Владимир Добряков - Шумный двор
— Его Василием Васильевичем звали? — упавшим голосом произнес Плутон. — Значит, В. В. Жомин?
— Именно так. Василий Васильевич Жомин… Так, значит, это его схемы. Весьма любопытно…
— А вы не знаете, — опять спросил Плутон, — ему за какие-нибудь изобретения присылали авторские свидетельства?
— Весьма возможно. Светлая голова была у Василия Васильевича. На заводе его очень ценили…
Ребята молчали. Стояли будто пришибленные. Теперь им было все понятно.
Пополнение
Они сидели в комнате у Плутона и придумывали, чем отплатить своему недавнему кумиру за страшный обман, за обиду. Избить его не смогут. Заявить в милицию — глупо. Уж если кого там и возьмут в оборот, то не Марса, а их. Собак воровали они, деньги вымогали они, а Марс — чистенький. Попробуй придерись! Скажет: знать ничего не знаю… Ох, и обкрутил же вокруг пальца! И дураки же они безголовые!.. А может, просто пойти к нему и высказать все, что думают о нем — обманщике? Это было самое верное, что они могли сделать, но миновал час, второй, а ребята никуда не шли. Злость как-то стихла, улеглась. Было горько и обидно — хоть плачь. Как верили ему, сколько мечтали о замечательном приемнике! И вот…
В тот день они так, наверно, и не увидели бы Марса, если бы он сам не явился к ним…
В пятом часу Марс пришел домой, наспех съел холодную котлету, переодел рубашку и, собираясь уходить, заглянул в комнату матери.
— Как тебе, не легче?
— Ничего, Витя, уже лучше. Врачиха была, микстуру выписала. Может, закажешь в аптеке?
— Ладно, забегу по пути… Больше ничего не надо?
— Ничего, иди… Да, мальчик тут приходил, какой-то чертеж взял.
— Чертеж? — Марс насторожился. Торопливо прошел к себе в комнату. Что за дьявольщина! Все чертежи исчезли. Это Плутон, наверно. Зачем понадобились?.. Вот еще история. Марс взглянул на часы. До условленной встречи с друзьями оставалось сорок минут. «Ничего, успею, — подумал он. — А с чертежами надо сразу разобраться. У этих слепых котят могут глаза прорезаться. Что-то, видно, уже начали разнюхивать. Ну, я их быстро поставлю на место! Безобразие! Пришел, взял чертежи! Я ему сейчас покажу!»
На его громкий стук дверь открыл Плутон.
Увидев Меркурия, Венеру и чертежи на столе, Марс грозно нахмурил брови.
— Это что за анархия? Кто позволил брать чертежи? Затеряете, а я снова должен ночами корпеть?
Тут Митя вскочил со стула — кулаки сжаты, губы дрожат.
— Ты не кричи! Знаем, как по ночам работаешь!
Марс внимательно взглянул на него.
— Что-то не понимаю…
— И понимать нечего! Это чертежи твоего отца! И авторское свидетельство его. А сам ты — бездельник и тунеядец! Я все знаю. Четырнадцатого весь день валялся на пляже. Пятнадцатого в кино был и на танцах. Вчера с семи часов в ресторане сидел. Что, может быть, неправда?
И тут случилось то, чего ребята никак не ожидали. Марс захохотал. Он смеялся так весело и долго, что они совершенно опешили. Насмеявшись, Марс как ни в чем не бывало сказал:
— Доперли наконец! Ох вы, котята слепые! Разве мировые открытия так делаются?.. Ну, ладно, — Марс снова посмотрел на часы, — я думаю, ссориться не будем. По-моему, мы должны остаться довольны друг другом. Я для вас придумал интересную игру, полную, как пишут в книгах, романтики и приключений. Вы хорошо провели время. И за все эти удовольствия, как положено среди джентльменов, вы мне исправно платили. Только и всего. Но сейчас, я догадываюсь, платить вы больше не станете, и поэтому наши деловые отношения можно считать законченными. Как видите, нам не из-за чего ссориться.
— Ну, знаешь! — процедил Меркурий. — Было бы мне девятнадцать, смазал бы тебе по вывеске!
— Что ж, — охотно согласился Марс, — такие вещи между деловыми людьми тоже случаются. Но, к твоему несчастью, сердитый мой мальчик, молоко на твоих губах обсохло совсем недавно. Сочувствую…
И, помахав из дверей рукой, Марс вышел.
— Эх, — слушая быстрые шаги на лестнице, сказал Меркурий, — жаль, что я ему не врезал разок! С тремя бы он ни за что не справился…
Плутон и Митя молчали. Молчали тяжело, долго. Вот теперь действительно оплевал их. Идиоты! Сколько времени водил за нос! Золотые горы обещал. И они верили… Теперь от стыда и во дворе не покажешься. Ребята, наверно, уже знают. Коська, конечно, разболтал…
Ребята и в самом деле уже знали. Кое о чем Костя рассказывал, кое-что Лешка шепнул «по секрету». Не мог же он немножко не похвастаться, что первый выследил Виктора!
Узнал об этом и Герман Ильич. Он и сердился, и удивлялся, и вздыхал сокрушенно: «Какой человек был Василий Васильич! Кристалл! А вот сынок, ай-яй-яй… Придется, видно, взяться за него. Так это дело оставить нельзя…»
Внука Герман Ильич не ругал. Что с него возьмешь — мальчишка! Но ничего, понемногу выправляется. Отец зимой приедет — порадуется.
А Костя страдал. Оттого, что Герман Ильич не ругал его, не напоминал об украденных деньгах, он лишь сильнее чувствовал свою вину. Самое бы время сказать обо всем. «Да, надо сказать», — то и дело повторял про себя Костя. Он уже и на дедушку виновато поглядывал, и рот уже открыл, но каждый раз что-то удерживало его. «Нет, потом скажу». Это была подленькая отговорка. Костя понимал, и ему было противно. В конце концов он до того рассердился на себя, что без всякой подготовки сказал:
— Деда, ты прости меня, что я тогда взял у тебя десять рублей.
— Какие десять рублей? — удивился Герман Ильич.
— Ну, те… Из коробки которые взял… То есть украл. — Костя покраснел еще больше.
— Так… — непонятно проговорил дедушка. — Значит, украл?
— Украл. — Внук тяжело вздохнул. — Понимаешь, деда, все из-за этого чудо-приемника.
— Ясно, — помолчав, сказал Герман Ильич и усмехнулся. — Ишь, как забавно получилось! Ведь я не знал, что пропали деньги. Ну, а теперь признайся — жалеешь, что сказал?
Костя задумался. В самом деле смешно получилось: он переживал, мучился, а деда, оказывается, и не знал ничего. Так жалеет ли он? Нет. Наоборот. Костя открыто взглянул на дедушку.
— Не жалею. Честное слово!
Герман Ильич поверил. Он разгладил буденновские усы, притянул внука к себе и крепко похлопал по спине.
— Молодец, что признался. На совести пятен не должно быть.
Хорошо окончился этот день для Кости. Он чувствовал себя счастливым.
А вот у его недавних «друзей по науке» настроение было совсем не такое. После ухода Марса — мрачные, злые — продолжали сидеть они у Плутона. Вспоминали свои охотничьи мытарства, спорили, переругивались. Во двор не решались выйти. И на следующее утро собрались вместе. На этот раз у Мити. Ругаться и обвинять друг друга надоело. Стали думать: куда пойти — на реку или в кино? Теперь свободные люди, куда угодно могут идти. Но почему-то и в кино не хотелось, и на реку не тянуло…
А во дворе было шумно. На волейбольной площадке стучали по мячу. У стола для игры в пинг-понг командовал Гриша Коркин. Возле теннисистов с кинокамерой суетился Гера Демкин…
— Может, во двор пойдем? — неуверенно предложил Митя. И сам устыдился своего робкого голоса. — А что, не век же теперь дома отсиживаться!
Похоже, такие мысли не давали покоя и его друзьям, только не хотели первыми признаваться. А после Митиных слов сразу как-то легче стало.
— Пошли! — сказал Меркурий. — Ну, посмеются немного. Подумаешь! Зато сейчас покажу им класс!
На площадке их появление было встречено с веселым оживлением. Но это так, между прочим. В общем-то издеваться над ними не стоило. Что ни говори, здорово их околпачил Витька Жомин.
Ну, а пострадавшим, чтобы скрыть смущение, ничего не оставалось, как изо всех сил бодриться. К волейбольной площадке Меркурий подошел вразвалочку, руки в карманах.
— Принимайте в свою команду!
— Это можно, — ответил Саша. — Ты как, подходяще играешь?
— Увидишь.
— Ну, давай. Становись на правый угол. Посмотрим, что за игрок такой Меркурий!
— Какой к черту Меркурий! Борька я. Хватит!
Все засмеялись. Борька встал на угол, но тут Лешка как-то странно взглянул на него:
— Слушай. Все хотел спросить тебя: это не ты собирался свистнуть секретные анкеты?
Борька потер шею.
— Было такое дело.
— А-а! — закричал Володька. — Так это ты?
— Ну, я, — прогудел Борька. — Чего орешь? И анкету я написал.
— Ладно, — сказал добрый Василек. — Чего вспоминать… Становитесь по местам.
Пригласительный билет
Открытие площадки сначала думали провести в конце июля. Но когда прикинули, то поняли — не получится. Открытие площадки — это праздник. Значит, и подготовиться надо как следует. Ну, окончательный лоск успеют навести. Покрасят заборчик в детском уголке, доделают беседку, побелят зубчики кирпичей вдоль дорожек и клумб. Это все можно успеть. А вот самим по-настоящему приготовиться — нужна хотя бы еще неделя. Показательные выступления не шутка! Тут и волейболистам, и баскетболистам, и теннисистам надо немало попыхтеть. Чтобы в грязь лицом не ударить.
