Нина Грёнтведт - Привет! Это я...
Я рассказала Стиану про ту мрачную и загадочную драму, которая разыгралась у нашего окна в тот день, когда Андреас весь трясся и ел сахар прямо из нашей сахарницы. Это было так страшно, и Дизель лаял как ненормальный…
— Это был приступ. У него диабет, — пояснил Стиан.
— Да, но почему Дизель так ужасно лаял?
— Потому что собаки хорошо чувствуют, что происходит с хозяином. (По части собак Стиан специалист — у них в доме целая свора собак.) Дизель почувствовал, что Андреасу из-за сахарной болезни стало плохо и срочно нужен сахар… (тут до меня стало понемногу доходить, в чём дело). Ну вот, он и начал лаять — то ли от страха, то ли хотел хозяина защитить.
— Да, я примерно так и подумала, — промямлила я, и в который раз у меня зарделись уши. (Хорошо, что я в шапке была!) — Конечно, потому-то Дизель и лаял, — я постаралась говорить как ни в чём не бывало. (Иногда, ради того чтобы не потерять лицо, человек может позволить себе невинную ложь… Я же знала, что диабет — это и есть сахарная болезнь. И знала, что сахарной болезнью страдает Андреас, а никакой не Дизель. Вот ей-Богу, знала. Просто вылетело из головы.)
Стиан смотрел на меня с улыбкой — такой хорошей, что я не могла не улыбнуться в ответ. Он ещё добавил, что восемьдесят процентов собачьего ума обусловлено нюхом, так что Дизель сразу унюхал, когда Андреасу поплохело и понадобилась помощь. Подумать только, что собаки чувствуют запах страха! Да, Стиан очень много всякого знает про собак!
Вот такие дела. Опять с нашей улицы из Зелёного дома съехали жильцы. Но это неудивительно — в Зелёном доме жильцы то и дело меняются.
Обсудив тему «Тони, Андреас и Дизель», мы заговорили о Хелле. (Это было неизбежно.) Стиан ещё раньше был в курсе многих дел, но я рассказала ему, до чего додумалась, пока гостила у Бабушки. Сказала, что не хочу быть злой и что Хелле — моя самая-самая близкая подруга. Она лучше всех, и я хочу, чтобы мы с ней опять дружили.
Стиан всё понял. Он знает, что Хелле не ответила на мои сообщения. Это потому, сказал он, что Хелле почти все каникулы очень злилась и скучала.
Ещё Стиан сказал, что, пока меня не было, она не нашла себе новую подругу.
И я пошла вместе с ним к нему (к ним) домой, чтобы поговорить с Хелле.
Не-е-ет!!!!!!!
Но, когда мы пришли, Хелле заперлась у себя в комнате. Я постучала и спросила — можно мне войти? Но Хелле не ответила. Не произнесла ни звука. Я стучала в дверь ещё и ещё и спрашивала, и наконец Хелле сказала:
— Ода, иди домой. Не хочу я с тобой говорить.
И мне пришлось уйти домой…
На террасе, на выходе, я спросила у Стиана — как он думает, когда-нибудь, потом, Хелле станет опять со мной дружить?
— Не знаю, — ответил он. — Попробую поговорить с ней о тебе. В твою пользу.
Если у меня получится и тебе можно будет ей позвонить, я пришлю сообщение. О’кей?
— О’кей, — сказала я и опять (опять!) ему улыбнулась.
И «спасибо» сказала на прощание. (Это было так необычно — вдруг заговорить друг с другом по-хорошему.)
И я пошла домой.
Слишком поздно
Сижу в своей комнате с мобильным в руках и жду.
Жду…
…и жду.
Но от Стиана нет никаких сообщений…
Когда не осталось надежды…
Достаю дневник, пытаюсь что-то писать.
Дорогой дневник!
Я…
…мне нечего писать.
Внутри совсем пусто.
Я одна.
Без подруги.
Часы
Часы тикают, время идёт. Минуты щёлкают — одна за другой. Вот уже больше часа прошло!!!
Нет, поздно уже…
Полночь
Дорогой дневник!
Давно наступила ночь, и все улеглись. Я лежу в постели, дневник со мной. Спать не могу. Кажется, сердце у меня разорвётся.
Я ТАК СКУЧАЮ ПО ХЕЛЛЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Сообщение
Внезапно я просыпаюсь и сажусь на постели. Пищит мобильный телефон!
Сегодня воскресенье. Утро. Вчера был самый хороший и одновременно самый плохой день за всю мою жизнь.
Самый хороший, потому что я поняла — мы со Стианом друг другу нравимся и теперь мы друзья.
Самый плохой — потому что я официально потеряла лучшую подругу. Стиан обещал прислать сообщение о том, когда я могу позвонить Хелле. Но никаких сообщений не было, и в конце концов пришлось лечь спать.
Заснуть никак не удавалось. Чтобы подготовиться к разговору с Хелле, я много чего написала в дневнике, но это всё оказалось бесполезным. Стиан ничего не прислал. И под конец я заснула… (Во сне я плакала — и мне не стыдно в этом признаться.)
Но сейчас утро воскресенья, и пришло сообщение — от Стиана! Я читаю, а внутри всё дрожит. Вот что пишет Стиан: «Привет, извини, что долго. Понадобилось время. Можешь позвонить ей сейчас. С.»
Он поговорил с Хелле.
И я могу ей позвонить!
Она ответит, когда я позвоню.
Что ей сказал Стиан?
Она очень сердится или не очень?
Она простит меня???
«Ох, Хелле, подружка моя! Как я хочу, чтобы мы снова дружили! Ты моя лучшая, самая-самая лучшая подруга на всём белом свете! Во всей Вселенной!» — так я думаю, сидя в своей комнате, сжимая в руке телефон и глядя на номер телефона Хелле.
Мне очень страшно звонить!
Но я звоню. Набираю номер…
Разговор
Хелле отвечает после трёх гудков.
— Привет, — говорит она.
— Привет! Это я…
Хелле молчит. Я не знаю, как начать. С него начать?
— Я… я тебе песню написала. Точнее говоря, я переделала песню «Две подружки». Знаешь, вот эту: «Наши подружки бок о бок живут…» — ну и так далее. Получилось как бы про нас с тобой.
Хелле молчит, но я слышу, что она на телефоне. Слышу, как она дышит. Может быть, она ждёт, что я ещё скажу.
— Песня называется «Хелле и Ода», правда, имена у нас другие, не такие, как в оригинале, но…
Я пробую засмеяться, но выходит как-то глупо. Хелле не смеётся…
— Могу спеть её тебе, — предлагаю я.
Хелле всё молчит, но трубку не кладёт. Откашлявшись, начинаю петь:
Хелле и Ода живут по соседству,
Дружат так крепко, с самого детства.
С первого взгляда они непохожи,
Глаза отличаются, волосы — тоже.
Но те же цветные в причёсках резинки,
Те же липучки у них на ботинках.
В школу, из школы, в будни и в праздники —
Всегда они вместе, хоть внешне и разные.
Игры и тайны, словечки, привычки —
Это главней, чем глаза и косички.
Мы же с тобою — подруги навек,
Как только может дружить человек.
Но как-то однажды в разгаре зимы
С тобою, подружка, поссорились мы.
— Я больше не буду водиться с тобой!
— А ты не ходи ко мне больше домой!
— Я буду всегда на Платформе играть,
Ты будешь внизу, дорогая, стоять!
— На дерево наше полезу одна,
А ты уходи, ты мне не нужна!
Тут я делаю паузу, чтобы перевести дыхание. Глотаю комок в горле. И почему я так волнуюсь? Ведь на другой трубке — всего лишь Хелле! Хелле, которую я знаю всю жизнь!
Она по-прежнему молчит, и я продолжаю:
Хелле, я знаю, моя лишь вина.
Дорога до школы ужасно длинна…
Тянется время, за часом час,
Тихо совсем на участке у нас…
Хелле, пожалуйста, ты приходи!
Ведь без тебя очень пусто в груди.
Я виновата, но не могу
Я выносить больше грусть и тоску!
Хелле, давай мы подругами будем,
Станем как раньше, ссору забудем.
Лазай на дерево сколько угодно,
Сиди на кровати, чтоб было удобно…
Хелле, я знаю, моя в том вина.
Но приходи, ты мне очень нужна.
(Надеюсь, она не расслышала, как дрожал мой голос, когда я пела.)
— Ой, — говорит Хелле. — Какая песня замечательная!
— А вот и нет, — говорю я.
— А вот и да.
— Не-а.
— Да-а-а-а.
— Прости меня, — говорю я. (Выпаливаю это так быстро, как только могу. Удивительно, как трудно выговорить именно эту фразу!)
— Спасибо за песню, — говорит Хелле. Она снова добрая и мягкая. — На Платформе — через две минуты?
По голосу слышу, что она улыбается. Я тоже улыбаюсь.
— Кто первый?!! — кричу я и скатываюсь по лестнице.
Это нетрудно — сделать Хелле доброй и мягкой. Она НИКОГДА не злится подолгу. Она — МОЯ ЛУЧШАЯ ПОДРУГА!!!
