Людмила Панова - Луговичка
— Пан Полевик, гости к вам.
Полевик не любил гостей, ведь их надо было угощать, а значит, тратить своё нажитое добро неизвестно на кого. Он нахмурился:
— Что ещё за гости, гони всех в шею. Я никого не жду.
Но остроносый зверёк, а точнее суслик Прошка, не исчез за дверью, а только переминался с ноги на ногу:
— А, это, как бы сказать, ну, в общем, — загнусавил суслик.
— Что там ещё? — Полевик был раздражён тем, что ему не дали допить квас.
— Так, это, гостья-то не простая, принцесса Луговичка пожаловали.
— Луговичка?! — Полевик привстал с лавки. — Что же ты сразу мне не сказал, стоишь, лопочешь что-то. Иди, пригласи её, а ты, Агаша, испеки пышный калач для нашей гостьюшки.
Агаша что-то пробурчала в ответ и скрылась за дверью, шурша юбкой. Полевик закрутил свои зелёные усы, поправил бороду, и в это время в комнату ввалились два толстых хомяка Фук и Хок, а за ними вошла Луговичка в красивом голубом платье, с васильковым венком на пшеничных волосах. Она смотрела на Полевика насмешливо и горделиво:
— Здравствуй, хозяин, дядюшка Полевик. Прости, что побеспокоила. Может, я не вовремя?
Полевик ринулся ей навстречу:
— Правильно, что побеспокоила меня, старика, вот как раз вовремя. Проходи, девочка, отведай кваску холодненького.
Луговичка присела на лавку, посмотрела на кувшин с квасом:
— Угости сначала моих слуг, они давно пить хотят.
Полевик нехотя поставил пару кружек и налил до половины холодного напитка. Фук и Хок, пыхтя, подошли к столу и с жадностью опустошили кружки.
— А теперь оставьте нас вдвоём с хозяином. — Луговичка показала хомякам на дверь. Те послушно удалились. Девушка пристально взглянула на старика и вдруг резко произнесла:
— Квасок, значит, холодненький пьёшь? А что другие без воды, без дождя мучаются, тебе и дела нет. Спалить, значит, всё решил, погубить. Так, что ли, старый пень?
Полевик так и замер с кружкой в руке от неожиданности. Глядя в изумрудные глаза девушки, он поначалу даже растерялся:
— Вона как ты меня! Это что же, в гости приехала и поносить меня решила.
— Да какой же ты хозяин, коли поле своё зноем сжигаешь? Уже и до моего луга дошло, цветы, ягоды на корню засыхать стали. Как же ты можешь квасок свой потягивать, если у тебя беда такая?
Старик наконец успокоился и, поглаживая свою бородёнку, проговорил насмешливо:
— У меня беды нет, а вот сдаётся мне, был у тебя недавно кто-то из человеков. Видать, просил за своего брата. Вона у тебя бусы-то какие висят, красота да и только. А где смогла достать? Явно у человеков. — Полевик нагло рассматривал ожерелье и ухмылялся. — А только зря стараешься, девонька, не дам я дождя человекам, за вредность, за жадность пусть помучаются, а тебе, если надо, я кваску всегда пришлю.
Луговичка встала и заходила по комнате:
— Уж кто и вредный, так это ты, старик. Коли не дашь дождя, то и я с тобой водиться не буду. Никаких тебе ягод и орехов, так и знай.
Полевик прищурился и зло хихикнул:
— Да обойдусь я без твоих ягод как-нибудь. Вот если бы сыну моему дала согласие невестой стать, вот тогда б я ещё подумал.
Луговичка остановилась. Её глаза сразу погрустнели. Она вспомнила рыжего долговязого сына Полевика, ей совсем не хотелось становиться его невестой. Но вслух она произнесла:
— А коли объявлю себя невестой, дашь завтра же дождя? Не обманешь?
Полевик внимательно посмотрел на девушку: «Хороша, что и говорить. Сын доволен будет. А главное, Ерохин луг будет моим».
— Ну, коли объявишь, что ж не дать. На радостях три дня кряду стану поливать.
— Тогда я согласна, буду невестой, только обещание своё держи.
Полевик, не веря своим ушам, долго молчал. Но вдруг сорвался с места, засуетился приветливо:
— Сдержу, сдержу, как не сдержать, если слово дал. А ты сама-то не передумаешь?
Старик пытливо глядел в лицо девушки, ему казалось невероятным, что Луговичка после стольких уговоров согласилась стать невестой сына. «Ведь он у меня немного глуповат, к тому же страшный лентяй, — думал он. — Ну да ничего, я буду помогать по хозяйству, меня слушаться будут».
Луговичка и сама немного растерялась от своих слов, но идти на попятную уже не захотела.
— Раз дала согласие, то так и будет, я слов на ветер не бросаю.
Старик пуще засуетился, позвал мышь Агашу, та принесла на подносе пышный калач и пригласила к столу. Но Луговичка отказалась, сославшись на неотложные дела. Ей хотелось поскорей уйти из этого дома, где так неприятно пахнет плесенью и ещё чем-то кислым и противным. Она вспомнила о своих подружках росянках, о том, как они весело проводили время, и ей стало очень грустно.
«Неужели скоро ничего этого не будет? Неужели я буду жить под одной крышей с этим противным Полевиком? Что же я наделала!»
Луговичке хотелось расплакаться, но она уже ничего не могла изменить. Конечно, она могла отказать Андрею в помощи, но разве сама бы не пострадала от лютой засухи? Разве её луг с прекрасными цветами и ягодами не сгорел бы, не высох по вине зловредного Полевика? Да и как она могла отказать этому парню с красивыми, добрыми глазами. Луговичка вспомнила его лицо и улыбнулась сквозь слёзы. «Нет, я поступила правильно, я должна была помочь людям».
Полевик хотел было обрадовать сына и послать за ним, сообщить радостную весть, но Луговичка возразила, сказав, что очень устала из-за такой ужасной жары. Она позвала Фука и Хока, и те послушно впряглись в телегу, чтобы отвезти домой свою прекрасную хозяйку.
Старик пообещал изменить погоду в ближайшие часы и непременно наведаться в гости, дабы обговорить с невестой день предстоящей свадьбы. Луговичка слабо кивнула ему и даже не улыбнулась. Она велела хомякам трогаться, и те, сопя и покряхтывая, двинулись с места, волоча за собой телегу в сторону зелёного луга.
Волшебная ночь
Уже к вечеру небо заволокло тучами. И откуда только они взялись, ведь ещё днём не было ни облачка. Люди, радостные, выбегали из домов и как заворожённые смотрели на небо. Ветер сначала только слабо пробегал по кустам, легонько шелестя уже тронутыми желтизной листьями, но уже через полчаса подул с силой, так что верхушки берёз и осин заметались из стороны в сторону. Первые капли ударили сразу после молнии. Где-то над крышами разразился стальным раскатом гром. Потом сверкнуло ещё и ещё, и наконец с небес хлынул сплошным потоком такой долгожданный, будто из плена вернувшийся, смелый и настойчивый дождь. Лил он трое суток не переставая, торопился напоить всё живое, как будто извиняясь за своё долгое отсутствие. Люди радовались и смеялись, дети шлёпали босиком по мокрой траве и лужам, а дворовые собаки прыгали тут же, заходясь в заливистом лае, и махали хвостиками. Природа ожила, взбодрилась, как после продолжительной болезни, зазеленела, зацвела разнотравьем.
Всем хорошо, только Андрею невесело. Сидит он дома за столом да в окно смотрит. Отец с матерью забеспокоились, спрашивают:
— Что с тобой, Андрюша? Уж не заболел ли? Выйди на улицу, глянь-ка, радость какая! Дождь полил всю нашу землю страдальную.
Андрей кивает, улыбается как-то нерадостно, а сам о своём думает: «А ведь и вправду, почему бы мне не веселиться? Дождались наконец чего хотели. Но отчего тоска в сердце, отчего покоя ему нет? Чем же она заплатила за этот дождь? Что он запросил за него, злодей этот Полевик?»
Закрыл глаза Андрей, а перед ним лицо Луговички, бледное, слегка насмешливое, а глаза, словно те изумруды, светятся. Смотрят они на него, будто в душу заглядывают, и моргают редко, как замороженные.
— И откуда ты взялась такая? Просто чудо луговое, прекрасное.
Андрей не заметил, как в избу девушка вбежала. Голосок её весёлый уже с порога зазвенел. Отец с матерью девушку к столу приглашают, а она смеётся, Андрея наперво хочет увидеть. Мать подходит к сыну, трясёт его за плечо:
— Да очнись же, Андрюша, Настенька пришла, а ты не слышишь ничего!
Андрей встал, тряхнул тёмными кудрями и пошёл навстречу невесте. Настя и Андрей дружили с детства. Они были соседями. Дома их стояли напротив друг друга. Андрей, бывало, перемахнёт через забор и уже у Настиного окна окажется. Всё бывало, и дрались, и ссорились, но всегда вместе, коленки свои ушибленные тоже вместе жалели, а уж за грибами и ягодами — одна большая корзина на двоих. Выросли дети, а у родителей уже и сомнений не было: поженятся молодые, надо к свадьбе готовиться. Настенька в красивую, крепкую девушку превратилась. В косу красную ленту вплела, серёжки рубиновые надела, а уж как у окна песню запоёт — заслушаешься. Подбежала она к Андрею, защебетала звонко:
— Андрюшка, как ты можешь дома сидеть, ты посмотри, дождь-то какой ласковый, всё кругом умыл, напоил! — Круглое личико её сияло от счастья. — Пойдём скорее, там все наши собрались, весело как, ты и представить не можешь!
