Александр Рыжов - Трое в подземелье
– Можешь опустить пониже? – крикнул Люсьен уже со дна. – Мне плохо видно.
Ульяна наклонила факел книзу. Огонь потёк к её руке, она стиснула зубы. Люсьен шуровал на дне мокрой палкой, но лишь взбаламутил воду. Сообразив, что так ничего не найти, он с самоотверженностью и бесшабашностью камикадзе стал спускаться по скобам ещё ниже, покуда ноги не коснулись твёрдой каменной поверхности. Воды в яме-зумпфе оказалось по плечи. Несмотря на зверский холод, пробиравший тело насквозь, Люсьен сделал глубокий вдох и погрузился в воду с головой. Там он, как ловец жемчуга, опустился на колени и принялся шарить руками вокруг себя. Сперва ничего не попадалось. Истратив запас воздуха, он вынырнул, отдышался и погрузился снова. На третьей попытке под руку подвернулось что-то твёрдое, с правильными ровными гранями. Люсьен зажал находку в руке и, едва не околевая от холода, полез по скобам наверх.
– Нашёл? – долетел до него Ульянин голос.
– Н-н-не з-з-з-н-н-наю… П-п-пос-с-с-м-м-мот-т-т-рим…
Он вылез, трясущийся, как цуцик. Текло с него ручьями, словно со снеговика, которого с январского мороза выставили вдруг под жаркое июльское солнце.
– Ок-к-коч-ч-ченел-л-л… – Он еле-еле выталкивал из себя связные звуки.
– Быстро раздевайся!
– С-с-ов-вс-с-сем-м? – Люсьен выпучил остекленелые глаза на Ульяну.
– Совсем!
– Н-нет-т, – замотал он головой, и в стороны, как от мокрого отряхивающегося щенка, полетели брызги. – Я л-л-луч-ч-ш-ше п-по-бег-г-гаю…
– Чего это ты такой стеснительный стал? На озере разоблачился как миленький, – напомнил Вилли.
– Что нашёл-то? Показывай! – сгорала от любопытства Ульяна.
– В-вот-т… – Люсьен протянул ей металлическую шкатулку величиной с плитку шоколада, только немного потолще.
– Да, такую непросто было найти…
Освободившись от находки, Люсьен пустился вскачь вокруг зумпфа, как цирковая лошадь по арене. Ульяна передала факел Вилли и на всякий пожарный отошла со шкатулкой подальше от ямы.
– Вы-т-тас-ск-кивай к-к-ключ-ч-ч! – жеребцом гарцевал Люсьен. – Н-не т-тян-н-ни-и!
Ульяна и рада была бы выполнить его просьбу-мольбу но извлечённый из воды ларчик не открывался. Она уже и потрясла его (внутри многообещающе зазвякало), и ногтями крышку попыталась подцепить – тщетно. Сбоку обнаружилась щёлка с копеечную монетку толщиной, но, что делать с этой щёлкой, было совершенно непонятно.
– Переверни, – посоветовал Вилли.
Ульяна перевернула ларец и увидела… головоломку. На дне шкатулки имелось прямоугольное углубление, в которое были вставлены, как фрагменты мозаики, разноцветные и разнокалиберные пластинки. Они заполняли собой почти всё пространство углубления, незанятым оставался лишь квадратик со стороной не более сантиметра. Ульяна сдвинула пальцем ближайшую к нему детальку-пластинку. Та передвинулась легко, но все остальные, зацепившись друг за друга выступами и вырезами, заклинились прочно.
– Чт-т-то з-за п-паз-з-з-л? – От Люсьена уже валили клубы пара, но он всё никак не мог согреться.
– Игрушка для малолеток. – Вилли раскрыл перед Ульяной свою пухлую, как свежеиспечённая плюшка, ладонь. – Давай мне её сюда.
Для малолеток? Ульяна ревниво вскинула на него сапфировые глаза. Сейчас он возьмёт, разделается с этой головоломкой, будто миндальный орех раскусит, а потом пятерню веером растопырит и станет строить из себя доктора всех мировых наук. Нет уж! Если для малолеток, то она и сама справится.
Так-с, что от нас требуется? В углублении десять пластинок, и одна из них по виду золотая, а по размеру и форме – как раз для той щёлки, что виднеется на боковой грани шкатулки. Имеем мы право предположить, что наша задача – извлечь эту пластинку и вставить её в щёлку чтобы шкатулка отомкнулась? Имеем! Воодушевлённая стальной логикой своих суждений, Ульяна взялась передвигать пластинки вверх-вниз и вправо-влево. Ей думалось, что с такой-то ерундовиной совладать – пара пустяков. Немного подвигать, и «пазл» распадётся сам собой.
Но головоломка заупрямилась. Детальки были разлапистыми и крюкастыми: только высвободишь её из одного зацепа, как она тут же попадает в другой, а если даже и подгонишь к «выходу» – небольшому боковому пазу, – то непременно не хватит последнего движения, потому что все остальные детали вопьются в неё, точно стая пираний в обречённого купальщика.
Ульяна перестала действовать наудачу и решила сосредоточиться. Узорчатое переплетение сегментов мозаики дразнило кажущейся простотой. «Элементарно, Ватсон», как сказал бы великий сыщик с Бейкер-стрит. Значит, самую нижнюю раскоряку перемещаем влево, освобождаем пробел для той, что над нею. Эту, в свою очередь, опускаем вниз, далее сдвигаем вправо весь ряд, и тогда открывается пространство возле паза – а там уже проще пареной репы… Ульяна, не став достраивать последовательность до конца, принялась за осуществление задуманного, но, сделав несколько передвижек, снова попала в тупиковую ситуацию. Пареная репа оказалась неудобоваримой. Ульяна осерчала: иметь такое богатое воображение, гордиться абстрактностью мышления – и не суметь поменять местами десяток строптивых плашек!
Переиграем… Что если средний ряд опять сдвинуть влево и перетасовать пластинки в середине углубления? На первый взгляд, ничего сложного: эту туда, эту сюда, эту вниз, эту в сторону… Ульяна была уверена, что теперь-то проследила все этапы и головоломка капитулирует, ан нет – пластинки опять перепутались и застряли. Что за ботва!
Уже и Люсьен обсох, согрелся и припрыгивал рядом скорее по инерции да ещё оттого, что ему невтерпёж было – когда же, когда упрятанный в шкатулку ключ отопрёт заветную дверь?! Уже и Вилли напоказ заскучал, и факел в его руке чадил, догорая, – а Ульяна всё возилась с мерзопакостной шарадой…
– Давай я, – мягко, даже елейно попросил Вилли.
Нельзя сказать, что именно его медовость подкупила Ульяну. На медовость она бы не повелась – не дурочка. Но, если по-честному, без лукавства, замаялась она с этими плитками, чтоб им пусто было, осознала, что одной абстрактности мышления маловато будет, и не знала, как выкрутиться, чтобы на смех не подняли.
А тут Вилли сам предложил – оставалось лишь подыграть слегка: повести бровями, поглядеть на него оценивающе, поколебаться, передвинуть ещё одну-две пластинки и уступить с видом Снегурки, делающей новогодний подарок карапузу, который заколебал уже тянуть ручонки и клянчить «да-а-ай!». Ульяна ещё и фразочку сопроводительную подпустила, расставив всё по своим местам:
– Ладно, на. Я главное сделала, тебе семечки остались.
Вилли, нагнув голову, спрятал улыбку. Хоть и не джентльмен, а брюзга и склочник, но удержался, повёл себя великодушно. Есть, за что проникнуться благодарностью – и Ульяна прониклась.
В руках у Вилли головоломка в самом деле превратилась в игрушку для малолеток. Он повертел её, как кубик Рубика, потыкал пальцами в пластинки, словно это была компьютерная клава, и, насвистывая что-то бравурное, принялся непосредственно за работу. Вжик, щёлк, вжик, щёлк – пластинки с лёгким жужжанием перемещались в освобождающиеся ячейки, стукались одна об другую и складывались в арабески, понятные только проницательному Вилли. Вжик, щёлк, вжик, щёлк, и – оп-ля! – зелёная крестообразная пластинка выскочила из паза. Ульяна даже углядеть не сумела, как это получилось. Но марку не уронила, откомментировала:
– Ну, вот! Я ж говорю: делов осталось – раз плюнуть.
Однако Вилли ещё пришлось потрудиться. Выскочившая пластинка освободила сразу несколько полей внутри углубления, тем не менее головоломка по-прежнему сопротивлялась. Вилли ещё с минуту старательно пыхтел над ней, прежде чем одну за одной вытащил все оставшиеся детали. Последней – ту, золотую, которую Ульяна считала отмычкой.
Так считал и Вилли. Он вставил пластинку в щель, и крышка шкатулки приподнялась на пружинках. Ещё раз щёлкнуло. Люсьен мартышкой, выхватывающей у соперницы банан, подскочил к брату и завладел ларчиком. Медлительный Вилли даже спохватиться не успел.
Спохватилась Ульяна. Теперь, на финишной прямой, ею овладел чисто спортивный задор, и она не собиралась за здорово живёшь уступать первенство. Люсьен, держа правой рукой дно шкатулки, левой приоткрыл крышку пошире и увидел на дне ящичка длинный блестящий ключ, каким обычно открываются висячие амбарные замки. В следующий миг ключ оказался у Ульяны.
– Отдай! – У Люсьена от такого коварства даже слёзы на глаза навернулись. – Отдай, поганка!
– А ты разиня! – Ульяна показала ему язык. – Нечего было шкатулку хапать.
– Это я её из ямы вытащил! Вы, небось, в воду не полезли, а я до сих пор как хлющ мокрый…
– Зато мы с Вилькой её открыли! Ты бы сто лет дыню свою чесал, и ничего бы у тебя не получилось.
Она подбежала к стене, по которой сползал солнечный луч. Найти отверстие было уже сложно.
