Михаил Коршунов - Бульвар под ливнем (Музыканты)
Ладя занимался в ванной комнате (это дома иногда), в лифте между этажами (это в Управлении археологии, куда он ходил получать посылку от брата и где застрял в лифте), в кабинете директора школы, в цирке, но в амбаре, среди кукурузы, еще никогда не занимался. Говорят, Ростропович занимался в аэропорту во время нелетной погоды. Но аэропорт все-таки не амбар.
От кукурузы все было пронзительно желтым. Какой-то кукурузный реактор.
— Тебе нравится? — спросила Ганка.
— Подходяще, — кивнул Ладя. Он думал уже о том, как бы ему сбежать из села.
Но Ганка знала Ладю, она сказала:
— Яким Опанасович будет сторожить кукурузу и тебя тоже.
— А меня зачем? — И Ладя сделал удивленное лицо.
— Я знаю зачем.
— Может, у него и ружье имеется?
— Имеется и ружье, — бодро ответил Яким Опанасович. — Но я его содержу в хате, чтоб кто не украл здеся.
— В какую же смену нам заступать?
— Сегодня и заступишь.
— Пусть из дому ружье принесет.
— А ты что до ружья такой любопытный? — подозрительно спросил Яким Опанасович.
— Потому что при мне вещь дорогая. Скрипка.
Яким Опанасович подумал, как растолковать слова Лади: как шутку или как серьезные? Качнул головой:
— Стрикулист.
И тут Ладя окончательно понял, что в селе Бобринцы он навсегда останется стрикулистом.
На следующее утро Ганка забежала к тетке, чтобы проверить, отправился ли Ладя к Якиму Опанасовичу. Тетка Феодора была во дворе, развешивала на кольях глечики для просушки, нежно их похлопывала.
— Ладя ушел?
— Ни. У печи дияльность проявляет.
— Чем он занят?
— Вин обучается. Потребовал рогач и говорит, буду обучаться яечню жарить.
Ганка ворвалась в хату. Ладя стоял с рогачом на вытянутой руке и смотрел в печь.
В печке горел хворост. Ладя держал над хворостом на рогаче сковороду. Когда Ладя ее вытащил, в сковороде было полно обгоревших веточек.
— Дай сюда. — Ганка взяла рогач, установила руку на локоть и осторожно вытянула рогач в глубь печи: сковорода была точно над пламенем, как над костром.
Ладя смотрел за Ганкой.
— Надо было вначале подмести печь.
— Я сам разводил огонь.
— Поэтому и говорю. А так будешь есть свою яичницу с черепьем.
— Ты знаешь, никогда не готовил в русской печи, — сказал Ладя, и глаза его смеялись.
— И никогда не будешь. Я запрещаю.
Ганка поджарила яичницу, вытащила и поставила на стол.
— Садись. Ешь.
— Жандармерия, — сказал Ладька. — Но все равно я с Якимом Опанасовичем договорился, что, как совсем подсохнет, мы с ним начнем рыть колодец. Он меня научит.
— Ешь и отправляйся в амбар.
Ладька молча жевал, обжигался.
— Ты не опоздаешь в школу? — спросил он с надеждой.
— Не опоздаю. Провожу тебя и тогда пойду.
— Может, я здесь позанимаюсь?
— Нет. В амбаре. Здесь тебе будут мешать. К тетке полсела приходит.
— А в амбаре кричат воробьи.
— Ешь.
Через минуту они с Ганкой уже шагали по знакомой улочке к амбару.
Яким Опанасович встретил Ладю радостным приветствием. Он сидел на пороге тамбура и слушал радио. Тут же рассказал, что ему принесли завтрак в платочке, и, пока он слушал политогляд,[9] ворон унес сало. Ганка, что называется, с рук на руки передала Якиму Опанасовичу Ладю, сказала:
— Не провороньте его, как свое сало, — и ушла в школу.
Ладя присел возле Якима Опанасовича. Ему хотелось поговорить о колодце, о сале, которое унес ворон, но не хотелось идти в амбар и браться за скрипку. Ладя развалился на пороге, как и Яким Опанасович. Бормотало радио, цвели сады, пахло теплым свежим молоком. Райские кущи.
Вдруг прозвучал над самым ухом голос Ганки. Ганка уже сходила в школу, дала задание ученикам и вернулась проверить, как занимается Ладя.
— Вставай.
Ладя вскочил.
— Пошли.
— Куда?
— Я тебя сдам к маме на ферму. Люди построже, с дисциплиной. — И Ганка взглянула на Якима Опанасовича. Потом сказала: — Сами вы стрикулист.
Глава восьмая
Андрей уже несколько дней не мог застать дома Риту. У нее была практика на заводе. Студенты первого курса убирали помещение, территорию. Так называемые разнорабочие. Сегодня Андрей решил поехать на завод сам. Ему казалось, что Рита избегает встречи с ним, не торопится его видеть, даже не звонит. Может быть, потому, что она теперь очень занята? Но он тоже занят, и ничуть не меньше. Андрей ждал, ждал и решил действовать. А когда он решал действовать, то он не раздумывал больше. Ему хотелось немедленно видеть Риту, где бы она ни находилась: дома, в институте, на заводе. Он ее найдет.
Завод был на площади, в районе Серпуховской улицы. Андрей узнал об этом у родителей Риты. Назывался полностью — Московский экспериментальный завод крупногабаритных электромашин.
Когда Андрей приехал на Серпуховскую улицу и прошел до площади, он увидел высокий стандартный корпус с большим орденом Трудового Красного Знамени над входом.
Андрей не бывал на заводах, но он ясно представлял себе — двор, цеха, склады, кирпичные трубы и «еще что-нибудь железное». «Еще что-нибудь железное» — так говорил Ритин отец, когда шутил над Андреем. Андрей в ответ сдержанно улыбался. Он тоже мог бы, конечно, ответить шуткой в отношении людей, не интересующихся серьезной музыкой, а только «чем-то железным», но он всегда помнил, что перед ним Ритин отец, и всегда сдерживался.
Андрей вошел в стеклянные двери завода и остановился пораженный: холл, кашпо, кресла, пепельницы на высоких тонких ножках. На стене две прекрасные большие картины, выполненные маслом, — пейзажи средней полосы России. И главное, полная тишина.
Андрей растерянно стоял посреди проходной. Надо иметь пропуск. Да и куда именно ему идти?
Пробегали ребята в рабочих халатах, в спецовках. Очень было похоже на институт, где училась Рита.
Андрей отошел к стенду с перечнем цехов и отделов, чтобы сосредоточиться и принять решение, как он будет искать Риту и где. Обратиться в комитет комсомола — ищу сестру? Нет. Не годится. Почему сестру? Еще обязательно двоюродную. Просто прислали из института за Плетневой. Из комитета комсомола. Нет. Тоже не годится. Рите это может не понравиться. Наверняка даже не понравится.
Андрей начинал злиться. И, собственно, зачем он сюда примчался и стоит в проходной и читает совершенно непонятный ему перечень отделов и цехов! Выдумывает всякие глупости, как мальчишка. Он музыкант, и это надо понимать. Он сейчас уйдет, и это будет самое правильное. В конце концов, есть у него самолюбие или нет! Испарилось совсем!
— Это он.
— Ты ошибаешься.
— А я тебе говорю, он. Косарев! — позвал кто-то Андрея.
Андрей повернулся. Перед ним стояли «гроссы».
Иванчик и Сережа хлопали Андрея по плечам. Они искренне радовались.
— Что ты здесь делаешь?
— Ищу Риту. — Андрей не мог лукавить перед «гроссами».
— Она у нас на станции. На испытательной, где мы работаем.
— Как бы ее повидать? Мне срочно.
«Гроссы» посоветовались и сказали:
— Пойдешь с нами на станцию. Сегодня запускаем машину. Это очень интересно.
Андрей кивнул. Он хотел только одного — увидеть Риту.
Иванчик побежал в бюро пропусков, потом вернулся.
— Документ у тебя есть какой-нибудь?
— Студенческий билет.
Они прошли через проходную и оказались на заводском дворе. Андрей снова был удивлен: просторный асфальтированный двор, цветники, даже фруктовые деревья. Цеха выглядели куда современнее многих зданий в городе. Окна сверкали чистотой.
— Идем, идем, — подталкивал Андрея в спину Иванчик.
Проехал автокар с катушками кабеля. За ним — второй автокар с большими белыми изоляторами. Ворота цеха сами открылись — автокары исчезли внутри, — ворота сами закрылись.
— Фотоэлемент, — сказал Сережа.
Андрей кивнул.
Подошли к дверям, над которыми горело табло «Испытательная станция».
— Шагай, — сказал Сережа, — не бойся.
Андрей шагнул, и дверь автоматически открылась.
Это был зал со стеклянным потолком и деревянным, уложенным мелкими кубиками полом. Стояли станки, ящики с деталями, приборы, похожие на телевизоры, черные квадратные трансформаторы. На полу были кабели. Они тянулись к машине, к электрическому мотору. Он возвышался посредине стенда и был окружен веревочкой с красными флажками. Около машины суетились люди в халатах.
Оба автокара уже стояли около веревочек. Рабочие сгружали изоляторы и кабели.
Андрей попытался издали отыскать глазами Риту, но не смог — на всех все одинаковое.
Иванчик, Сережа и Андрей подошли к ограждению.
— Подожди здесь.
Иванчик и Сережа вошли за ограждение.
