KnigaRead.com/

Ирена Юргелевич - Чужой

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ирена Юргелевич, "Чужой" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Принесенные мальчишками новости привели ее в полную растерянность. Доктор… этот холодный, суровый человек, с которым боялась заговорить его собственная дочь… Невероятно! В ушах ее еще звучали восторженные возгласы Юлека и сдержанные, но полные уважения слова Мариана. У них были такие сияющие лица, а глаза блестели, как в тот день на шоссе, когда Зенек спас ребенка. Вишенка тоже восторгалась доктором, и тем сильнее разгоралась в ней обида на мать. Не захотела мама поверить Зенеку, и не к ней теперь обращены восхищение и благодарность ребят! А Вишенка так гордилась бы ею, так была бы счастлива! Как тепло становится на сердце, когда кто-нибудь хвалит твоего отца или мать, когда о них говорят, что они добрые, благородные, замечательные люди!

«Мама!» — беспомощно прошептала она, ища утешения у той, которая сама же и была причиной ее страданий. И тут в памяти всплыли слова пани Убыш, на которые вчера она не обратила внимания: «Я помогла бы вам… но ты вела себя так, словно меня и на свете нет!»

«Она помогла бы нам, — думала Вишенка, — непременно помогла бы!» Ах, все пошло бы совершенно иначе, если бы Вишенка доверилась матери! Если б она захотела и сумела убедить ребят, что мать этого доверия заслуживает! Но она об этом не заботилась. А потом взяла и без предупреждения выложила матери все, и мама, конечно, испугалась. Так что не одна мама тут виновата — она, Вишенка, тоже…

Ей почему-то стало легче на душе, и она прибавила шагу. Собственная вина тяготила куда меньше, чем мамина! Вишенка пустилась бегом.

— Где ты была?

— На дороге! Я разговаривала с мальчишками!

— Разве ты забыла… — хмурится пани Убыш.

— Нет, мамочка! — умоляюще прерывает ее Вишенка. Она подбегает к матери, обнимает ее. — Мама, послушай, ты еще ничего не знаешь!

И девочка пересказывает матери все, что сообщил ей Юлек.

— И они… они так радуются! И Юлек, и Мариан, и Уля! Ах, мамочка! — И Вишенка доверчиво, совсем по-детски кладет голову на колени матери.

Пани Убыш сидит не шевелясь и молчит. Наконец Вишенка слышит легкое покашливание. Это у мамы такая привычка— от смущения и растерянности она всегда покашливает.

— Доченька…

— Что, мамочка? — Вишенка поднимает голову и видит, что тонкое, миловидное лицо матери заливается слабым румянцем.

— Доченька… — повторяет мать, стараясь придать своему голосу строгость, но это ей не удается. — Зачем же Уле ночевать у пани Цыдзик? Она ведь может спать у нас.

Вишенка уже давно поняла, как неприятно признаваться в своих ошибках. А взрослым это особенно трудил. Для этого нужно быть очень великодушным человеком!

— Ах, мама! — благодарно шепчет она.

Воскресный полдень. Уля сидит на террасе одна. Зенек пообедал рано и ушел на работу. Доктора тоже нет дома, он уехал в субботу сразу по окончании приема, сказав Уле, что вернется в воскресенье вечером. Эта неожиданная поездка удивила Улю, но расспросить отца она не успела.

Сегодня одиночество не тяготило Улю. Они только что долго гуляли с Вишенкой, скоро приедет отец, вернется Зенек, прибегут мальчишки, а вечер она проведет в уютном доме пани Убыш. Тем временем ей есть чем заняться. Она открыла свою тетрадку и стала писать письмо:

«Мамочка, все в моей жизни переменилось — я теперь люблю папу. Ты ведь не будешь считать, что я изменила тебе? Ты сама велела мне его любить. И я никогда об этом не забывала, но просто я решила, что буду тебя слушаться во всем, кроме этого. Мне хотелось, чтоб он меня любил, а самой чтоб быть равнодушной. Но теперь я знаю, что это было глупо и нехорошо. Папа тоже меня любит. И если бы еще не беспокойство за Зенека, то, мне кажется, я могла бы быть очень счастлива. Иногда становится даже страшно: а вдруг все это только сон? Но я знаю, что это не сон, а все так и есть на самом деле…»

Судьба Зенека действительно беспокоила Улю. На днях отец сказал, что они как будто «напали на след», но пока еще ничего верного. И очень возможно, что Зенеку предстоит все-таки жить не у дяди, а в колонии. Уле не хотелось об этом думать. По тону, каким Зенек допытывался, что это за колония и где она находится, легко было догадаться, что и он смотрит на это дело как на печальную необходимость.

Зенеку было у них хорошо. Он повеселел, стал свободнее разговаривать и двигаться, чаще смеялся, особенно когда отец был с ними. И как грустно будет ему теперь среди чужих людей, в чужих стенах!

Размышления ее прервало тихое, вопросительное ворчание. Перед крыльцом стоял Дунай и, выжидательно глядя на Улю, помахивал пушистым хвостом. Зенек ловко выстриг у него из хвоста все репьи и комки свалявшейся шерсти, а потом выкупал его в реке.

— Дунай! — позвала Уля. Она знала, что сам он в дом не войдет — нужно было каждый раз приглашать его. Только это и напоминало о тех временах, когда он был одиноким, забитым и вечно голодным бродягой.

Дунай вошел и улегся на полу. Улегся удобно, без стеснения. Он знал, что ему это разрешается.

— Дунай! — ласково повторила Уля, довольная приходом собаки. — Старый, славный песик!

Пес, не вставая, дружелюбно застучал хвостом по полу. Уля снова взялась было за письмо, но тут послышались шаги. Она бросила тетрадь в чемодан и побежала к калитке.

— Ну, как дела? — спросил отец и легонько обнял ее за плечи. — Все в порядке?

— В порядке! — весело ответила она.

— Зенек дома?

— Нет, скоро вернется.

— У меня для него новость.

А новость была вот какая: пан Антон Яница, знаменитый сварщик, дядя Зенека, работает около Тчева и с нетерпением ждет своего племянника!

— Откуда ты знаешь, что он ждет? Он тебе писал?

— Нет, не писал, — улыбнулся отец. — Я с ним разговаривал. Я как раз от него…

Значит, отец ездил в Тчев? Пожертвовал своим воскресным отдыхом!

— Я решил посмотреть, что это за дядя, — объяснил доктор, — и как он поведет себя, когда узнает, что мальчик хочет к нему приехать. Видишь ли… — взволнованно перебил он сам себя, — если б он только согласился воспитывать племянника, ничего из этого хорошего не вышло бы… Нужно, чтобы он хотел взять этого мальчика, чтобы он радовался ему… Понимаешь?

— Понимаю, — ответила Уля. Она с жадностью слушала отца и радовалась, что он делится с ней своими мыслями. — Понимаю. Ну и…

— Ну, и все, по-моему, будет хорошо… Яница человек одинокий, мать Зенека была его любимой сестрой.

— Но… а если он узнает, что Зенек сбежал из дому, и вообще… — забеспокоилась Уля. — Он ведь будет недоволен.

— Я ему все рассказал.

Дунай поднял голову, радостно гавкнул и побежал в сад.

— Зенек идет!

Зенек был не один, а с Юлеком и Марианом, которые каждый день его сопровождали по дороге с работы домой.

— А завтра ты работаешь? — спросил Юлек, остановившись у калитки.

— Если не будет дождя, — ответил Зенек.

— Ладно, — сказал мальчуган. Это означало, что Зенек, как всегда, может рассчитывать на его общество на обратном пути. — Всего!

— Всего.

Зенек поднялся на террасу и, увидев отца Ули, заулыбался:

— О, вы уже здесь?

— Как видишь, вернулся… — Доктор выжидательно посмотрел на Улю; она взглядом попросила его говорить. — Зенек… сколько тебе еще осталось работать на уборке?

— Дня два, самое большее три.

— Вот как все хорошо складывается!

— А что?

— Пора собираться в дорогу. Все помолчали.

— Куда? — изменившимся голосом спросил Зенек.

Уля посмотрела на отца — да скажи же ему скорей, не мучь!

— В Тчев.

— Это… там находится колония?

— Нет, там твой дядя. Дядя Антось. Он тебя ждет.

Зенек остолбенел.

— То есть как это? Как это — ждет? — выкрикнул он. — Откуда вы знаете?.

— Я как раз был у него… Он просил, чтоб ты приехал через три дня, потому что сейчас ему надо поехать в командировку. А потом он встретит тебя на станции.

— И он… — Зенек запнулся и с шумом втянул губами воздух, — он хочет, чтобы я жил у него?

— Конечно, — весело сказал доктор. — И я полагаю, что ни в какую колонию он тебя отдать не согласится.

Зенек странно заморгал, Уля отвернулась к окну. Она уже знала, что на мужские слезы смотреть не следует, даже если мужчина еще не совсем взрослый.

… На следующее утро, придя от Вишенки, Уля нашла у себя на столе наклеенный и адресованный ей конверт. Почерк был ей знаком — однажды вечером, давно-давно, она прочла написанные этим почерком слова: «Выйди, я тебя жду». Уля схватила конверт и убежала в поле — ей хотелось побыть одной. Усевшись на меже, она распечатала конверт. В нем были пятьдесят злотых и записка:

«Как-то раз я сказал, что не могу объяснить тебе свою жизнь, потому что ты не поймешь. Но теперь я думаю, что раз я тебя люблю…»

Уля перестала читать, сердце ее забилось часто-часто, словно от испуга. Но это был не испуг, а счастье. Она не могла оторвать глаз от букв, сложившихся в чудесные слова: «Я тебя люблю… я тебя люблю…»

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*