Майя Фролова - Солнечная Северяния
Клетки с соболями стояли на санях, в которые были впряжены лошади. Высокий молодой мужчина накрывал клетки сеном.
— Добрый день, Пётр Алексеевич, вот и мы, — поздоровалась с ним тётя Рая. — А это наш Андрюша, познакомьтесь.
Мужчина приветливо пожал руку Андрюше.
— Ну-ну, погляди, чем мы занимаемся. Может, так понравится, что захочешь охотоведом стать? Садитесь на передние сани, там ваши Дюма и Мекеша.
Санный поезд двигался медленно. Машины то и дело обгоняли его. Сразу за аэродромом свернули с трассы на узкую дорогу, которая переползала с сопки на сопку еле заметной лентой.
Стояла безветренная погода. Яркое солнце слепило глаза. Молодые лиственницы вдоль дороги утонули в пушистом снегу по самые макушки.
Над дорогой то и дело пролетали самолёты.
— Ну, этот кузнечик на Олу, — комментировал возчик. — На них теперь только молоко возить. А этот далеко, на Север… Каким маленьким кажется, не поверишь, сколько в нём людей.
Андрюша едва успевал смотреть по сторонам.
Наконец сани остановились. Тётя Рая стала надевать лыжи.
— Вы, Пётр Алексеевич, езжайте дальше, а мы здесь с Андрюшей сами управимся.
Пётр Алексеевич составил ящики с Дюмой и Мекешей на снег, и сани тронулись.
— Не забудьте нас прихватить на обратном пути! — крикнула вслед тётя Рая.
Пётр Алексеевич помахал рукой — не забудем!
— Ну, Андрюша, бери, ящик не тяжёлый.
Тётя Рая подняла ящик и стала осторожно спускаться в распадок, неловко переставляя лыжи и то и дело проваливаясь в снег. В тёплой одежде она была такая же квадратная, как ящик.
Андрюша взял другой ящик, приложил к нему ухо. Соболь затаился — ни шороха. Тогда Андрюша поставил ящик впереди себя на лыжи, низко присел и поехал вниз. Тётя Рая только охнула, когда Андрюша промчался мимо.
Один домик, с Мекешей, поставили под лиственницу, другой отнесли метров на сто дальше.
— Зачем так далеко? — забеспокоился Андрюша. — Ведь они не найдут друг друга.
— Ну, чутьё у этих зверюшек такое, что и за несколько километров не потеряются. — Тётя Рая открыла дверцу Мекешиной клетки, положила на пол кусок мяса.
Потом они с Андрюшей отъехали в сторонку.
Через несколько минут из отверстия выглянула остренькая мордочка, блеснули насторожённо глаза. Голова скрылась и снова показалась. На этот раз зверёк держал в зубах мясо. Он осторожно вылез из клетки и вдруг в несколько прыжков исчез в снегу.
— Разве он не будет жить в домике? — спросил Андрюша.
— Нет, только за мясом придёт. Первое время будем подкармливать, чтобы к месту привыкли. Ну, давай посмотрим, как там наша Дюмочка.
На снегу возле второго домика никаких следов, кроме лыжных, не было.
— Конечно, и носа не высовывала, и даже мяса не тронула. Она, пожалуй, поживёт в домике, такие случаи бывают…
— Э-эй! Домой пора! — Пётр Алексеевич, стоя на санях, махал шапкой.
На обратном пути на пустых санях все устроились поудобнее.
Лесной воздух кружил головы, поскрипывание полозьев укачивало. Тётя Рая лежала с закрытыми глазами, и Андрюша думал, что она задремала. Но вдруг тётя Рая открыла глаза и сказала:
— Хорошее мы с тобой сегодня дело сделали. Люди нам спасибо скажут.
Вот это сюрприз!
К Первому мая погода испортилась. Дул холодный ветер, наполз туман, было сыро и зябко. А ночью выпал снег. Лиственницы, провода, крыши и балконы покрылись толстым слоем снега. Было красиво, но немного грустно, потому что Первого мая всё-таки хочется надеть носочки и подержать в руках живые цветы.
Поговаривали, что отменят демонстрацию. Но ведь праздник не в праздник, если не пройдёшь вместе со всеми по улицам родного города. Даже Лялька в любую погоду ходила с мамой на демонстрацию.
Но у Андрюши разболелось горло, и, чтобы ему было не скучно, Ляльку уговорили остаться дома.
К десяти часам утра все, потеплее одевшись, ушли, а Лялька и Андрюша уселись на подоконник.
Окна комнаты выходят прямо на проспект, совсем недалеко от трибуны, и, сидя на подоконнике, можно увидеть всю демонстрацию с начала до конца.
Первыми проехали мотоциклисты. Мотоциклы скользили по обледеневшему асфальту, мотоциклисты то и дело помогали машинам ногами.
Потом шли спортсмены, школьники, геологи, лётчики…
Лялька встала на подоконнике во весь рост. Ей так хотелось заглянуть подальше, что нос её, прижатый к стеклу, чуть совсем не расплющился.
— Андрюша, Андрюша, смотри ракет сколько, а космонавты какие маленькие!
— Это наша школа, не могли костюмы получше сделать. Идут как лунатики…
— А тебе завидно, вот! — сказала Лялька.
Андрюша хотел дёрнуть её за ногу, но тут мимо окна поплыл большущий пароход. Из круглых иллюминаторов выглядывали весёлые ребятишки и махали флажками.
— Андрюша, вот бы нам туда, — сказала Лялька, и они дружно вздохнули. — Давай им крикнем «ура». Ур-а-а! Ну кричи же!
— Ур-а-а! — подхватил Андрюша. Он даже про больное горло забыл.
Люди на улице будто и не замечали ни ветра, ни слякоти. Они улыбались, плясали, пели. А пели они чаще всего песню о геологах: «Держись, геолог, крепись, геолог, ты ветра и солнца брат!»
Лялька и Андрюша старались ничего не пропустить. Они так кричали «ура» и махали руками, что не слышали, как кто-то настойчиво звонил и звонил у дверей.
Лялька первая услышала звонок, и то только потому, что на минутку слезла с окна напиться воды. Она подбежала к двери.
— Кто там?
— Впустите меня, пожалуйста! — весело попросил мужской голос.
— А ты кто? — осторожно спросила Лялька. Ей строго-настрого наказали, если дома нет взрослых, дверь не открывать никому.
Голос сказал укоризненно:
— Вот так дочка, не узнаёт меня!
— Папа! — закричала Лялька. — Папочка, подожди, я сейчас!
От волнения она забыла, что уже достаёт до замка и может сама открыть дверь, и побежала в комнату:
— Андрюша! Папа… скорей!
Андрюша сразу всё понял. Чуть не сбив Ляльку с ног, он побежал в коридор и открыл дверь.
За дверью стоял высокий загорелый человек с чёрной бородой. В одной руке он держал чемодан, в другой — большой букет сирени.
Лялька и Андрюша сначала растерялись: виновата была папина борода, но уже через минуту Лялька повисла у него на шее.
Так, вместе с Лялькой, папа и вошёл в коридор, поцеловал её и осторожно поставил на пол. Потом притянул к себе Андрюшу.
— Все на демонстрации? — спросил папа. — Я так и знал. Это даже лучше. Самолёт прилетел утром, да везде колонны демонстрантов, улицы загорожены машинами. Еле к дому пробился. А теперь пойду в ванную, нужно помыться и побриться… Подарки потом, — добавил он, заметив, что Лялька крутится возле чемодана.
— Не сбривай бороду, — попросила Лялька. — Ты такой красивый с бородой, как Фидель Кастро!
— Ну? — улыбнулся папа. — И ты знаешь, кто такой Фидель Кастро?
— Знаю. Они на острове таком — Куба — разорвали цепи и выгнали всех капиталистов. Они не брили бороды, пока не закончилась у них война. Фидель Кастро — главный бородач, самый смелый и красивый!
— Да, — задумчиво поглаживая бороду, сказал папа, — вот что значит надолго уезжать из дому… Совсем ты, Лялька, выросла. А бороду, раз я на Фиделя похож, придётся оставить. Ну, давайте спрячем чемодан, чтобы получился настоящий сюрприз, сирень поставьте на стол. Только, чур, ничего маме не говорить, пока я сам не выйду.
Папа ушёл в ванную, а Андрюша и Лялька снова уселись на подоконник. И как раз вовремя, потому что в этот момент мимо окон в колонне проходила мама. Она помахала рукой, и те, кто был с ней рядом, тоже помахали.
Самым последним шёл большой духовой оркестр. За ним бежали ребятишки, и улицу заполнил цветной людской поток.
Низко-низко пролетел самолёт, оставляя за собой рассыпчатый бумажный хвост — листовки с праздничными поздравлениями и приглашениями на концерты и гулянья. Листовки ложились на толпу, прямо в протянутые руки.
Щёлкнул замок — это вернулись мама, дядя Сеня и тётя Рая. Дядя Сеня достал из почтового ящика целую пачку телеграмм на ярких праздничных бланках. Мама стала перебирать их.
— Вот от дедушки, а это вам. — Она подала несколько телеграмм тёте Рае. — А от папы ничего нет, — сказала мама растерянно. И действительно, такого случая не бывало, чтобы папа не поздравил их. — Ни писем, ни телеграмм. И сам не едет…
Ляльке стало жаль маму, и она уже открыла рот, чтобы сказать, что совсем не нужно плакать, но Андрюша так грозно посмотрел на неё, что Лялька зажала рот рукой и ничего не сказала.
— Что вы уже успели натворить? — спросила мама строго. — Ну-ка, выкладывайте!
— Ничего! Ничего! — запрыгала Лялька.
