Любовь Воронкова - Сын Зевса
– Что за горы впереди?
– Это Бабагадские горы, царь.
– Значит, мы уже у Истра.
Горы приближались, вырастали, заслоняя горизонт. Александр начал торопить коня. И вот наконец перед ним открылось спокойное голубое сияние большой реки. Это был Истр. Александр окинул реку мгновенным взглядом. Корабли?…
Есть корабли!
Несколько ниже по течению, над берегом, поднимались мачты, державшие яркую белизну парусов. Пять длинных кораблей стояли у берега, подняв высоко над водой свои изогнутые носы.
Александр облегченно перевел дух.
Македонское войско стало лагерем на берегу Истра. Александр, еще и не отдохнув как следует, приказал лучникам и гоплитам войти на корабли.
Сам он первым поднялся на корабль и первым повел его осаждать остров.
Друзья Александра, как всегда, были рядом. Ближе всех стоял Гефестион.
– Я хочу увидеть Сирма, – сердито повторял Александр, – я хочу знать, что это за человек, из-за которого мне пришлось отложить поход в Азию, и так надолго отложить!
– Ты увидишь его, Александр.
Гефестион отвечал уверенно и спокойно. Эта постоянная уверенность друга, что его царь достигнет всего, чего решит достигнуть, нужна была Александру. Спокойствие, которого не хватало, передавалось ему. Это помогало молодому полководцу владеть собой, сдерживать нетерпение, умерять пылкость, которая иногда могла помешать его замыслам…
Остров Певка, высокий и скалистый, стоял как неприступная крепость. На нем, скрытые густым цветущим лесом, таились трибаллы. Преодолевая стремительное течение воды, Александр подвел свой корабль к острову. Но лишь только изогнутый нос корабля коснулся отвесного берега, сверху обрушился на македонян звенящий ливень стрел и дротиков. Они застучали по бортам и палубе, по железным бляхам щитов, которыми македоняне поспешили закрыться. Высадиться было невозможно: крутой берег стоял как стена. К тому же бурное течение не давало бросить якорь и закрепиться.
Несколько раз подходили корабли македонян к острову. И уходили, ничего не добившись. Остров и река защищали трибаллов.
Александру пришлось отвести суда. Он был раздражен. Кое-кто из его друзей-этеров пробовал склонить Александра к тому, чтобы вернуться домой.
– Да пускай сидит этот варвар на своем острове. Чем он опасен? Или он захватит Македонию, когда мы уйдем за Проливы?
В ответ Александр угрожающе сверкал глазами:
– Уйти, не победив? А кто отомстит за царя Филиппа, за его кровь? Нельзя бросать дело, сделав его наполовину.
Взять Сирма необходимо. Но как? Александр поднимался на крутой холм и подолгу глядел на тот берег, на прибрежную равнину у подошвы Бабагадских гор. Может быть, переправиться через Истр и напасть на Певку с той стороны?
Дни бездействия были томительны. Цветущий май уже шествовал по горам и долинам. Солнце становилось все горячее… Так не заметишь, как и лето подступит. А они все еще стоят здесь, у большой синей реки, жгут по ночам костры да смотрят, как передвигаются в небе блистающие светила…
В половине мая, вечером, македоняне заметили, что на том берегу происходит какое-то движение. У Александра были зоркие глаза, и он увидел, что к Истру подошли в сумраке толпы людей, будто возникла откуда-то из-за гор темная туча и растянулась по всему берегу. Сквозь шум воды слышались негромкие голоса, ржание лошадей…
В македонском лагере не спали. Военачальники собрались у царского шатра.
– Кто живет на том берегу, за Истром? – обратился Александр к старым этерам, которые не раз бывали здесь с его отцом.
– В этих местах живут геты.
– Зачем они пришли сюда?
– Боятся, как бы ты не переправился к ним. Как видно, пришли помочь Сирму.
Эти слова упали как искра в сухую солому.
– Так мы переправимся туда, – сказал Александр, – клянусь Зевсом, довольно нам сидеть и сторожить Истр!
Утром македоняне увидели, что весь противоположный берег Истра заполнен войсками. Геты не пытались переплыть реку, не стреляли, хотя, как видно, и держали оружие наготове.
Александр созвал военачальников:
– Что будем делать?
Мнения военачальников разделились. Более осторожные предупреждали:
– Варвары многочисленны – трибаллов еще много на острове. Теперь им на помощь подошли геты. А за Истром варваров еще больше: иллирийцы, савроматы, скифы… Царь Филипп и то не смог покорить их всех!
– Варвары многочисленны, – ответил Александр осторожно, – значит, со всеми ими и сразимся. И с трибаллами, что на острове, и с гетами, что смотрят на нас сейчас с того берега, а потом и с иллирийцами, и со всеми, кто не захочет признать нашей власти.
– А прежде всего, – сказал Птолемей, кивнув в сторону гетов, – мы схватимся вот с этими, «дарующими бессмертие»! Они, видно, хотят, чтобы их проучили.
Птолемей знает, что говорит. Он – полководец его отца Филиппа.
– Дарующими бессмертие? – живо спросил Александр. – Кому же они даруют бессмертие?
– И если они могут даровать бессмертие, то, наверно, прежде всего самим себе? – усмехнулся Черный Клит. – А если так, то как же сражаться с ними?
– А почему так говорят о гетах – «дарующие бессмертие», Птолемей?
– Да слышал я такую историю…
– Расскажи, Птолемей.
Александр с жадным любопытством слушал Птолемея.
– У философа Пифагора из Самоса – этот философ жил лет двести тому назад… Слышали?
– Слышали, конечно!
– Ну так вот, у этого философа был раб из племени гетов – Замолксий. Как видно, Пифагор отпустил его на волю, потому что этот Замолксий отправился в дальние странствия. У Пифагора он кое-чему научился, особенно запомнил все, что говорил философ о разных небесных явлениях. Бродя из страны в страну, он попал в Египет. И там наслушался разных премудростей, каких варвары не знают. Потом вернулся к себе на родину и прославился тем, что умел толковать многое непонятное людям. Он глядел на небо и по звездам читал волю богов. Царь гетов сделал его своим соправителем. Потом Замолксий стал жрецом, служителем бога. А потом его и самого объявили богом.
– Раб Замолксий – бог? – захохотал Неарх. – Вот уж не бывает!
– А что ты смеешься? – улыбаясь, сказал Гефестион. – Между нами говоря, ты и сам соврать мастер!
– Что же он сам, этот Замолксий, объявил себя богом? – спросил Александр.
– Ну, если не сам, то шепнул об этом кому следует, и тот сделал это за него.
– А все-таки как же геты даруют бессмертие? – допытывался Александр.
– Царь гетов обо всем советовался с Замолксием, – отвечал Птолемей, – а народ считал, что он советуется с богом. И раз дома у них собственный бог, то он может даровать все. И бессмертие тоже.
– Посмотрим сегодня ночью, бессмертны ли они, – сказал Александр и встал. – Будем готовиться к переправе.
В ту же ночь была назначена переправа. А как переправиться через такую широкую реку? На чем? Кораблей мало, целое войско на них не посадишь.
Но македоняне были опытными воинами, они знали, как и на чем переправляться. Весь день они готовили меха, набивали ветками и сухой травой овечьи и козьи шкуры, которые служили им палатками. На таких мехах можно переплыть любую реку.
Кроме того, Александр велел собрать рыбацкие челноки, выдолбленные из дерева, – их множество лежало на отмелях. Прибрежные жители ловили на этих челноках рыбу, плавали и навещали друг друга: река была самой лучшей, самой легкой дорогой. На этих же челноках прибрежные разбойники пускались за добычей…
Ночью, когда на реке поднялся туман, македоняне пошли в наступление. Тихо, стараясь не плеснуть веслом, словно бесчисленные стаи водяных птиц, тронулись по воде узкие челноки. Будто призраки, отошли от берега черные корабли. На одном из них в полном вооружении стоял Александр.
Спустились вниз по реке. В назначенном месте войско неслышно переправилось через реку. Конники, держась за набитые травой шкуры, плыли, держа на поводу лошадей. Челноки подгребали к берегу, наискосок срезая течение. Неслышно, как тени, македоняне выбирались на вражеский берег. Беззвучно подошли корабли. Придерживая мечи, с кораблей сошли царские этеры. Александр первым спрыгнул на еще неизвестную ему землю фракийских гетов.
Майская ночь коротка. Пока македоняне переправлялись и высаживались, над горами забрезжил зеленоватый рассвет. Военачальники быстро построили войско. Четыре тысячи пехотинцев и полторы тысячи конницы встало перед Александром.
Александр был возбужден, почти счастлив. Геты сидят на берегу, сторожат, как бы он не переправился через Истр. Чтобы переправиться, ему понадобится несколько дней – войска-то много! А как только македонянин начнет переправляться, тут геты и встретят его, и положат его войско отряд за отрядом!
Вот они и сидят сейчас на берегу, и дремлют в серебристой тишине майского рассвета… Ждут.
А македонянин уже здесь, он уже переправился, он уже идет по их земле, скрываемый высокой рожью[44].
