KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детская проза » Гавриил Левинзон - Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки

Гавриил Левинзон - Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Гавриил Левинзон, "Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Имеете полное право, — ответила Евдокия Семеновна. Она, видно, привыкла к Петиным шуткам. Раньше я его разговоры о женитьбе всерьез принимал.

Петя сунул мне банку, развернул меня и поддал коленкой, хулиган такой.

— Привет папе!

Я понесся к двери, но он окликнул меня:

— Ты не обижаешься?

— Да вы что! — сказал я. — Человек лягушек достал, а я на него обижаться буду?

— Скажи, что тебе самцы нужны.

Я пошел искать человека, имеющего прямое отношение к лягушкам.

— Трех самцов, — сказал я ему. — И пожалуйста, покрупней.

Он ухмыльнулся. Он вынес в банке трех лягушек, похожих на бегемотов.



Кажется, беспомощному Мите захотелось меня расцеловать, когда он их увидел. У него трешница в руке появилась. Я не успел сам отказаться от трешницы.

— Спрячьте-ка денежку, спрячьте-ка! — заволновался Сас, он поглядывал на меня с опаской: чего доброго выхвачу.

Я еще раз убедился: окружающие ни шиша во мне не смыслят.

— Спрячьте, Митя, деньги, — сказал я. — Кланяйтесь от меня вашей жене, когда завтра ее увидите. Я надеюсь, все обойдется благополучно.

Митя еще раз стал благодарить: от этих лягушек зависит здоровье его жены. Сас и тут помешал мне закончить дело как полагается.

— Да что вы перед ним рассыпаетесь? Нашли перед кем!

Митя засмущался, похлопал меня по плечу и ушел.

— Сас, — спросил я, — неужели я не заслужил, чтобы мне сказали спасибо? Ты же слышал: от этих лягушек зависит жизнь человека.

— Тоже мне Альберт Швейцер нашелся! — ответил Сас. — Ты что, изобрел средство от рака? Или, может, создал искусственную кровь? Ну-ка ответь, какой рост у Олега Блохина?

Я ответил. Тогда он стал другие вопросы задавать: сколько стоят на барахолке «врангеля»? Какой вес у Теофило Стивенсона? Вопросы были нетрудные. Сас смеялся после каждого ответа тоненьким своим смешком.

— Ну вот видишь, — сказал он, а фамилию свою написать не умеешь. — Ты просто дикарь двадцатого века.

Он уткнулся в книжку, постоял немного возле меня, читая, и ушел. Выходило, такой человек, как я, даже не заслуживает, чтоб ему говорили обыкновенные слова — «спасибо» и «до свидания».

О том, как я запутался в мечтах и понял, что должен заняться своим здоровьем. В этой главе делается первая в мире попытка классифицировать мечты, а также даются полезные советы, касающиеся того, как и о чем мечтать

«Мы любим помечтать!» — такое название придумала для диспута школьная пионервожатая. Ей поручил провести его во всех шестых классах наш директор, после того как выяснилось, что многие шестиклассники требуют у родителей джинсы за сто восемьдесят рублей. Стало ясно: мы не о том мечтаем.

Вот мы и учились, как правильно мечтать. Все выступали толково. Кто же не умеет отличить правильную мечту от неправильной? Очень хорошо, если тебе о космосе мечтается или о каком-нибудь общественно полезном деле; если ты мечтаешь о том, чтобы стать врачом или учителем, так это просто замечательно. В общем, говорили то, что полагается. Мишенька себе придумал мечту стать начальником ГАИ. Все в классе смеялись: он терпеть не может гаишников, он говорит, что они папу его преследуют. Пионервожатая выслушивала и хвалила каждого за его мечту. Одна Люсенька Витович, по-моему, правду сказала.

Пионервожатая и меня спросила:

— Ну а ты о чем мечтаешь?

Я заметил, что ей больше всего нравятся мечты на профессиональные темы. Я ответил, что мечтаю стать доктором — в белом халате и в очках.

— Почему в очках?

— Не знаю, — ответил я, — так мечтается.

— А о джинсах, — допытывалась она, — не мечтается?

— О штатовских или о польских? — спросил я.

— О штатовских, — сказала она ласково.

— О штатовских не мечтается, — ответил я.

Подловить хотела. Представляю, что было бы, если бы я здесь, на диспуте, рассказал о своей настоящей мечте на профессиональную тему.

В Одесском институте консервной промышленности работает довольно большой приятель моего деда. Вот дед и решил, что мне надо поступать в этот институт. Я скоро стал замечать, что мне нравятся всякие консервы. Не есть я их люблю, нет — вид меня их волнует: баночки, коробочки, этикетки. Всегда жаль портить такое изделие ножом. И вот появилась мечта: нажимаешь кнопку — коробочка открывается, и все за столом ахают. Хорошо, что я об этом ни гугу: пионервожатая решила бы, что Быстроглазый высмеивает важное мероприятие, — пожалуй, родителям бы позвонила. Я был доволен, что избежал опасности. Кажется, полоса неудач миновала. Да и вообще, мечты лучше не выбалтывать. На то они и мечты. От разговоров они тускнеют. Пусть себе мечтается на разные темы — профессиональные, общественно-политические, космические, но об этом лучше помалкивать.

И никаких портретов! А то на нашей улице в витрине фотоателье выставили портрет придурковатой девицы — фотограф к этому портрету название придумал: «Мечты сбываются». Я человек не застенчивый, но на этот портрет стараюсь не смотреть: неловко. Как-то мне попалась книжка с таким же названием: «Мечты сбываются». Я ее полистал: мне интересно было, о каких мечтах там идет речь. Оказывается, бывают мечты на спортивные и производственные темы, а у одной очень симпатичной девушки рыбнохозяйственная мечта была. Я об этой девушке все в книжке прочитал: рыбнохозяйственная — это же почти консервная.

Один из наших все же попался, пшенка АИ: уж очень он размечтался, пока шло мероприятие. Он сказал, что мечтает побегать в плавочках по пляжу. Он жмурился, подставлял плечи солнышку, хотя каждому было ясно, что солнце мечтой в класс не затащишь.

— Неужели у тебя нет большой, серьезной мечты? — спросила пионервожатая.

Она велела пшенке подумать и к концу мероприятия выбрать себе настоящую мечту, с которой бы не скучно было жить. Но пшенка же не дурак он сказал, что уже у него такая мечта имеется, только что пришла в голову: он мечтает стать водолазом, чтобы исследовать морские глубины. Ему сразу стало холодно, он обхватил плечи руками, зубы его постукивали. Остальные пшенки быстро при помощи троса подняли его на поверхность и стали укорять за то, что он перед погружением плохо оделся и забыл пропустить стаканчик согревающего.

— Не надо представлений, — сказала пионервожатая, но мечту одобрила.

К концу мероприятия пришел директор и проверил, не забыла ли пионервожатая кого наделить мечтой. Он убедился, что у каждого из нас теперь была большая, серьезная, настоящая мечта, с которой не скучно жить и хочется творить и дерзать. Директор остался доволен. Он сказал, что мероприятие принесло большую пользу и теперь никому из нас не придет в голову требовать у родителей джинсы за сто восемьдесят рублей. Я стал приглядываться к его карманам: интересно, в каком из них он калькулятор носит? Директор спросил, что это я его так настойчиво рассматриваю.

— Извините, — сказал я, — а у вас какая мечта? — Я слышал, он мечтает дотянуть до пенсии.

Он ответил, что мечтает, чтобы все мы выросли настоящими людьми, подлинными мечтателями. Знает, что надо говорить!

После мероприятия мне захотелось побаловаться, навестить свою живую мечту. Эх, буду мечтать, что в голову взбредет! Намечтаю такого, что ни на одном диспуте не расскажешь.


Я примечал, где что продается: засек государственную картошку по двенадцать копеек, прекрасные консервированные томаты и тонкие сосиски. Мне открыла старушка и, как всегда, проговорила:

— А, тимуровец!

Марина кормила Максимку из бутылочки с соской. Вид у нее был усталый. Я рассказал о картошке, томатах и сосисках. Она сказала:

— Все тащи, — и дала мне авоську.

Картошки я купил двенадцать килограммов. Когда я пристроил поверх картошки сосиски, а левой рукой прижал к боку банку с томатами, я очень хорошо понял, что это такое — «мечты сбываются». Но я не дохляк управился. Я притащил и спросил:

— Какие еще трудности?

Мы уложили Максимку в коляску, снесли его вниз по лестнице, и я полтора часа присматривал за ним, пока Марина отдыхала. С Вадимом мы так и не увиделись: он был на дежурстве.

По дороге домой ко мне прицепилась Шпарагина песенка: «Весел я…» Я напевал ее довольно громко, прохожие обращали внимание, а какая-то рожа в окне приложила палец к виску и повертела. Я попытался избавиться от этой песенки, но у меня не получилось. Я забывался и начинал опять: «Весел я…» «Нехорошо!» — подумалось мне. Я очень кстати вспомнил, что знаю неплохой способ, как избавляться от прилипчивых мелодий: нужно думать об интересном. И я стал думать. Песенка уже не напевалась, только рука иногда сама собой выдергивалась из кармана: дирижировать ей хотелось. Прохожие и это подметили. Но как совладать с рукой, я способа не знал. И вот я шел, стараясь, чтобы рука не очень-то своевольничала, и вдруг спохватился: да я же мечтаю! Мечта была странной: будто я доктор в очках, похожий немного на Вадима, немного на Петю Баша, будто я работаю на кафедре реанимации и на «скорой помощи» сразу — но, может, это была одна и та же организация, я как следует не разобрался, — и вот я «вытаскиваю» одного за другим «оттуда», а они меня благодарят: «Спасибо, доктор!» «До свидания, доктор!» — тоже никто из них не забывает сказать. А где же моя консервная? Ее уже не было. Я понял, что запутался в мечтах и опять подумал: «Нехорошо!» Я попытался вернуться к своей старой, консервной мечте — не получилось! Вот тут я начал понимать отчетливо, что со мной неладно: моя жизнь несется неизвестно куда, как корабль, сорванный в бурю с якоря. Догадки начали мелькать, и сердце так застучало, как будто бы у меня их два: в левом и в правом ухе.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*