Слав Караславов - С папой на рыбалку
— Что случилось, папа? — спросила я, сунув бутылку в холодильник.
— Изволь радоваться, этот гад стащил рыбину. Самую большую! — сказал папа.
Дядя Рангел сосал ободранный палец и со злорадством сквозь зубы цедил:
— Мы ему всыпали хорошенько, чтоб не повадно было!
— А это что? — указала я на собранные черепки. — Мама с ума сойдёт, тарелка из того сервиза, что ей подарили на день рождения.
Папа махнул рукой.
— Нам сейчас не до сервиза! Этот негодяй чуть было не сожрал всю рыбу!
— С тарелкой дело поправимое! — добавил дядя Рангел. — Тарелок хоть пруд пруди. Сервиз можно другой купить, а чего стоит наловить рыбы, а?
На этом с тарелкой было покончено, и мы приступили к делу.
Дядя Рангел смазал сковородку подсолнечным маслом, уронив при этом несколько капель себе на штаны, и аккуратно уложил на неё восемь рыбок. Затем сковородку поставили в электрическую духовку.
— А теперь? — спросил папа.
— Теперь вскипятим воды в чайнике. Чтобы заварить кашу, мне нужна горячая вода. Ты не мог бы мне найти глубокую сковороду?
Порывшись в шкафу, папа вытащил оттуда сковороду и чайник.
— Чтобы рыба запеклась как следует, потребуется самое малое полчаса! — заявил дядя Рангел. — Давай-ка сыграем разочек в кости!..
Мы перешли в гостиную. Убрав со столика вазу и пепельницу, мы придвинули к нему два кресла, а для себя я приставила стульчик. Принесли доску и начали игру. Играли, как всегда, папа с дядей Рангелом, а я только смотрела.
Должна сказать, что папа и дядя Рангел — заправские игроки. Когда счёт сравнялся — два на два, у них такие страсти разгорелись. Сперва дядя Рангел сплоховал, потеряв одно очко, потом папа опростоволосился и потерял целых два, и они швыряли фишку с невиданным азартом, но тут неожиданно открылась дверь и в гостиную влетела мама.
— Что у вас творится?
— Ничего. Мы играем! — невозмутимо ответил папа, даже не взглянув в её сторону.
Тут я почувствовала какой-то подозрительный запах.
— Борислав! — простонал дядя Рангел. — Наша рыба!
Мы кинулись на кухню, следом за нами побежала мама.
Открыли духовку. Оттуда повалил синий дым и в нос ударил отвратительный запах гари.
— Ба-а! Вот незадача! — загоревал папа.
Вместо серебряных рыбок на дне сковородки лежали какие-то обуглившиеся закорючки.
Дядя Рангел оделся и ушёл домой. Что было потом, я описывать не стану — папа с мамой не велят. Негоже, мол, рассказывать чужим людям о том, что творится у нас дома и почему мама с папой вечно ругаются.
Глава четвёртая, в которой рассказывается, как к нашей компании присоединился Афанасий и как мы вчетвером строили планы насчёт большой рыбалки
В четверг к нам нагрянули гости. В прошлый раз, когда приходил дядя Рангел, он сказал, что там, где он работает, есть один замечательный рыбак и что он собирается пригласить его поехать с нами на рыбалку. Папа ответил, что не имеет ничего против, особенно если тот играет в кости. Дядя Рангел заметил, что, если не играет, мы его научим, дело, мол, нехитрое.
И вот в четверг вечером к нам приехали дядя Рангел и тётя Мария. Тётя Мария тут же ушла к маме на кухню, а папа, дядя Рангел и я сели играть в кости. Через некоторое время раздался звонок в дверь.
— Ани, пойди открой!
Папа вечно меня гоняет, когда сядет играть, и особенно если выигрывает.
Открыв дверь, я заметила кремовые брюки, а за ними — красную юбку.
А когда подняла голову, увидела разлохмаченные волосы, огромные очки в роговой оправе и окурок в углу рта.
— Привет! — сказал гость в кремовых штанах.
— Привет!
— Папа дома?
— Ага!
— Скажи ему, что пришёл Афанасий.
Не успела я повернуться, как позади меня послышались шаги, и дядя Рангел показал свои золотые зубы.
— Афанасий! Вечно ты опаздываешь!
— Полчаса, разве это опоздание? — возразил Афанасий и, попятившись назад, пропустил женщину в красной юбке. — Проходи, Радка!
Вскоре мы все уже сидели в гостиной. Игральную доску убрали, а на столике вместо неё появилась бутылка коньяку, потому что, по рассказу дяди Рангела, Афанасий пил только коньяк и ничего другого в рот не брал. Но мне что-то не верится, потому что Афанасий и конфеты ел, которыми угощала мама, и печенье попробовал — его дядя Рангел принёс.
Когда бутылка наполовину опустела, разговор перешёл на любимую тему — рыбалку. Мама, Радка и тётя Мария ушли в другую комнату — мама раздобыла новые выкройки, и надо было их посмотреть. Мне тоже хотелось взглянуть на них, но рыбалка оказалась интереснее любых мод. И вообще, с тех пор как мы с папой стали ходить на рыбалку, меня больше не интересуют ни платья, ни куклы, ни телевизор.
— Снасть — дело тонкое! — сказал Афанасий и вытер губы, вынув изо рта сигарету, с которой не расставался. — К каждой рыбе нужен свой особый подход. Вот, к примеру, пошли мы третьего дня в Прибо́йницу за форелью. Был со мной один новичок. Гляжу, вырядился малый в пёструю рубаху, на плече длиннющий прут — полюбуйся на него. Как плюхнется этот прут в воду, рыба шарахается от него во все стороны. Пришлось малому объяснить, что так у него ничего не получится.
— Ты что-нибудь поймал? — спросил дядя Рангел.
Афанасий огляделся и сказал с небрежным видом:
— Да так, килограмм с небольшим, но вся крупная. Пять-шесть штук было.
По-моему, Афанасий озирался, чтобы убедиться, нет ли поблизости Радки — мало ли что.
— Так как же в воскресенье, поедем? — спросил папа.
Афанасий пожал плечами.
— Я не пропускаю ни одной рыбалки.
— Давайте-ка что-нибудь придумаем! — предложил дядя Рангел.
— Съездим для начала на Чёрный Искыр за усачом! — заявил Афанасий. — Садимся на автобус и через час мы на месте.
— А разрешение нужно?
— Само собой.
Лишь теперь стало ясно, какие мы трое неудачники. Афанасий состоял в Обществе охотников-рыболовов и мог рыбачить где угодно, на всех реках и озёрах, он теперь не станет губить время на каких-то болотах да искусственных ставках, как мы.
— Вам тоже надо обзавестись членскими билетами, и тогда мы устроим знатную рыбалку! — наставническим голосом сказал он. Потом, подумав немного, спросил: — А вы куда ездите?
— В Чепинцы! — ответил дядя Рангел.
— В Челопечене! — добавил папа.
— Ну и как? Удачно?
— Да вот, в прошлый раз привезли полкилограмма! — сказал дядя Рангел. — Можно было бы натаскать и больше, только окунь — рыба привередливая, пока узнаешь его повадки…
— А там один окунь водится? — заинтересовался Афанасий.
— Возможно, есть и что-нибудь другое, — ответил папа. — Нас интересовал окунь.
— Тоже неплохо. Давайте съездим. Возьмём по сто — сто пятьдесят окуней и обратно. Такой ужин устроим, закачаешься! А теперь дайте-ка я погляжу, что у вас за снасти!
Папа притащил садок и удочки. Афанасий переместил сигарету из одного угла рта в другой, чтобы не мешал дым, и вынул из чехла удилище. Он проверил, достаточно ли оно гибкое; затем, надев очки, тщательно осмотрел его и подвёл итог:
— Шестнадцать левов! Стоящая вещь!
Потом осмотрел катушку.
— «Митчел». Качество что надо! Двадцать четыре лева.
Когда дело дошло до лески, Афанасий выплюнул окурок в пепельницу и скептически заметил:
— А на это вы ловили окуня?
— Ага, — тихо ответил папа.
— Потому-то вы и наловили всего полкилограмма. Для окуня нужна леска ноль десять. А эта — ноль тридцать. Дайте-ка я посмотрю, что у вас за крючки.
Он долго разглядывал принесённые крючки.
— «Золотой лев». Французские. Хорошие крючки, только на них карасей ловят. Окуню нужен тонкий крючок. Шестнадцатый номер. И лёгкий поплавок. А грузила?
Он открыл коробочку, в которой мы с папой хранили дробинки, и покачал головой.
— Такие грузила только у новичков и увидишь. Впрочем, для морской рыбалки они вполне годятся. Найдите лучше тюбик из-под зубной пасты. Разрежьте на узкие полоски, а потом скатывайте, сколько надо, и вот вам грузила.
Так были раскритикованы и наши действия, и наш спортивный инвентарь. Афанасий опустился в кресло. От его сигареты вились синие струйки дыма до самого абажура. Пепел сыпался на ковёр, что выводило маму из себя, стёкла очков светились. Он стал рисовать перед нами, тремя безбилетными рыбаками, блестящую перспективу:
— Во-первых. В воскресенье нам ничего не стоит скатать в Челопечене за окунем. Это мы можем сделать запросто. Но настоящая рыбалка на реке, на водохранилище. На Рильских озёрах. Там тебе и усач, и форель, и карп, и сом, и клень с локоть.
Что касается кленя, то я ему не очень-то верю, потому что локоть — самая ходовая мера у рыбаков, и наиболее бывалые из них уже мозоль себе набили на руке, показывая, каких кленей им удавалось поймать.
