Леонид Конторович - Колька и Наташа
— Чего особенного, — небрежно сказал он, — разберем все, кирпич за кирпичом и уложим его аккуратненько.
— Аккуратненько? Тогда давай завтра, — предложил Колька.
— Можно! — милостиво согласился Генка. Он решил утром сбегать к знакомому печнику и посоветоваться с ним.
Все складывалось так, как желал Генка. И все же чувствовал он себя неважно. Ночь прошла для него беспокойно. Снились какие-то страшные сны. То будто они сложили печь высотой с городскую водокачку, и, когда затопили ее, из поддувала хлынула вода. То печь получилась кособокая, и кирпичи, пританцовывая, напевали: «Коль не можешь, не берись, не берись!»
Рано утром он побежал к знакомому печнику, но, к великому ужасу Генки, того не оказалось дома. Генка пришел в отчаяние. Он поплелся к школе, пытаясь придумать какой-нибудь выход.
Кроме Кольки и Наташи, класть печку пришел Борис. Все они обрадовались, увидев Генку. Он стремился оттянуть начало работы, надеясь как-нибудь выйти из затруднительного положения. Но выхода не было — пришлось взяться за дело. Печь быстро разобрали, а к полудню выявилась полная беспомощность Генки: он не знал, как приготовить раствор. Выкладывая внутреннюю стенку, он без толку разбил много кирпичей, а в городе их нельзя было достать.
Только теперь ребята поняли, как их подвел Генка. Измазанные, усталые, они тяжело переживали неудачу.
— Несчастный Минор, — чуть не плача, говорила Наташа, — что ты натворил?
Борька укоризненно говорил:
— Какой же ты, хлопче, хвастунишка!
Колька ходил по комнате мрачнее тучи. «Вот Минор, вот подвел, — думал он. — Сколько кирпичей испортил!»
— Коля, — проговорил жалкий и подавленный Генка, — я тебя прошу — стукни меня разок, ну, избей. Мне будет легче, ну что тебе стоит, стукни.
— Отойди, Минор, — огрызнулся Колька, — а то и в самом деле стукну.
Забежал Каланча. Он возвращался с выгрузки дров, попутно в саду набрал яблок. С первого взгляда он понял все. Поторопились, не подождали его. А ведь он мог исправить печь. Кем только Васе не приходилось быть в годы бродяжничества.
По виду Генки Каланча догадался, кто виноват. Ссутулившись, гневно сверля Минора глазами, он свирепо двинулся на неудачливого строителя, зажал его в угол и ударил по щеке.
Колька стал между ними.
— Оставь его, Каланча, мы все виноваты.
Каланча угрюмо отошел к окну.
Все было до скуки знакомым. Около конюшни прыгали вертлявые воробьи, плотники поднимали веревками доски на верхний этаж.
— Плакала наша печь без кирпичей, — мрачно проговорил Каланча, как бы подводя итог невеселым размышлениям друзей.
— Что теперь делать? — спросила Наташа. — Что мы скажем маме, Коля?
В тяжелую минуту Наташа по привычке искала у него помощи.
Все с надеждой смотрели на Кольку.
Было душно. Речной ветерок почти не приносил прохлады. Колька расстегнул ворот косоворотки и вздохнул.
Во двор заглянул Владька, краснощекий мальчишка с большой головой, сын владельца экипажей. Он показал язык и, крикнув: «Строители-грабители», убежал.
Каланча с возгласом «Ах ты, сыч!» рванулся, готовый выпрыгнуть в окно и наказать Владьку.
— Подожди, — остановил его Колька.
— Чего ждать? — вскипел Каланча. — Ему наложить надо!
— Тебе бы только драться. Не нужно его бить. Понял? Подружиться бы хорошо! — сказал Коля.
— С буржуйским-то сынком? — не стерпела Наташа. — Ты что?
— А вот и то, — прервал он ее, — кажется, я нашел кирпичи.
— Где? — обступили его ребята.
Колька загадочно сощурил глаза:
— За мной!
Глава 5. Случай на улице
Они торопливо шли по узким пыльным улицам, мимо торговых подвалов, табачных лавочек, мастерских кустарей. Путь лежал к заброшенным складам, что находились на берегу Нижней Волги.
От жары накалилась земля. Духота усилилась, словно перед грозой.
Хуже всех чувствовал себя Генка. Его распарило, с лица лил пот. Несколько раз он говорил, что незачем так спешить, но сразу же умолкал под градом презрительных замечаний товарищей.
Больше всего донимал его Каланча. Каланча был уверен: теперь кладку печи поручат ему.
— Хорошо бы сообразить арбузика — все веселее, да и пить хотца, — выразительно подмигнул Вася в сторону базарчика.
— Поймают тебя, Каланча, и отлупят как следует! — одернул его Колька.
— Не отлупят, — беззаботно ответил Вася, но на базар все-таки не свернул.
…Друзья прошли половину пути, когда подул западный ветер, предвестник дождя. Туча закрыла солнце, и хлынул ливень. Ребята спрятались под аркой.
Каланча сказал, что запад правильно прозвали гнилым углом, — всегда ветер с этой стороны приносит дождь. Колька рассказал о названиях других ветров.
Северный ветер назывался верховым, южный — самый сердитый, упрямый и продолжительный — моряна, западный — горный, а восточный — сарайчик.
Наташа рассмеялась.
— Вот так придумал — сарайчик-зайчик.
— Ничего смешного, — насупил брови Колька.
Генка, подставляя под дождь босую ногу, глубокомысленно заметил:
— Коля, не обижайся на нее: девчонки все такие.
— Ну, ты, не очень-то, не заговаривайся, — одернула его Наташа.
— Ну вас, завели волынку, — процедил Каланча. Он был недоволен, что в их экспедицию попали Наташа и Генка. Зачем девчонку брать — одни крики и слезы и не выругаешься. Генку же после истории с печкой он считал совсем никчемным человеком.
Дождь прекратился неожиданно. Облака спрятались за рекой, и опять небом овладело солнце. На углу Никольской и Моховой случилось несчастье: Наташа порезала об осколок бутылки ногу. Девочка присела на панель, зажала рукой порез. Слезы выступили у нее на глазах.
Колька перевязал ногу платком. Платок сразу же намок от крови.
Каланча предложил рану засыпать песком и набрал горсть дорожной пыли.
Колька молча оттолкнул его.
Каланча сел на камень и недовольно поплевывал.
— Зря ты их взял с собой, — громко сказал он Кольке, имея в виду Наташу и Генку, — застрянем теперь. Один груз и только.
Колька не обратил внимания на его слова.
Но они очень затронули Наташу. Она встала, сделала несколько шагов. Нет, идти она не могла.
Каланче все это надоело. «Из-за чего терять время? Подумаешь, девчонка ногу порезала!»
— Колька, слышь, — сказал он, — оставь ее тут с Генкой, а сами потопали!
Наташа побледнела. Колька, глядя на нее, отрицательно покачал головой.
Генка показал Каланче язык.
— Тоже мне нашелся, хитрый какой. Почему это я должен оставаться, а не ты?
— Так мы до ночи не дойдем, — горячился Каланча, — не идешь? Прощевайте!
— Что ж, иди, иди, — сказал Колька. — Только какой же ты после этого товарищ?
Лицо у Каланчи стало совсем злым:
— Потише, ты!..
Колька мучительно искал выхода из положения.
В эту минуту из переулка, подрагивая на железных шинах, выехал нарядный фаэтон. Тучный кучер в высокой черной шляпе, натянув вожжи, сдерживал горячего рысака. Это был Антон Прокопьев — один из четырех извозчиков, служивших у Владькиного отца. Прокопьев хорошо знал семью Кольки и благоволил к мальчику.
— Дядя Антон! — обрадовано окликнул его Колька и подбежал к извозчику. — Довезите Наташу в Заречье. Вам ведь туда по пути. Пожалуйста! Она ногу порезала.
Кучер придержал лошадь и пожевал губами, почесывая черную в колечках бороду: он был не прочь выручить из беды девочку, но боялся попасться на глаза хозяину.
Заметив колебания Прокопьева, Колька с жаром заговорил:
— Я вас очень прошу, дядя Антон. Нам же за кирпичами для школы. Знаете, для той, что открывается в доме Федорова?
— Ну что ж, пущай садится!
Генка и Каланча дружно кинулись к экипажу.
— Но, но, куда? Ишь ты? Только одну, — поднял руку извозчик. — Садись, барышня, довезу.
Наташа уселась на ковровое сиденье. Колька и Генка прицепились сзади. А сбоку, поглядывая завистливыми глазами на товарищей, трусил Каланча. Если бы не Генка, то он, Вася, был бы на задке рядом с Колькой.
Генка строил Васе гримасы. Каланча грозил счастливчику кулаком.
Экипаж двигался медленно. У пивной, на окне которой был нарисован гном в шутовском колпаке, тянущий из кружки пиво, Прокопьев остановил лошадь. Он приятельски посмотрел на гнома, подобрал свой кафтан, слез с козел и, привязав рысака к дереву, сказал:
— Пойду, кружечку выпью. Лошадь не трогайте.
Колька и Генка из предосторожности не расставались со своими местами. Каланча со скучающим видом покрутился возле них и, убедившись, что ему не провести удачливых товарищей, отошел к дверям. Мимо них вниз, в Заречье, прогарцевали двое кавалеристов. Ребята позавидовали: вот бы им так!
