Жаклин Уилсон - Моя сестра Джоди
– Не знаю, – слукавила я. – А ты думаешь, мама испечет мне настоящий деньрожденный торт?
– Пф, ты еще сомневаешься? Разве она сможет устоять перед таким соблазном? Конечно, испечет, с надписью из крема и свечками, розовыми и белыми, в тон твоему платью… Нет, не в тон!
– Мне хочется, чтобы на вечеринке были только мы с тобой, – сказала я.
– И Харли.
– Нет, даже без Харли, – как легко признаваться во всем, когда ты с головой укрыта одеялом! – Он мне нравится, и нравится быть рядом с ним, но я всегда при этом стесняюсь.
– Стесняешься Харли? – спросила Джоди.
– А разве ты сама никогда никого не стесняешься?
Джоди замолчала так надолго, что я даже подумала, не уснула ли она опять, и потому легонько толкнула ее локтем.
– Я думаю, – сказала Джоди. – Пожалуй, я нисколько не стесняюсь парней, но рядом с некоторыми из них, такими как Джед или Берни, мне становится немного не по себе, особенно когда они начинают по-особому смотреть на меня. Или это тоже называется стеснением?
– Я ненавижу, когда парни так смотрят.
– А мне нравится.
– И тебе не бывает страшно?
– Я люблю, когда мне слегка жутковато, это так возбуждает, – сказала Джоди.
– Мы с тобой такие разные, – вздохнула я, удобнее пристраиваясь рядом с сестрой.
– Я почти уверена, что мама и папа меня удочерили, – сказала Джоди. – Может быть, они думали, что у них не будет своих детей, и отправились за ребенком в детский дом. Там папа увидел мою мордашку и сразу в меня влюбился. Они подписали все необходимые бумаги, забрали меня, а потом мама забеременела, но отсылать меня назад в детский дом было уже поздно.
– Прекрати! Разумеется, никто тебя не удочерял.
– А иногда мне хочется, чтобы так оно и было. Мне хотелось бы иметь совсем другую маму.
– Маму – может быть, а папу?
– Ну… Пожалуй, тоже, потому что на самом деле он не крутой, не красавец и не босс. Просто папа. А мне хочется, чтобы мой настоящий папа был рок-звездой или знаменитым футболистом. Представляешь, он был футболистом, а мама – девушкой из группы поддержки. И папа даже не подозревает, что у него есть дочь. Но в один прекрасный день он все узнает, и найдет меня, и полюбит, и увезет с собой.
– А как же я?
– Тебя он тоже заберет.
– Нет, не выйдет, если мы с тобой не настоящие сестры.
– Мы всегда останемся настоящими сестрами, ты и я, – сказала Джоди. – Я всегда буду любить тебя больше всех на свете, а ты меня, верно?
– Вернее быть не может, – согласилась я.
Тут, распевая «С днем рождения тебя!», к нам в спальню вошли родители. В руках они держали подарки, завернутые в серебряную бумагу и перевязанные белыми ленточками. Я осторожно погладила свертки, потрогала ленточки, а Джоди принялась бесцеремонно тыкать пальцем и прощупывать подарки, пока мама не отбросила ее руку в сторону:
– Не лезь! Это подарки не тебе, Джоди. Дай Перл самой спокойно их распаковать.
– Так пошевеливайся, Перл! Если будешь так сильно тормозить, то откроешь их только на свой двенадцатый день рождения, – стала поторапливать меня Джоди.
В папином подарке лежал какой-то маленький продолговатый предмет, и я с надеждой подумала, что это мобильный телефон. Мне очень хотелось иметь мобильник, хотя, если честно, звонить по нему было некому.
Нет, это был не мобильник, а обтянутая кожей коробочка, внутри которой лежала нить жемчуга.
Я переложила жемчужины в свою согнутую ковшиком ладонь. Такие нити жемчуга обычно носят пожилые – очень пожилые леди. Я постаралась изобразить телячий восторг и воскликнула:
– Ой, папа! Спасибо тебе огромное! Настоящий жемчуг!
– Ну, жемчуг, положим не настоящий, но очень-очень хорошая подделка, – сказал папа. – Тебе правда понравился мой подарок, солнышко? Мне хотелось, чтобы у моей Жемчужинки были свои собственные жемчужинки, хе-хе. Мама хотела подождать с этим подарком, пока ты не станешь постарше…
– …но Перл стремится повзрослеть как можно скорее, – перебила его мама, дергая меня за одну из заплетенных на ночь косичек. – Хотя в эту минуту ты выглядишь всего лет на шесть, не больше, благослови тебя Господь!
Мама подарила мне розового плюшевого пуделя, флакон розовой туалетной воды и большую банку розовой пены для ванн. После этого нераспечатанным остался всего один сверток. Я осторожно открыла его, чувствуя, как у меня слегка дрожат руки. Внутри свертка оказалась выстиранная и отглаженная черная Джодина футболка с новенькой черной бархатной окантовкой вокруг шеи и на конце рукавов. А под футболкой лежала черная бархатная юбочка, плиссированная и очень короткая.
– О! – дрожа от восторга, сказала я.
– Выкройки у меня не было, так что я сшила ее на глаз, – сказала мама. – Примерь, Перл. Надеюсь, она придется тебе впору.
Я натянула юбку прямо под ночнушку – она сидела на мне как влитая.
– Приподними ночнушку и дай взглянуть, – сказала мама. – О боже, она получилась слишком короткой!
– Да что ты, мам, в самый раз, – сказала Джоди. – Ну-ка, повернись, Перл. Фантастика! Смотришься так, будто возвращаешься с тусовки в ночном клубе. Класс!
Я поскорее побежала к зеркалу взглянуть на себя. В этой юбке я действительно выглядела просто роскошно.
– Ой, мам, спасибо тебе огромное! Это самый лучший подарок в моей жизни! – воскликнула я, танцуя по комнате.
– Не говори чепухи. Вспомни, сколько дорогих и красивых вещей мы дарили тебе раньше. А это что? Всего лишь кусок дешевого бархата, – ответила мама, но по ее лицу было видно, что ей очень приятно.
Вечеринку назначили на четыре часа дня, поэтому ланч мама приготовила скромный – томатный суп и сэндвичи, – чтобы у всех осталось в животе место для праздничного чая.
– А я хочу, чтобы деньрожденный ланч тоже был большим, – ворчал Зеф. – Я все еще голодный. И вообще, Перл, я не хочу идти на твою дурацкую вечеринку. Бессменка сказала, что перед этим мне придется еще раз помыться и переодеться.
– Я сама не хочу этой вечеринки, – сказала я.
Хотя мне очень нравится томатный суп, в тот день я смогла проглотить всего пару ложек – меня начали одолевать мысли по поводу этой проклятой вечеринки. Чем мы будем заниматься с четырех до половины седьмого? Нельзя же два с половиной часа только есть торт и пить чай!
– Поиграете во что-нибудь, глупышка, – сказала мама.
– Во что, например?
– Ну, в жмурки или в «фермер и свинки», – сказала мама с придыханием, словно это были не простые слова, а волшебные заклинания. – В них обычно играют на вечеринках.
– А как в них играть, ты знаешь?
– Я не знаю. Когда я была маленькой девочкой, мне не устраивали праздников и вечеринок, потому что семья у нас считалась пропащей. Мои братья вечно либо сидели в кутузке за воровство, либо дрались между собой. Сестра вообще была кошмарной ведьмой. Так что я ничуть не виню тех матерей, который запрещали своим детям водиться с нами. Но я читала в одной книжке, во что именно играют дети на вечеринках, – улыбнулась мама. – Думаю, вы уж как-нибудь сообразите. А теперь, дорогая, не приставай ко мне больше, у меня еще масса дел. И не заходи на кухню. Я не хочу, чтобы ты раньше времени увидела свой праздничный торт.
– Ты знаешь, как играть в «фермера и свинок», Джоди? – спросила я.
– Нет, конечно! Кому нужны эти древние игры? Отстой! Для маленьких сейчас устраивают праздники в каком-нибудь аквапарке или в кафе-игротеке, а народ постарше предпочитает погонять на лимузине, а потом завернуть куда-нибудь в пиццерию.
– А нам-то что делать? – спросила я.
– Придумаем свои игры, Перл, не унывай, – сказал сидевший на скамье рядом со мной Харли.
Больше всего я беспокоилась именно из-за него. Я не хотела его утомлять, потому что знала, что он ненавидит вечеринки ничуть не меньше, чем я.
– Я что-нибудь для тебя придумаю, – сказал Харли.
– И я тоже, – кивнула Джоди. – Эй, Харли, а у тебя есть поздравительная открытка? Перл ждет не дождется посмотреть, что ты для нее нарисовал, ведь ты же у нас знаменитый художник.
– Ничего я не жду, – покраснела я. – Заткнись, Джоди.
– Мы делаем для тебя открытки, – сказал Дэн.
– Тсс! Бессменка сказала, что это сюрприз! – одернула его Сакура.
– А я всю свою открытку заляпал, – сказал Зеф. – Никудышная открытка.
– Нет, я уверена, что она замечательная, – возразила я.
Каких же усилий все это от меня требовало! И как же мне хотелось удрать куда-нибудь и спрятаться до тех пор, пока не закончится эта проклятая вечеринка! Конечно, я бы этого не сделала. Так, просто мечты.
А потом к нашему столу подошел мистер Уилберфорс и протянул мне коробку шоколадных трюфелей.
– Это тебе. С днем рождения, девочка, – сказал он.
– Ах, как это мило с вашей стороны, мистер Уилберфорс, – пропела мама, а потом зыркнула на меня: – Ну, что нужно сказать, Перл?
– Большое спасибо, – послушно поблагодарила я, хотя, между нами, терпеть не могу шоколадные трюфели.
