Геннадий Михасенко - В союзе с Аристотелем
— Аркаша!
Аркадий задержался на половине склона и, отцепив сломанные лыжи, лихорадочно вскарабкивался наверх на четвереньках.
— Где он? — хрипло спросил Аркадий.
— Прыгнул на подножку, — сказал Юрка.
— На подножку? Ты видел?
— Видел. Он стукнул тебя и сразу прыгнул.
— Ага. Ну, в добрый час. Это его бог швырнул на подножку, — злорадно проговорил Аркадий, глянув вслед поезду, который уже зачертили серые бешеные вихри.
Затем, будто только теперь заметив ее, он подошел к Поршенниковой и, склонившись к ее лицу, произнес:
— Ну, что? Вы все еще знать никого не знаете?..
— Господи-и, — вздохнула протяжно Поршенникова.
— Рыцарь двадцатого века! Бросил овечку из своего стада… Вы думаете, он достучится? Нет. Ему нельзя отцепить руки, чтобы постучаться, — его сдует…
Поднялся наверх и Валерка. Аркадий тотчас отослал мальчишек за лыжами и санями.
— Видел? — спросил Юрка, когда они, утопая в снегу, добрались до лыж.
— Видел. Как Аркаша летел. Кубарем.
— А как сектант удирал?
— Нет.
— Эх, ты!.. Он как махнет на подножку, как вцепится в ручки — и поехал, упершись брюхом в дверь… Все, теперь Поршенничихе крышка. Теперь ей некуда отступать. За решетку… А ты молодец, Валерк. Узнал этого бандюгу. Без чемоданчика и без плаща узнал. А говорил: не узнаю.
— Я не думал, что так сразу и узнаю. А только посмотрел, как будто током дернуло.
— Интересно, откуда они шли, и куда, и зачем?.. И почему, и отчего?.. Неужели опять Катьку заманивали, а, Валерк?
— Не знаю.
— Надо завтра же расспросить… Хоть бы он сорвался с подножки да шмякнулся бы на что-нибудь!
Потрясение еще не утихло, но Валерка начал вникать в происшедшее глубже. Хоть он и признал бородача, однако опять испугался, опять струсил. Ну что же это такое?.. Не сегодня ли клялся он вместе с ребятами быть мужественным? Не обещал ли он Юрке ничего не бояться?.. Но не только ребятам и Юрке, но и сам себе говорил, что надо перебарывать боязнь и действовать вопреки страху. Вся беда в том, что эти боевые рассуждения в решительную минуту не являются на выручку. Нет, очевидно, невозможно сразу перемениться, подобно тому сказочному дурню, который, прыгая из котла в котел с разными жидкостями, превращается в красавца, нет. Надо больше тренироваться, надо бороться за самого себя, иначе на всю жизнь останешься трусом, и вечно из-за тебя будут страдать другие.
Ребята везли в санях сломанные лыжи, изредка оглядываясь на Аркадия с Поршенниковой, шедших позади, и без аппетита жевали холодные, мокрые от снега и раздавленные пироги. Вьюга приутихла, лишь отдельные порывы достигали прежней пронзительности. Валерка напомнил, что осенью они вот так же двигались следом за старухой и дразнили ее. Юрка опять представил висящего на подножке бородача, и в памяти вдруг всплыл Варфик, едущий на дрожащей рессоре…
Возле Поршенниковых мальчишки остановились. Взрослые приближались молча. Женщина, не замедляя шага, только отпихнув ногой мешавшие санки, свернула во двор и, не поднимая головы, застучала крючком, ища петлю. Ребята смотрели на нее.
— А где Катька? — спросил вдруг Юрка.
— Отстаньте вы с вашими Катьками! — буркнула Поршенникова, заперла наконец калитку и направилась к дому.
— Ну, как, братцы, настроение? — спросил Аркадий, когда, открыв дверь, женщина исчезла в сенях.
— Мы ее так и отпустим? — почти испугался Юрка.
— Как — так?
— Ну вот так: мы — домой, и она — домой.
Аркадий пожал плечами.
— Она не убежит?
— Дальше Советского Союза не убежит!
— Она что-нибудь рассказала, да? Ты ее допрашивал? — не унимался Юрка.
— Она всю дорогу причитала, да охала, да кляла свою жизнь разнесчастную да невезучую… И, между прочим, взывала к моей доброте. «Не сказывай, не выдавай, во всем тебе признаюсь, только утаи». Я сказал, что… посоветуюсь с вами. Как, утаим?
— Ни за что! — воскликнул вдруг Валерка. — Ни за что!
— Ни в коем случае! — заявил Юрка. — Надо завтра же… что-то решить.
— Непременно. Не-пре-мен-но…
— Аркаша, а что ты хотел сделать, когда подъехал к ним на лыжах?
— Не знаю, — задумчиво ответил Аркадий. — Само получилось. А что бы я сделал — не знаю. Видимо, что-то бы сделал… Борода это почувствовал. Он знал, что я могу с ним что-то сделать, иначе бы он не прыгнул на подножку.
— Может, он побоялся, что ты позовешь людей? — спросил Юрка. — Их было полно на перроне. Или дежурного милиционера?
— Возможно.
— А если он доедет до Нового города?
— Вряд ли. Единственное, что можно сделать в его положении, — прыгнуть… И он прыгнет, хотя это для него может плохо кончиться. Не думаю, что он хороший прыгун, да еще при такой скорости…
— Хоть бы руки и ноги себе поломал, — сказал Юрка.
— Как фамилия того летчика?
— Какого?.. А-а! От слова «дятел».
— Дятлов. Толмачихинский аэропорт… Вот что, друзья, никому ни слова по-прежнему. Даже Галине Владимировне! Пусть уроки пройдут спокойно. Я сам приду в школу… А дома скажите, что я остался еще на полчаса. Ясно?
— А ты куда?
— В милицию. Я ведь сейчас в некотором роде тоже преступник — толкнул человека, может быть, на гибель. Найдет обходчик труп на путях — кто? как? откуда?.. Надо, чтобы в милиции все было известно. Так что… Я и так маху дал — нужно было со станции позвонить…
И Аркадий пошел по занесенной улице, то поднимаясь на сугробы, то словно погружаясь в них по грудь. Ветер, точно понимая эту поспешность, одобрительно толкал его в спину.
Глава четвертая
СОБЫТИЯ РАЗВОРАЧИВАЮТСЯ
Двенадцать подвигов Геракла ничего не стоят в сравнении с тем, что пришлось пережить мальчишкам, храня тайну. Они измучились от молчания. Никогда в жизни им еще не выпадала такая тяжелая работа — молчать. Зато с каким победоносным видом смотрели ребята на своих друзей, на Галину Владимировну. Учительница заметила их странное состояние и потихоньку спросила у Гайворонского, в чем дело. Юрка уверил, что ни в чем, что просто так, что на улице хорошая погода и что вообще ему все нравится.
На первой же перемене мальчишки подошли к Кате и после нескольких вопросов в отношении арифметики Юрка спросил:
— Ну, а как дома?
— Как?
— Вчера вечером ты чем занималась?
— Чем занималась?.. Сперва ничем, а потом мама говорит, иди, говорит, посиди у соседки, пока я в магазин схожу. Ну, я и пошла.
— Вот хитрая! — воскликнул Валерка.
— Кто хитрая?
— Да мать твоя, кто же!
— Почему?
— Ладно. В общем, тебя сплавили, — сказал Юрка.
— Меня не сплавили. Я сидела-сидела у тети и уснула, а потом мама разбудила меня.
— Что делается! — проговорил Юрка. — А знаешь ли ты…
— Спокойно, — сказал Валерка, оглядываясь.
И Юрка опять подумал с горечью о том, почему все-таки странные, таинственные происшествия случаются именно с теми, кому они меньше всего нужны. Почему Катька оказалась в центре водоворота, а не он, Юрка. Уж он бы показал всем этим бабушкам и дедушкам. Он бы им подстроил!
И все же Юрка смотрел на Катю с уважением, именно потому, что она оказалась в центре этого поразительного водоворота и что ей выпала такая завидная судьба.
Уже отгремел последний звонок, уже ученики ряд за рядом стали выходить в коридор, направляясь к вешалке, а Аркадий все не появлялся. Юрка с Валеркой озабоченно перемолвились по этому поводу несколькими словами. Юрка даже предложил рассказать все Галине Владимировне, не дожидаясь Аркадия.
— Какая разница — мы или он?
В это время в вестибюль торопливо вошел Аркадий, увидел учительницу, поздоровался и шепнул ей что-то на ухо.
Галина Владимировна быстро кивнула, назначила старшим одного из мальчишек, как обычно делала, когда ей было некогда, и молодые люди поспешно поднялись на второй этаж.
Юрка с Валеркой живо покинули строй, выждали немного и тоже взбежали наверх. Здесь был и кабинет директора, и учительская. Мальчишки заглянули в учительскую, Галины Владимировны и Аркадия там не было.
— У директора, — шепнул Юрка. — Решают… Пронесся мимо, елки, и даже ничего не сказал.
— Надо спрятаться, — заметил Валерка. — А то учителя нас прогонят отсюда.
— А мы будем говорить, что ждем, когда освободится директор… Встанем вот здесь и будем говорить, что ждем.
За обитой дерматином дверью не слышалось ни слова. О чем они говорят? Что решают?.. Удалось ли скрыться «святому» жулику? Юрка вчера дождался Аркадия, но тот ничего утешительного сообщить не смог. Пока он добирался до отделения, пока разъяснял милиционеру суть дела и пока милиционер дозванивался до вокзала Нового города, поезд миновал станцию. На следующую остановку было послано спешное распоряжение: по прибытии состава спросить по внутреннему радио, не впускал ли кто из проводников пассажира на полустанке Мостовой. Затем было отдано еще одно распоряжение дежурному Мостовой: обследовать вместе с обходчиком участок дороги Мостовая — Новый город «на предмет обнаружения пострадавшего, которому оказать помощь». Дальнейшего Аркадий не дождался, а рассказанное только разбередило мальчишеское воображение…
