Владимир Кузьмин - Оставайтесь на нашем канале
— От лица Империи прошу уважаемых арбитров оказать нам честь — возложить Корону на голову принцессы Афины, законной наследницы престола! — произнёс советник первую часть ритуальной фразы и через паузу закончил её: — И удостовериться, избрала ли Корона принцессу Афину своей законной обладательницей или нет.
Вот тут напряжение стало вдруг ощутимым, как плотная волна тумана. Арбитры доверили нести Корону самому старшему из них, герцогу Липню. Афина встала со своего трона и сделала шаг ему навстречу. А Лёхше внезапно ни с того, ни с сего стало смешно. Если Корона не признает Афи, то каждый, здесь присутствующий, маг он или нет, сможет потребовать возложить Корону на него. Вот будет потешно, если Корона признает его, Лёхшу. Но тут же ему стало не до глупостей, он всем своим существом ощутил приближение Короны. Более того, если бы он не отвлекался на пустяки, то давно сообразил бы, что, едва лишь растаял футляр, он уже почувствовал её и даже различил мерцание внутри камней. Сейчас обод изнутри украшали неясные знаки и переплетение невидимых никому, кроме Лёхши, узоров, невероятно схожих с теми, что появлялись в глубине его клинка и на стенах грота в пещере под домом его отца. Ноги у него дрогнули, и он, в нарушение всех правил этикета, положил ладонь на спинку трона. К счастью, никому сейчас не было дела до какого-то там мальчишки, стоящего за троном будущей Повелительницы Империи. От знаков внутри Короны уставали глаза, и Лёхша на секунду зажмурился. Но наваждение не исчезло, наоборот, стало сильнее, а в тот миг, когда Корона оказалась над головой Афины, ему пришлось зажмуриться ещё раз.
Обод Короны, до этого слишком большой для её головы, пришёлся принцессе впору. От каждого из камней исходило по лучу, видимому уже каждому, а не только Лёхше и некоторым магам. Афина вытянула вперёд левую руку, и от неё пошла волна света, который окутал сначала арбитров, а затем распространился на весь зал.
Раздался вздох без малого тысячи человек. Вздох восторга у одних и разочарования у других. Немногих других.
А внутри Короны, каждого её камня, каждого лепестка, внутри обруча, стягивающего головку Афи, творилось невообразимое. Лёхша, повинуясь какому-то зову, выхватил из ножен клинок, отсалютовал своим оружием и взял его на караул. Он успел ощутить, как напряглись и тут же расслабились позади него телохранители. Его поступок был чудовищным нарушением этикета, но не столь опасным, чтобы принимать меры. Никто, даже маги, не видели, как между клинком и Короной прокатился шторм из волн и вихрей. Два артефакта признали друг друга и теперь делились своей силой, своими знаниями, возможно, даже рассказывали друг другу о своих скитаниях и приключениях.
Лёхша так и простоял со шпагой навскидку до конца церемонии, хотя волшебство закончилось быстро и артефакты перестали жить видимой ему жизнью.
Арбитры подтвердили, что Корона признала принцессу Афину своей законной хозяйкой. Советник Успенский произнёс церемониальную фразу: «Король умер! Да здравствует королева!» Адмирал флота первым принёс присягу новой Императрице. Начали присягать с экранов визиров провинции Империи:
— Ваше Величество! От лица подданных Империи, живущих в провинции Ашхад и закреплённых за ней планет, в силу данных мне полномочий прошу принять клятву верности!
Глава 1
Лёшка отодвинул мышь и дотянулся до телефона.
— Прочитал? — без всяких «здравствуйте вам» раздался из трубки вопрос.
— Только начал. У нас же разница во времени, а почта ночью пришла. Ну и в школу надо было. Страниц двадцать успел. Артём Николаевич, а зачем вы мне эту книжку прислали?
— Зачем книги присылают? Чтобы их читали. Ладно, дочитаете, не горит. Я вам сейчас ещё одно чтение перешлю. Вот с ним надо побыстрее управиться. Инструкции прилагаются, главное — изучите каждое слово и обсудите всей семьёй. Подтверждение, что получил и всё открывается, отправить не забудь. И Серёге передай, проконтролируй, с него станется забыть. Всё!
— Подождите! А что вы пришлёте?
— Получишь — увидишь.
В трубке зазвучали короткие гудки, а Лёшка снова полез в свой почтовый ящик. Новых писем пока не было.
То, что вся эта троица — Арон, Валентин и Артём Николаевич, — что-то затевает, ребята поняли ещё в Москве, когда премию получали. Да и после были свидетелями разных разговоров, из которых становилось понятно — да, точно, намечается что-то необычное. Но что? Ни прямые вопросы, ни попытки применить дедуктивный метод Шерлока Холмса ни к чему не привели. Туману студия «Троица» нагнала небывалого.
И указаний надавали таких, что пойди их выполни. Тем более что жизнь Лёшки и Серёги после показа передачи по Центральному телевидению стала невыносимой. Вроде и плакаты с их физиономиями везде поубирали, и в разных шоу они стали реже светиться, и на интервью их не так часто звали, но популярность всё нарастала и нарастала.
Прагматичный Серёга видел в этой ситуации одно положительное свойство — цены на их выступления в концертных программах и на корпоративных вечеринках выросли почти пятикратно. Но Лёшку это мало радовало. Во-первых, таких приглашений стало меньше, так что, если говорить про деньги, то они прибывали не в пять раз быстрее, а раза в два. Опять же расходы возросли: на городском транспорте ездить стало совершенно невозможно, а такси — дорогое удовольствие.
Но куда хуже то, что нельзя было шагу ступить, чтобы в тебя не ткнули пальцем и не заорали «Ой, смотрите! Это же Толик!», не полезли с глупыми разговорами, с ещё более глупыми вопросами или за автографами. Полине Лёшка категорически заявил, что никаких посиделок в кафе больше не будет. Разве что рай в неделю в «Андеграунде», где собиралась публика, по большей части настрадавшаяся от излишков славы. Или ждущая таких страданий. Так что там к ним лезли хотя бы не в массовом порядке.
В родной гимназии, к счастью, к популярности ребят привыкли быстро. Пришлось провести пару «творческих встреч», подробно рассказать о церемонии вручения премии, о знаменитостях, с которыми довелось встретиться, о посещении телецентра в Останкино и умолчать о «дальнейших творческих планах». И соучеников, и учителей это удовлетворило и к ним снова стали относиться, как к обычным людям. Лишь изредка кто-нибудь обращался за автографом.
— Серёга, Лёшка, вы уж извините, знаю, что вас задолбали, — смущённо подкрадывалась на перемене очередная просительница, — но ко мне сестра двоюродная приехала и сразу заладила «Ах, ты с ними в одной школе! Ах, покажи, ах, познакомь. Чё, дура, что ли, даже познакомить не можешь?! Ладно, раз нельзя познакомиться, хоть автограф для меня возьми!»
Лёшка втайне надеялся, что в следующий раз сниматься их позовут в Москву. Нет, он в столицу нисколько не стремился. Просто считал, что там-то они затеряются в толпе. Да и за звёзд их в Москве никто считать не станет, там знаменитостей без них навалом. Серёга эту тайную надежду разделял и даже разжигал. Но тут же впадал в уныние, говорил, что не факт, что их вообще позовут. А если и позовут, то сниматься новый проект будет не в Москве, а снова здесь, дома, а в Москве они никому не нужны, среди миллионов школьников всегда можно двоих отыскать.
Свой пессимизм, приправленный скромностью, то есть качеством ему не свойственным, Серёга чаще всего выражал в присутствии девчонок — Полины и Светки. Или Полины и Илоны. Светка с Илоной чередовались у него по точному графику. Понятно, что ни Лёшка, ни Полина на эту тему не распространялись. Но Лёшке казалось, что девчонки друг про друга знают. Знают, но терпят. Лёшка даже немного завидовал Серёге. Сам он вряд ли захотел бы встречаться сразу с двумя, но если теоретически предположить… Так вот выходило по такой теории, что его подружки точно устроили бы грандиозный скандал, едва узнав о существовании друг друга.
Жизнь в общем и целом шла своим чередом. Скучной назвать её было нельзя, всяческих приятных и неприятных событий в ней хватало. Но Лёшку никак не отпускало ощущение неполноты, что ли, такой жизни. Чего-то ему всё время недоставало, казалось — вот прямо сейчас это недостающее должно случиться. Но, как только оно случилось, он растерялся. Растерялся куда больше, чем обрадовался. Лёшка даже опешил, что это долгожданное нечто окажется таким… огромным… нет, тут больше подошли бы высокопарные слова. Жизнеопределяющее событие, например. Понятно, что вслух такие определения он произносить не стал, хотя с их сутью внутренне согласился. Догадался, что перемены в жизни ждут его значительные.
Обещанное Артёмом Николаевичем электронное послание пришло вечером. Режиссёр подробно написал, на что следует обратить особое внимание, но ещё раз напомнил, что изучить нужно каждое слово и каждую букву. Слов и букв было много. Почти пятьдесят страниц не самым крупным шрифтом.
