Любовь Воронкова - Сын Зевса
С трех сторон подступали к Македонии враги, кочевые разбойничьи племена. Как уйдешь в Азию! Границы останутся открытыми, и варвары растерзают Македонию.
Значит, надо теперь же, как только минует зима и весна откроет горные дороги и проходы, двинуть во Фракию войска и усмирить варваров. Филипп умер, Филиппа уже нет. Да, Филиппа нет, но есть Александр! Поход в Азию снова откладывался на неизвестное время.
Всю зиму Александр, не щадя себя, не щадя своих полководцев и войско, готовил армию к походу, тренировал воинов. Он добивался, чтобы фаланга по одному слову команды могла моментально развернуться, сомкнуться, перейти в походный строй и снова построиться в бою. С огромным терпением и настойчивостью он добивался четкости в движениях, точности, быстроты. Он хотел, чтобы эта живая военная машина действовала безошибочно, незамедлительно, не путаясь, не ошибаясь.
И полководцы, и простые воины уже мечтали о том дне, когда прозвучит походная труба и они избавятся от этой ежедневной, неотступной, неотвратимой муштры. Воля молодого царя была непреклонна, а усталости он не знал.
Наконец отгремели, отсверкали весенним половодьем реки, ушли снега из горных ущелий, открылись проходы. Свежая зелень хлынула на склоны гор, задымились под солнцем сырые поля, из влажной земли на глазах напористо лезли посевы…
В эти дни и запели по всей Македонии призывные военные трубы. Походным строем зашагала пехота. Тронулась в путь конница. Отряд за отрядом пошли легковооруженные войска.
Александр торопил войско. Сам он мог сутками не слезать с коня. Но войску нужен отдых и обед. Лошадей надо кормить. И он терпеливо ждал на привалах, когда разгорятся костры, когда сварится обед или ужин и когда снова можно сесть на коня.
Он решил прежде всего ударить на трибаллов. Никаких уступок, никакого промедления. Пусть почувствуют мстящую руку македонянина. Племя это сильное и опасное. Но если Александр собирается сражаться с несметной персидской армией, то устрашит ли его разбойничье племя варваров?
Дорога была нелегкой: лесистые холмы, овраги, ледяные ручьи на дне оврагов, бегущие с гор. Скалистые отроги вставали по сторонам, загораживая горизонт…
В землю трибаллов было два пути. Или подняться вверх по течению Аксия, пройти через северные проходы и через земли агрианов, верных Македонии. Или повернуть на восток, в долину Гебра, подняться на гору Гем и оттуда напасть на трибаллов.
Александр выбрал второй путь. Эта дорога пролегала через земли чубатых фракийцев, людей ненадежных и опасных, которых он не хотел оставлять у себя в тылу. Об этих фракийских племенах шла злая слава: если эллины попадали к ним в плен, то уже не ждали пощады и не получали ее.
Невысокие фракийские горы постепенно окружали македонское войско. С каждым днем становилось теплее, с каждым днем прибавлялось зелени на горах. На десятый день пути войска Александра перевалили через отроги Малых Балкан и остановились перед утесами высокой фракийской горы Гем. Здесь и раскинули лагерь, чтобы дать войскам отдых перед боем.
Александр задумчиво смотрел на снежные вершины горной гряды. Об этих горах говорил Гомер:
… Гера же вдруг, устремившись, оставила выси Олимпа,
Вдруг пролетела Пиерии холмы, Эмафии долы,
Быстро промчалась по снежным горам фракиян быстроконных.
– «… фракиян быстроконных», – повторил Александр. – Как бы эти быстроконные фракияне нужны были мне в моем войске!
Прежде чем войти в ущелье и перевалить через невысокий хребет Малых Балкан, Александр на заре послал разведку.
Разведчики вернулись смущенные.
– Ущелье забито фракийцами. Они ждут, приготовились стрелять из-за каменных уступов. Но самое главное – вот что придумали: втащили на гору свои огромные повозки и поставили их перед собой. Как полезем через перевал, так и сбросят они на нас эти свои повозки. Наше войско смешается, а они тотчас и нападут.
Этеры, военачальники стояли вокруг Александра.
– Что делать?
– Идти вперед. Другого пути нет.
Полководцы переглянулись: не велика слава погибнуть под телегами варваров!
Смущение пробежало и среди войска. Повозки с тяжелыми колесами из деревянных кругляков нависли над головами. Стоит македонянам тронуться, как повозки с грохотом повалятся на них.
– Пусть валятся, – сказал Александр, – а вы сделаете то, что я вам скажу. Гоплиты, слушайте меня. Когда повозки повалятся на вас, расступайтесь и пропускайте их, пусть летят дальше вниз, а вы оставайтесь по сторонам. А там, где узко и расступиться некуда, пригнитесь к земле, прижмитесь друг к другу и накройтесь щитами. Повозки прокатятся по щитам, а вы останетесь целы и невредимы. И тогда уже прямо в бой. Вперед!
И первым, подняв щит, полез на гору.
Фракийцы выжидали. Их рыжие лисьи шапки виднелись над заслоном огромных, грубо сделанных повозок. Увидев, что македоняне двинулись на перевал, они с дикими торжествующими криками столкнули со скалы свои повозки. Грохот, звон щитов… Словно горный обвал обрушился на македонян.
Фракийцы с ужасом увидели, что их повозки никому не причинили вреда. Они катятся вниз, в ущелье, кувыркаясь и распадаясь на части.Но что же это? Фракийцы с ужасом увидели, что их повозки никому не причинили вреда. Они катятся вниз, в ущелье, кувыркаясь и распадаясь на части. Македоняне расступились и пропустили их. А где некуда было отступить, они вдруг, укрывшись щитами, превратились в большую черепаху, и повозки лишь прогрохотали по железу.
И вот македоняне уже лезут наверх, и удержать их больше ничем нельзя.
Александр послал вперед лучников. А вслед за ними двинул фалангитов. Он сам повел их.
Фракийцы выбегали из-за скал в надежде остановить это надвигающееся на них бедствие, но тут же падали, сбитые стрелами. Воющий свист стрел не умолкал, заполняя ущелье, пока не вступила в бой фаланга. Выставив сверкающие жала копий, заслонившись щитами, македоняне двинулись на легковооруженное фракийское войско. Фракийцы еще пытались сопротивляться, хотя поняли, что стену сомкнутых македонских щитов пробить невозможно. Но когда увидели перед собой высокие белые перья Александрова шлема, они бросили оружие и побежали в горы в панике, в ужасе, в отчаянии.
Догонять их не стали. Горцы бегали быстро, знали все горные тропы, ущелья и пещеры, где можно спрятаться. Но семьи свои, женщин и детей, увести не успели. Македоняне взяли их и все их добро как военную добычу.
Ни один македонянин не погиб в этой битве. Они перевалили через Гем и пошли дальше, оставив на склонах горы почти полторы тысячи неподвижных тел, над которыми уже кружили птицы.
Трибаллы
Сирм, царь трибаллов, уже знал, что Александр идет по фракийской земле. Ему было известно могущество македонских фаланг. Но и трибаллы умели воевать. Они однажды крепко поколотили македонян, когда те шли из Скифии. И всю добычу у них отняли! Да и сам царь Филипп не ушел от них – его унесли отсюда на щитах, почти мертвого. А уж на что опытный был, уж на что свирепый был вояка!
Теперь к ним идет Александр. Мальчишка, который думает, что если он назвался царем, то уже стал полководцем. Пусть идет. Сирм знает, как встречать непрошеных гостей! Если Филипп кое-как вырвался из его рук, то Александр, пожалуй, тут свой путь и закончит.
Однако царь трибаллов изменился в лице, когда разведчики донесли ему, что Александр разбил фракийцев, перевалил через Гем и теперь идет прямо к Истру.
Сирм немедленно созвал военный совет.
– Как отнестись к этому? Как это понять? Случайная удача македонянина? Оплошность горцев, пропустивших его? Или… нам действительно надо его опасаться?
Советники Сирма ответили, что, пожалуй, надо опасаться. Филиппа нет, но осталось его грозное войско. Александр неопытен, но у него есть опытные полководцы. Надо опасаться!
Трибаллы, вооружившись, ждали Александра. Разведчики ни днем ни ночью не покидали постов, прислушиваясь, не донесется ли гулкий топот коней, не отзовется ли эхом в горах тяжелая поступь македонской фаланги.
Македоняне приближались. И в стране, постепенно нарастая, начал распространяться ужас. Не остался спокойным и царь Сирм.
На Истре, среди его широкой голубизны, возвышался каменистый, заросший лесом, большой остров Певка. На этот почти неприступный остров Сирм приказал переправить всех женщин, стариков и детей. Туда же бежали и те фракийцы, которые жили по соседству с племенем трибаллов.
Трибаллы в эти дни не расставались с оружием. Ждали. От ожидания нервы напрягались, как натянутая тетива лука.
А македоняне уже шли по фракийскому плоскогорью, которое расстилалось сразу за Гемом. Взбодренные победой над горцами, они шагали уверенно и легко. Добыча не отягощала их: Александр поручил Филоте, сыну Пармениона, и этеру Лисании отправить пленных и награбленное добро в близлежащие приморские города, подвластные Македонии.
