят, сами не знают. Но я знаю. Когда играешь героя или просто крутого парня, очень важно самому почувствовать себя героем. У тех, кто сам делает опасные трюки, глаза становятся другими. Зритель им верит больше, потому что правды в картине становится больше. Чем больше правды, тем больше веры. На компьютере нарисовать можно почти всё, но получится мультфильм.
Филипп начал подниматься, но снова сел и спросил:
— Знаешь, почему я здесь так давно? Ваши бои я мог бы поставить с профессионалами за два дня. Ну ещё два дня были бы нужны, чтобы обучить всяким пустякам вас, хотя это мог бы сделать кто-то другой и не за такие огромные деньги, которые платят мне. Так вот ваш режиссёр сказал мне: «Есть у меня талантливый актёр. Он очень похож на своего персонажа, но тому надо будет стать героем. Ему нужно поверить в себя, самому чуть-чуть стать героем». Мне понравилась такая работа, и я приехал.
Лёшку кольнула иголочка лёгкой ревности: оказывается, с ним тут занимаются лишь потому, что есть свободное время от работы с кем-то ещё. И он недовольно пробурчал:
— Ну и как этот ваш талантливый актёр? Почувствовал себя героем?
Влад странно посмотрел на него, наверное, осуждал за грубость. Филипп же опрокинулся на пол и стал сучить в воздухе ногами. На его обычные спортивные выкрутасы это было не похоже, но Лёшка не сразу сообразил, что он смеётся. Влад почему-то тоже засмеялся.
— И чего такого смешного я сказал? — спросил Лёшка, и тут до него начало доходить, о ком шла речь. Правда, осталось непонятным, смеяться ему самому или всплакнуть от собственного идиотизма.
— Ну, Лёшка! Сама скромность! — сказал Влад со смехом и неожиданно стал серьёзным. — А знаешь, почему я напросился с вами тренироваться? Я в детстве мечтал стать мушкетёром. Не космонавтом, не моряком или врачом. Мушкетёром! Знал, что их уж триста лет не существует, но всё равно мечтал. Только ничего для своей мечты не делал. А тут вдруг понял — надо хоть что-то сделать. Обязательно. Научиться фехтовать, пусть совсем немного, может, и не получится, так научусь хотя бы шпагу держать. Ну и научился. И ты за это время многому научился. Я тут с первого дня, мне и тогда жутко нравилось, как вы фехтуете. Но теперь-то я могу понять, что тогда была художественная самодеятельность. А сейчас всё профессионально, всё, как в настоящем кино!
— Нам надо сегодня очень внимательно отработать все нюансы, — вставая сказал Филипп. — Завтра приедет твой настоящий противник, не хотелось бы перед ним краснеть.
В общем-то, Лёшка задумался о том, к чему они тут готовятся, очень даже своевременно, потому что уже назавтра состоялась обещанная Артёмом Николаевичем встреча съёмочной группы в полном составе.
В их центре — они давно уже начали считать это место своим — нашёлся и большой зал, куда набилась добрая сотня человек. Замелькали такие известные лица, что все ребята стали чувствовать себя неловко. Один Стёпка не тушевался, наверное, он был настоящим, природным феноменом.
Большинство из вновь приехавших были знакомы друг с другом. Кто радовался встрече искренне, кто не слишком. Впервые за этот месяц объявился представитель спонсора, которого они видели в день своего приезда, — господин Тихонов. Он делал вид, что знает всех и что все должны знать его. Со стороны это выглядело смешно и как-то неприятно.
Наконец Артём Николаевич предложил всем присесть и успокоиться. Независимо от степени звёздности все послушно исполнили требование. Молодёжь постаралась забиться на галёрку, только Стёпка плюхнулся в первый ряд в компанию к самым именитым звёздам.
