Юрий Коваль - Самая легкая лодка в мире (сборник)
Скульптура, лодка и граммофон – для одного вечера это было слишком много. И если скульптура с граммофоном как-то соединялись, то лодка оказалась бельмом в глазу сразу у двух человек.
Орлов с милиционером повернулись к лодке спиной, девушка Клара, привыкая к обстановке, хлопала ресницами, ну а Петюшка Собаковский никаких бельм вообще не замечал. Он вертел своими собственными бельмами и торопился сесть за стол перекусить.
Орлов взял в руки граммофонную трубу, приставил узкий ее конец к собственному рту, а чудовищный раструб к уху Клары и проревел:
– Карл у Клары украл кораллы…
Клара Курбе счастливо засмеялась.
Милиционер-художник выхватил трубу и прокричал, что «Клара украла кларнет».
Орлов зажег с пяток керосиновых ламп, появился чайник, в комнате сделалось уютно.
Трубу приладили к ящику. Петюшка Собаковский схватился было за рукоятку, но Орлов с милиционером оттащили его от граммофона и стали крутить рукоятку сами. Пластинка завертелась, и послышался вальс «Амурские волны».
Старинный вальс из древнего граммофона усилил керосиновый уют. В комнату спустились откуда-то нежность и легкая грусть. Далеким и тихим был звук, выливающийся из граммофонной трубы, далеким и тихим, как из морской раковины. Казалось, вальс доносится сквозь шум прибоя.
– Бедные звуки… – шептала Клара Курбе. – Какие они тоненькие и маленькие…
– Вот это настоящая музыка! – подхватывал Орлов.
Милиционер-художник гордился граммофоном и командовал:
– Тише, тише! Дайте послушать!
Подперев руками щеки, все столпились, сидя вокруг граммофона. Орлов то и дело толкал Петюшку локтем, боясь, что тот пропускает красоту звука.
Петюшка и вправду красоту пропускал, налегая на кильку и яблоки.
Стали пить чай. Про лодку все позабыли, и Шура-милиционер купался в лучах граммофонной славы.
Глава XIV
«Люди в шляпах»
Между тем скульптурная группа «Люди в шляпах» по-прежнему оставалась в тени. Орлов хотел как-то подсоединить ее к граммофону, но это пока не удавалось. Чудовищная черно-красная труба-воронка уже буквально всосала в себя Клару Курбе, и Шура-милиционер сиял, направляя раструб на девушку.
– Мне кажется, труба граммофона похожа на какой-то головной убор, – сказал наконец Орлов. – Скорей всего, на необычную шляпу.
– Ничего похожего, – ответил Шура-милиционер, не ожидая неприятностей. – Она похожа на ухо.
– Жалко, что здесь нет никакой шляпы, – сказал Орлов. – А то бы мы сравнили.
– А группа-то скульптурная! – воскликнул Шура, попадаясь на удочку. – Вон там сколько шляп – и ничего похожего.
Скульптурную группу подтащили поближе к лампам и убедились, что действительно – ничего похожего.
Тут Петюшка Собаковский задумал отличиться. Он схватил граммофонную трубу и нахлобучил себе на голову. Милиционер сделал бровью, Орлов поморщился, девушка глянула на Петюшку с некоторым презрением.
Затырканный Петюшка отдал трубу хозяину и сел на место.
– Люди в шляпах, – сказала Клара Курбе, задумчиво улыбаясь Орлову. – Какой интересный замысел!
– Все в шляпах, – заволновался Орлов. – И у каждого под шляпой свой внутренний мир. Видите этого носатого? Носатый-то он носатый, а под шляпой у него все равно свой мир. Как думаете, какой?
Девушка Клара Курбе, а за нею и остальные пристально оглядели носатого члена скульптурной группы, прикидывая, какой у него внутренний мир.
– Ясно, что в этом человеке происходит борьба, – сказала Клара, – но борьба непростая.
Все снова вперились в носатого, размышляя, какая в нем может происходить такая уж борьба.
– Мне кажется, это борьба неба и земли, – пояснила Клара.
Все замерли, и Орлов растерялся, не ожидая, видно, от девушки такой силы взгляда. Милиционер же художник отчетливо остолбенел. Ему, пожалуй, и в голову не приходило, что небо и земля могут бороться. Краешком глаза глянул он на пол, а после на потолок.
– Все это правильно, – чуть заикаясь, сказал Орлов. – Точно подмечено. Именно – борьба…
– А под той кривой шляпой, – продолжала Клара, – под той борьба огня с водой.
Милиционер с граммофоном окончательно пошатнулся. Силою своих взглядов девушка Клара Курбе решилась затмить не только граммофон, но и скульптурную группу. Милиционер-художник обеспокоился. Выбравши одну из шляп попроще, он ткнул в нее пальцем и сказал:
– А под этой происходит борьба добра со злом.
– Хэ-хэ, – ответила Клара Курбе. – Ничего подобного.
Милиционер поежился и, закрыв рот, воззрился на Клару.
Орлов толкнул локтем Петюшку, который чем-то хрустел в кармане.
Вглядываясь в скульптурную группу, Клара молчала.
– Под этой шляпой происходит нечто иное, – замедленно начала она. – Это… борьба борьбы с борьбой!
Эти таинственнейшие слова совершенно ошеломили милиционера-художника и художника Орлова. Одна из керосиновых ламп внезапно пыхнула и погасла. Все общество, расширивши глаза, вглядывалось в Клару, соображая, может ли быть на свете такая неслыханная борьба.
Старый мой друг художник Орлов наконец-то поглядел на меня в поисках поддержки. Борьба борьбы с борьбой вышибла из его глаз мое бельмо, то есть лодку. Но обида еще не угасла во мне, и я решил не ввязываться в дело.
Орлов глянул на милиционера, но тот затравленно молчал, оглядываясь на граммофон. Петюшка Собаковский, которому запретили хрустеть, в расчет не принимался. Орлову надо было выпутываться самому.
– Борьба, – медленно выговорил он. – На вид человек как человек, а в душе все – борьба, борьба…
– Борьбы с борьбой, – подчеркнула Клара.
Орлов передернулся и опять глянул на меня.
– А мне нравится, когда борьба борется с борьбой, – сказал я, выручая старого друга, хорошего, в сущности, человека, который всегда выручал и меня.
– Подумать только! – воскликнула Клара, неприязненно оглядывая меня. – Вы, кажется, понимаете, что такое «борьба борьбы с борьбой».
– Конечно, понимаю, – сказал я.
– Что же это?
– Очень даже простая штука, – ответил я, глядя Кларе в глаза. – Я и сам один раз видел, как борец школы дзюдо боролся с борцом школы каратэ. Вот это и была борьба борьбы с борьбой.
– Ерунда, – сказала Клара. – Чтоб понять, что такое «борьба борьбы с борьбой», надо много страдать, много думать.
– Я и думаю, только не о вашей «борьбе», а о своей лодке, самой легкой в мире.
– Эта лодка самая легкая в мире?
– Самая легкая.
– А легче нету?
– Нету и не может быть.
Клара задумалась, встала из-за стола, обошла лодку.
– И здесь борьба, – сказала она, – легкое борется с тяжелым, но тяжелое побеждает.
Перешагнув через борт, Клара вдруг плюхнулась на капитанское место.
Этого я стерпеть не мог.
– А ну-ка вылазь! – крикнул я, вскакивая.
Потрясенная моим тоном, Клара оглянулась на Орлова.
– Вылазь, вылазь, – повторил я. – Вылазь без борьбы.
– Он хозяин, – развел руками Орлов. – Раз говорит «вылазь», значит, вылазь.
Клара Курбе выкарабкалась из лодки, подсела к столу и нервно глотнула чаю. Орлов отодвинул скульптурную группу в тень. Клара отвлеченно звякала ложкой, не желая глядеть в мою сторону.
Вечер, кажется, был испорчен.
– Слушай, – сказал Петюшка, – а как называется твоя лодка?
– Сам не знаю, – ответил я, – еще не придумал.
– Ты знаешь, что я думаю, – сказал Петюшка. – У самой легкой лодки в мире должно быть и название самое легкое в мире.
Глава XV
Самое легкое название в мире
Такой выходки от Петюшки не ожидал никто.
В первую секунду все приокаменели, раздумывая, что, собственно, сделал Петюшка – брякнул ли глупость или высказал нечто разумное?
Особо напрягался милиционер-художник и даже почти схватился за голову, которая не успела переварить «борьбу борьбы с борьбой», а Петюшка подбросил нового материалу.
– Как это может быть – самое легкое название? – сказал Шура. – Легкая лодка – я понимаю. А название?
Петюшка Собаковский и сам растерялся.
– Ну взять, к примеру, название «Пена», – сказал он. – Пена-то легкая.
Тут уж всем стало ясно, что Петюшка ляпнул глупость. Только полный дурак может назвать свою лодку «Пена».
Клара замкнуто звякала ложкой. Теперь и на Петюшку смотреть ей не хотелось. Во-первых, он брякнул глупость, во-вторых, он разговаривал со мной. А после того, как я выгнал Клару из лодки, разговаривать со мной не должен был никто. Глянув на Петюшку, как на некоторую неприятную пену, Клара углубилась в чай.
Орлов с милиционером сразу поняли, что Петюшка потерял золотое место в сердце Клары, и молчали, решив свои места пока сохранить.
– «Пена» не годится, – сказал я. – Как-то нелодочно.
– Почему нелодочно? – спросил Петюшка. – Легонькая, беленькая, бегает по волнам.
– Да разве нет ничего легче пены?
– Наверно, есть, – сказал Петюшка. – Может быть, пепел? А?
Клара снова глянула на Петюшку, как бы превращая пену в пепел.
