Ирена Юргелевич - Чужой
— Слышишь? Иволга! — В приливе радости Вишенка схватила Улю за руку. — Иволга!
Пичуга пела так весело, Вишенкина рука сжимала руку Ули так дружески… Уля тихо вздохнула и пошла рядом с подружкой.
— Гляди, Уля, твой пес!
Они уже миновали деревню и шли по опушке небольшой рощицы. Из-за сосенок вылезла лохматая дворняга с длинной красивой мордой. В нескольких шагах от девочек пес остановился и, вытянув шею, уставился на Улю. Он стоял спокойно, но чувствовалось, что в любой момент готов отпрянуть в сторону, как зверь, привыкший спасаться бегством.
— Первый раз он пришел сюда за нами, — удивилась Уля.
— За тобой, — поправила Вишенка. — Ты одна его кормишь.
— Он такой несчастный!
— Конечно, несчастный. — Вишенка вдруг засмеялась. — У него такой смешной хвост! Наверно, там колтун.
— Просто к шерсти прицепились колючки, и он не может от них отделаться. Я бы их вытащила, да он не подпускает.
Вишенка удивленно посмотрела на подругу и забавно сморщила нос.
— И тебе не было бы противно? Это же такая гадость!
— Мне не противно. Дунай! — ласково позвала Уля. Такую она дала ему кличку.
Пес неуверенно завилял хвостом.
— Смотри, понимает! — обрадовалась Уля.
Однако Вишенка уже перестала интересоваться собакой. Она выбежала на дорогу в надежде, что мальчишки придут раньше, чем обещали, но вернулась ни с чем и объявила, что надо идти.
— Но, если придет этот человек, мы одни все равно ничего не сможем сделать. Не полезем же мы с ним драться, — сказала Уля.
— Почему бы и нет? Я хоть сейчас!
Уля снисходительно улыбнулась, заметив про себя, что в некоторых отношениях Вишенка еще совершенный ребенок, но ничего не сказала. Выйдя на дорогу, она обернулась посмотреть, что будет делать Дунай. Пес, казалось, с минуту поколебался, потом тихонько затрусил вслед за девочками. Вскоре он начал даже забегать вперед, однако вплотную не подошел ни разу.
Они шли сначала по узкой дорожке между двумя полями ржи, потом пересекли поле, оставленное под паром, и, миновав огромный дуб, зашагали вдоль скрывавших реку зарослей. Густые прибрежные кусты, переплетенные побегами ежевики и терновника, стояли так плотно, что, казалось, невозможно было пробиться сквозь эту зеленую стену. Но девочки знали; что за грудой камней есть узенькая крутая тропка. Они сбежали вниз и очутились у воды.
Здесь, под свисающими со склона кустами, они остановились. С веток капала вода, но девочки не замечали этого, заглядевшись на открывшуюся перед ними картину. На фоне темно-синего неба, отбрасывая легкие тени на гладь реки, неподвижно стояли зеленые деревья, облитые вырвавшимся из-за туч ослепительным светом. Это был остров.
— Красиво, а? — В шепоте Вишенки прозвучало несвойственное ей волнение.
— Да, — тоже шепотом ответила Уля.
Однако Вишенка недолго пребывала в мечтательном настроении. Она вспомнила о деле, решительно заявила, что остров они никому не отдадут, и, горя нетерпением вступить в бой, побежала вперед.
Прибрежные заросли поредели, огибая крутую речную излучину. Быстро миновав поворот, девочки добрались до поваленного тополя. Вишенка взобралась на ствол, ловко подтянувшись на руках, а Уля вскарабкалась по торчавшим во все стороны корням. Сначала по толстому основанию ствола идти было легко, но чем дальше, тем осторожнее надо было ставить ногу на покрытую трещинами кору. Вишенка шагала не глядя, ее ноги сами знали, куда ступить. Уля обдумывала каждый шаг. Наконец они добрались до кроны. Пышная листва закрывала от них остров, ветки становились все тоньше, казалось, дальше уже и не пройдешь. Тут Вишенка разгребла листву, нащупала ногой перекладину, слезла на мостки и в три прыжка очутилась на острове.
Для Ули эти несколько шагов всякий раз были неприятным переживанием. Она боялась, что жерди разойдутся, и поэтому ступала очень осторожно. Очутившись на берегу, она оглянулась и поискала глазами Дуная. Пес стоял в прибрежном иле на той стороне реки.
— Дунай! — позвала она. — Дунай!
Пес нерешительно вильнул хвостом, но не тронулся с места. Уля позвала еще раз. Тогда он потихоньку вошел в воду и поплыл.
— Здорово плавает! — одобрила Вишенка.
Пес плыл, не отрывая от Ули преданного взгляда. Выйдя на берег, он тщательно отряхнулся и двинулся вперед. Вдруг он остановился, нагнул голову и начал принюхиваться, потом завертелся вокруг собственной оси. Мокрые черные ноздри, казалось, ловили и снова теряли какой-то запах, который то появлялся, то исчезал.
— Что это он как странно крутится? — спросила Уля.
— Напал на след хищного зверя, — засмеялась Вишенка.
— Да ведь тут даже зайцев нет. И кошки вряд ли сюда забегают — слишком далеко.
Дунай, не отрывая носа от земли, описывал всё более широкие круги, а потом подбежал к кустам и исчез. Заинтересованная Вишенка махнула Уле рукой, и девочки свернули на узкую тропинку, которую они вместе с ребятами протоптали в зарослях. Тропинка вела от прибрежной лужайки в глубь острова. Вскоре послышалось негромкое, глухое ворчание.
— Что это? — спросила Вишенка.
— Наверно, Дунай.
Продравшись сквозь кусты, они вышли на поляну, обычное место их встреч, и тут же отступили назад, в терновник. У большого орехового куста, раскидистые ветки которого нависали зеленым куполом, стоял Дунай. Почуяв за спиной девочек, он быстро оглянулся, но тут же опустил голову и снова зарычал.
— Там кто-то есть! — сказала Вишенка, и глаза ее заблестели в предвкушении необыкновенных событий.
Уля слегка побледнела и испуганно прошептала:
— Наверно, там этот чужой.
С глазу на глаз
— Под нашим орешником! — возмутилась Вишенка.
— Давай уйдем.
— И не подумаю! — И, прежде чем Уля успела удержать ее, Вишенка храбро бросилась к орешнику, заглянула под ветки и замахала руками, подзывая подругу.
В сумрачной зеленой тени лежал молоденький паренек. Глаза его были закрыты.
— Он спит? — удивленно спросила Уля.
— Спит.
— Дунай, тихо!
Собака послушно отошла в сторону.
Спрятавшись в кусты, девочки торопливо зашептались:
— Вишенка, кто это может быть?
— Мариан говорил, что, наверно, какой-нибудь парень из Ольшин. Во всяком случае, я его не знаю.
— Как он сюда попал?.. Может, он больной?
— Ну да, больной! Просто хватил лишнего. А ты заметила? — сердито спросила Вишенка. — Улегся на одеяло Юлека!
— Но…
— Юлек одеяло скатал и повесил на веревочке, чтоб не таскать взад-вперед, а этот развернул и развалился, словно это его собственность!
— Надо подождать мальчишек, — сказала Уля. Вишенка тоже поняла, что с таким противником без ребят не справиться. К сожалению, ждать предстояло долго.
— Ну, тогда сходим за ними, пусть поторопятся. Вишенка сдвинула брови.
— Тоже не годится. Он проснется, кругом никого — сопрет одеяло, и только его и видели. Представляешь, как Юлеку влетит от бабушки? Она ведь понятия не имеет, что Юлек вытащил одеяло из постели и принес на остров.
Что делать? Вишенка бросила на Улю быстрый взгляд.
— Знаешь что? Ты покарауль, а я за ними сбегаю. Я ведь быстрей бегаю, чем ты.
Уля молчала, ей ужасно не хотелось оставаться одной. Она боялась незнакомых людей, и Вишенка отлично это знала.
— Я ведь сразу вернусь!
В голосе подруги слышался упрек. «Ведь это ради общего дела!» — казалось, говорила она, и Уля почувствовала, что не может подвести друзей.
— Хорошо, иди… Только не задерживайся!
— Ладно! — Вишенка нырнула в заросли и исчезла.
Что же теперь делать?.. Лучше всего, пожалуй, спрятаться в кустах и наблюдать, что будет дальше. Уле страстно хотелось, чтобы ничего не произошло, чтобы чужой не просыпался до прихода остальных. Как она станет разговаривать с парнем, который взялся неизвестно откуда и неизвестно что собирается делать? Она в нерешительности стояла за кустом терновника. Кругом было тихо, Дунай дремал, растянувшись на траве.
«А все-таки это странно, — подумала Уля. — Конечно, рано или поздно на острове должен был появиться кто-нибудь посторонний. Но почему он пришел в такую плохую погоду? Зачем спрятался в их „палатку“ и спит там средь бела дня? Не верится, что он пьяный. А что, если посмотреть на него незаметно и потом снова спрятаться?» Уля под прикрытием кустарника обошла поляну и, подкравшись на цыпочках к орешнику, осторожно заглянула внутрь.
Теперь свет падал чужому в лицо; и лицо, и шея, и руки были неприятного сероватого цвета, какой бывает у людей, долгое время не мывшихся и не менявших одежды. Уле бросились в глаза его запавшие щеки и густые красивые брови. К потному лбу прилипли пряди давно не стриженных волос. Темные, без блеска, они были похожи на шерсть бродячей кошки. Поношенная куртка и измятые тиковые штаны потемнели от сырости.
