Михаил Коршунов - Крабий тупик
За Верой Васильевной бежал Нью-Йорк.
— Опять этот гангстер, — сказал дядя Викентий.
За Нью-Йорком бежала Пати: Нью-Йорк опять у неё вырвался и она его догоняла.
7
И правда, что же это такое — ни системы, ни командира. И ребята решили: они будут отрядом, а командирами отряда будут Вовка и Макарка. По очереди. И тогда никаких обид между ними — система!
Первым «на командира» назначили Вовку. Вовка подумал и назначил Шурика первым дежурным (в отрядах всегда бывают дежурные).
Шурик спросил у Вовки, что ему, дежурному, надо теперь делать.
Вовка подумал и сказал:
— Следить за системой.
Шурик спросил:
— А как следить?
Вовка подумал и сказал:
— Самостоятельно.
Шурик больше ничего не спросил и начал самостоятельно следить за системой.
После обеда самостоятельно доел остатки третьего. Потом распорядился, чтобы другие мыли грязную посуду, а сам лёг спать. Потом проснулся и распорядился, чтобы другие легли спать, а сам отправился гулять.
Шурик едва не развалил всю систему. А потом ещё взял и заскучал. Вспомнился ему отец, вспомнился «Моревед». Грустно стало Шурику. Оно и не должно быть грустно, а стало, и всё.
Вера Васильевна утешала Шурика — скоро он увидит отца и «Мореведа». А Шурик не утешается, грустит.
Приехал Трофим Кондратьевич, он возвращался из посёлка на пустой подводе. Узнал, в чём дело, и сказал, чтобы ребята немедленно собирались в поход.
Ребята обрадовались. В поход — это хорошо, это интересно. Это всё равно что экспедиция или далёкое плавание.
— А как же Нью-Йорк? — спросила Пати.
— Пускай тоже собирается. Возьмём лейку с водой.
— Лейку?
— Ну да. Поливать будем, чтобы солнечный удар не случился.
Взяли для Нью-Йорка лейку. Взяли для себя еды.
Макарка доложил Вере Васильевне, что все к походу готовы, сидят на подводе.
Вера Васильевна вышла проводить ребят. Поглядела на Шурика — ну как он? А Шурик сидит, помалкивает. Поход — это хорошо, это интересно. Всё увидишь собственными глазами.
Трофим Кондратьевич дёрнул вожжи, и подвода покатилась вверх по дороге, туда, где скалы, а ещё дальше — горы.
Трофим Кондратьевич рассказывал ребятам, что в горах есть пещеры, которые наподобие воронок глубоко уходят в землю.
В этих пещерах во время войны скрывались партизаны. Трофим Кондратьевич привозил сюда раненых моряков-десантников.
Или что есть одна высокая гора, поднимешься на неё — облака окажутся ниже горы, и на облаках будет твоё собственное изображение. Мираж.
А дерево секвойя! Оно самое большое в мире. Родом из Калифорнии.
Вовка тут же сказал, что он потом найдёт Калифорнию у себя на карте и всем покажет, где она.
— Очень далеко отсюда Калифорния, за океаном, — продолжал Трофим Кондратьевич, — в Америке. Там когда-то жили индейцы.
Может быть, им ещё встретится лягушка, которая не квакает, а свистит.
Макарка кивнул — точно, не квакает, а свистит. И Юра кивнул. Они с Макаркой знают о древесных лягушках.
Краб ползал внутри подводы, не слушал Трофима Кондратьевича. Трофим Кондратьевич погрозил ему кнутом.
8
Теперь ребята часто уезжали на подводе. Им нравились такие походы. Каждый раз Трофим Кондратьевич показывал что-нибудь новое.
Они видели голубые кедры и скипидарные деревья. Нашли рощу спелых орехов и долго их грызли и даже спускались в глубокое ущелье, где росла особая низкорослая берёза.
Трофим Кондратьевич сказал, что низкорослые берёзы уцелели с тех далёких времён, когда Крым был покрыт ещё льдом.
Макарка подтвердил, что это так: учительница в школе говорила про низкорослые берёзы. Теперь он всем ребятам их покажет, приведёт ребят сюда.
В карманах у Вовки появились образцы горных пород и минералы. Он собирался привезти всё это в Москву, в школу.
Пати научилась управлять лошадью, дёргать вожжами: «направо», «налево», «прямо», «стой». Научилась близко подходить, давать корм. А все вместе ребята научились выпрягать и запрягать лошадь. Если что и не так получалось, Трофим Кондратьевич говорил: это мелочь. Главное видно — привязана лошадь к оглоблям или не привязана.
Почти в каждом походе краб Нью-Йорк забирался в чью-нибудь нору, и его с трудом вытаскивали, или затевал драку с жуками и воробьями. Один раз подрался даже с настоящей большой курицей.
Хозяйка курицы сказала:
— Таких нахальных раков надо кидать в суп.
Люба ответила:
— Это не рак, а краб.
— Всё равно — в суп.
Но ребята были другого мнения: вместе с крабом они торжествовали победу над курицей.
Нью-Йорк пробовал лазить по деревьям и заборам, грызть орехи и семечки. Боялся он только муравьёв и кнута Трофима Кондратьевича.
Юра старался загореть и сравняться с Пати. Он ходил «по солнцу», сидел там, где солнце, ел там, где солнце.
Шурик дружил с Юрой, поэтому тоже бывал там, где солнце, — сидел, ел, ходил.
А в одном из походов Шурик потерялся: задремал под кустом. Его долго искали, волновались. Когда наконец нашли и все успокоились, Макарка предложил привязать его за нитку, как Нью-Йорка, — тогда больше не потеряется. А Вовка предложил поливать из лейки водой, чтобы не спал.
Ну, а кто-нибудь разве мог понять Шурика?.. Шурик самый младший, и ему, как самому младшему, каждую ночь требуется выходить из брезентового дома. Выходишь, выходишь, а потом и засыпаешь среди белого дня.
* * *«Моревед» опять прислал радиограмму. Как и в прошлый раз, её доставил в Крабий Тупик дядя Викентий.
В радиограмме «Моревед» рассказывал, что он сейчас измеряет прозрачность воды в море и фотографирует морское дно. А самое главное — поймал маленького дельфина и привезёт его.
Все очень обрадовались дельфину. В особенности обрадовался Вовка. Он сказал, что будет этого дельфина дрессировать.
Ребята попросили дядю Викентия сообщить «Мореведу», что они теперь не просто так, а «система». Что они сами ходят за хлебом, застилают кровати, сами могут выпрягать и запрягать лошадь и ещё всякое такое полезное делать.
Дядя Викентий сказал, что немедленно отправит «Мореведу» ответную радиограмму и про систему, и про хлеб, кровати и лошадь.
* * *Случилось несчастье: Пати упала и подвернула ногу. Макарка сказал, что ногу надо как-то дёрнуть — и нога встанет на место.
Ребята попробовали, дёрнули. Пати закричала от боли и заплакала. Ребята растерялись и начали ругать Макарку. В особенности его ругала Люба: берётся за то, чего не знает.
Вера Васильевна разволновалась, хотела сама бежать в посёлок за доктором. Но побежали Вовка и Макарка. Сразу оба.
Когда доктор приехал и поглядел на Пати, он сказал, что руки и ноги детям для того и даны, чтобы они их царапали, набивали синяки, подворачивали да устраивали вывихи. А детские доктора существуют для того, чтобы руки и ноги детям ремонтировать. Вот и её ногу они отремонтируют — поставят компресс и плотно забинтуют. Потом ногу следует подержать в горячем песке, и лечение закончено.
— А дёргать когда? — спросил Макарка.
— Дёргать? — повторил доктор. — Дёргать на этот раз не требуется.
Вовка и Шурик сказали, что они любят зарываться в горячий песок с ногами и руками и лежать, чтобы одна голова осталась. И если надо, они Пати тоже зароют в горячий песок с ногами и руками.
Доктор подумал и сказал, хорошо, он не возражает — пускай Пати зароют в горячий песок с ногами и руками, но чтобы голова обязательно осталась снаружи.
9
Теперь ребята никуда в поход не отправлялись, ждали, когда Пати выздоровеет.
С утра зарывали Пати в горячий песок и сами зарывались для компании. И Вовка зарывался, и Макарка, и Юра, и Шурик, и Люба. Только Нью-Йорк не зарывался. Он не хотел.
Потом купались, выделывали в воде всякие штуки. Макарка по-настоящему нырял и учил нырять по-настоящему Вовку. Юра тоже по-настоящему нырял и учил нырять по-настоящему Шурика, а не просто приседать.
Вовка и Шурик честно глотали морскую воду, задыхались, кашляли, выливали морскую воду из ушей, но учились нырять по-настоящему. Когда уставали, садились отдыхать возле Пати, играли с ней в кремешки. Но и во время игры Вовка и Шурик иногда наклоняли головы и стучали себя по ушам, чтобы из ушей вылились остатки морской воды.
С тех пор как Пати заболела, Люба часто дежурила на кухне у Веры Васильевны. Она всё делала самостоятельно, но не так, как это делал Шурик.
Когда ребятам надоедало нырять, подкидывать кремешки, они играли в войну. Наступали, отступали, кричали, стреляли. А вечером, проводив в посёлок Макарку, Юру и Любу, собирались около штормового фонаря и слушали рассказы Веры Васильевны. Вовка и Шурик потихоньку всё ещё стучали себя по ушам — выливали из ушей остатки морской воды.
