Джуди Блум - Шейла Великолепная
Я как-то не сразу поняла, что «Шарм» похоже на «Шрам». Наверное, стоит что-нибудь ещё придумать.
Бетси сказала:
— Это мой пёсик Ойчи. Хочешь его погладить?
— Хочу. — Я наклонилась и погладила коробку. — Хороший пёсик. Ойчи хороший.
Бетси подняла коробку и прижала к уху. Потом поставила на землю и заявила:
— Ойчи говорит, что ты ему нравишься, Шарм Шейла. Он чует, когда человек по правде любит собак.
Я ничего не сказала, только мило улыбнулась.
Миссис Эллис пригласила меня перекусить. Я позвонила домой, и мама разрешила. Мы с Маус ели бутерброды с арахисовым маслом, а Бетси — колбасу, без хлеба, без ничего. Коробку она поставила на стол рядом с тарелкой и время от времени делала вид, что кормит Ойчи.
— Ойчи обожает колбасу, — сказала она мне.
А потом наши мамы отвели нас в Центр искусств записываться в дневной лагерь. Вообще-то это частная школа, но по виду не скажешь. Она похожа на старинную усадьбу с огромными деревьями вокруг. Никогда не видела таких школ. Маус ходит не сюда, а в обычную. А вот Бобби Эгран давно здесь учится. Потому что в обычной школе он отказывался делать домашние задания. Только клеил и клеил свои модели, а если учителя его заставляли, поднимал жуткий скандал. И поэтому почти всё время проводил на скамейке у кабинета директора. Здесь же ему разрешают мастерить сколько угодно. Мама Маус называет Бобби гением, но сама Маус этого убеждения не разделяет.
Мы вместе провели день в лагере. Маус тоже посещает занятия первый год — ей только исполнилось десять, а значит, мы с ней там самые маленькие. Из-за этого Либби ещё больше нос задирает. Я рассказала Маус, что Либби считает себя великой балериной, а на самом деле танцует как слон. Ну, не совсем как слон, конечно, — уж очень она тощая.
В этом дневном лагере столько интересного! Но больше всего мне понравилась керамика: берёшь кучу мокрой глины и пытаешься придать ей форму кувшина на гончарном кругу. Мы с Маус туда и записались. Учительницу зовут Дениз. Она ходит босиком. Я бы тоже с удовольствием разулась, но боюсь наступить на пчелу — вдруг ужалит. Однажды такое случилось с младшим братом Питера Хэтчера. Наверное, когда тебя жалят в стопу, это гораздо больнее, чем в руку, например. Интересно, Дениз когда-нибудь наступала на пчёл?
Когда занятия закончились, Маус позвала меня поплавать.
— Ты каким стилем лучше плаваешь? — спросила она. — Я — кролем.
— А я всеми одинаково.
— Тогда, может, поучаствуешь в соревнованиях? У нас каждое воскресенье заплыв.
Она, наверно, не поняла, что я имела в виду. Поэтому я говорю:
— Нет, я вообще-то не люблю соревнования. От них никакого веселья.
— Ну и ладно, хватай купальник и пошли. А то я скоро растаю на этой жаре.
— Сегодня не могу, — говорю. Я не собиралась ей признаваться, что не умею плавать.
— Почему?
— Простудилась.
— Чёрт! А голос у тебя не больной. Может, у мамы спросишь?
— Не могу. Я обещала, что сегодня не пойду.
— Ну хоть ноги-то помочить можно? — настаивала Маус.
А что, неплохая мысль. Очень уж сегодня жарко.
— Ладно, — говорю. — Ноги, наверно, можно. Схожу за купальником.
И тут выходит моя мама и говорит:
— Шейла, мы идём в бассейн. Хочу записать тебя на уроки. Пора тебе научиться плавать!
Маус открыла рот, но так ничего и не сказала.
Глава 5
— Как ты могла? — спросила я маму, когда мы остались одни.
— Прости, но я же не знала, что она думает, будто ты умеешь плавать.
— Теперь всё лето испорчено!
— Да брось, Шейла! Не делай из мухи слона.
— Мы только-только подружились. Она мой первый настоящий друг. Нет, тебе надо было прийти и всё разрушить! Я никогда не стану учиться плавать, так и знай!
— Придётся, хочешь ты или нет! — сказала мама. — Иначе к воде опасно даже приближаться.
— А я и не буду приближаться.
— Мы с папой решили, что ты должна научиться. Пусть это займёт хоть всё лето. И никаких возражений.
— Вы меня не заставите! — закричала я.
— Шейла, ты ведёшь себя неразумно. Мы и так идём тебе навстречу. Мы же не просим тебя выгуливать Дженнифер. Спасаем тебя от пауков и непонятных звуков посреди ночи. Но ты должна научиться плавать, и точка!
— Я утону, — вздохнула я. — Меня найдут на дне бассейна, всё этим и закончится.
— Вряд ли, — сказала мама. — Давай топай к машине.
Мама посигналила, и Либби выскочила из дома. Она была в бикини — скелет скелетом.
— Можно взять с собой Дженнифер? — спросила Либби.
— Нельзя, — ответила я.
— Я не тебя спрашиваю. Можно, Джин? Она наверняка мечтает покататься на машине.
— Ты обещала! — напомнила я маме.
— Лучше оставить её дома, Либби, — сказала мама.
— Некоторые вечно портят всё удовольствие! — разозлилась Либби.
— У некоторых от собак бывает крапивница, — говорю. — Такое тебе никогда не приходило в голову?
— Но у тебя-то крапивницы нет!
— Мне кажется, есть.
— Врёшь ты всё! — взвилась Либби. — Правда, она врёт, Джин?
— Шейла, с чего ты взяла, что у тебя крапивница? — спросила мама.
— Она точно есть, просто сыпь внутри, и её не видно. Но я-то чувствую. Да-да, у меня аллергия на собак!
— Ох, Шейла, — вздохнула мама.
Дженнифер залаяла. Было ясно как день: она надо мной смеётся. Ненавижу эту дурацкую псину!
Либби дулась всю дорогу до бассейна, потому что мама запретила брать с собой Дженнифер. Мама сказала, что это не из-за меня. Просто в бассейн с животными нельзя; наверняка есть такое правило. Либби вряд ли поверила маме, но забыла обиду, когда мы приехали.
Бассейн оказался с одного края круглый, с другого — вогнутый. Мама сказала, что он в форме почки. Неужели и у меня такие почки? Дома загляну в энциклопедию.
Над водой две вышки: одна высокая, другая пониже.
У каждой семьи — своя раздевалка с фамилией на табличке. На нашей написано «Эгран». Я спросила:
— А нельзя временно прилепить бумажку с фамилией «Тубман»?
Я чувствовала себя глупо в их раздевалке — всё не могла выкинуть из головы этих трёх мальчишек, и мама разрешила приклеить скотчем надпись «Тубман» поверх «Эгран», чтобы люди по крайней мере знали, кто мы такие.
Либби уже не рвалась ни на какой пляж, потому что вокруг было полно парней. Кроме охранников и спасателей ещё куча ребят, которые приходят поплавать. Сестрица думает, что она краше всех в своём бикини!
А увидев моего учителя плавания, она потребовала записать и её на уроки. Сказала, что этот Марти, мой учитель, — «отпад». Вообще-то мне лично плевать, как выглядит учитель по плаванию, потому что я плавать не собираюсь. Знаю, что ничего у меня не выйдет. Что пойду ко дну и все будут смеяться, а Марти придётся меня спасать.
Я ему всё это и сообщила, когда мама записала меня на пятнадцать частных уроков.
— Я никогда не смогу плавать, — заявила я.
— Сможешь-сможешь, — сказал Марти.
— Нет, не смогу! Никогда!
— Любой может научиться.
— Я никогда не опущу лицо в воду. Точно вам говорю!
— Опустишь-опустишь. Это очень легко. Нечего тут бояться.
— Бояться? Это я-то боюсь? Вот как вы про меня думаете?
Марти только улыбнулся.
— Я ничего не боюсь! Ни-че-го! Просто считаю, что глупо тратить деньги на уроки плавания. Потому что если я захочу, я просто прыгну и поплыву не хуже других!
— Отлично, — сказал Марти. — Вот завтра нам и продемонстрируешь.
Я ему не ответила.
Вечером Либби умоляла родителей записать её на плавание.
— Ты же хорошо плаваешь, — сказала мама.
— Но Марти может многому меня научить.
— Не нужен тебе никакой учитель, — сказал папа. — И хватит об этом!
— Шейле достаётся всё самое лучшее! — заныла Либби. — Это нечестно.
— Можешь забрать мои уроки, — предложила я. — Все пятнадцать.
Тут мама с папой хором исполнили своё «ну не-е-ет!».
Назавтра я сказала маме, что у меня страшно болит живот и что мне надо полежать. Но мама дала мне ложку розовой мятной микстуры и сказала, что через пять минут всё пройдёт.
Когда мы доехали до бассейна, я сказала, что у меня в горле першит, а когда у человека першит в горле, ему нельзя в воду. Но мама ответила, что это, вероятно, аллергия на деревья. С каких пор у меня аллергия на деревья?
Тогда я сказала, что забыла дома купальную шапочку, поэтому мне нельзя опускать голову в воду. Но мама вытащила из сумки другую шапочку: на всякий случай, мол, прихватила. И сдала меня Марти — из рук в руки.
Он ждал на том краю бассейна, где было мелко.
— Я неважно себя чувствую, — сказала я ему.
— Ты просто нервничаешь.
— Я нервничаю? Очень смешно. Я никогда не нервничаю!
